На первый взгляд, Рудик производил впечатление человека невменяемого. Отчасти он таковым и был, но только для посторонних. Я познакомился с ним на выставке какого-то начинающего питерского мазилы. Одна картина мне уж очень тогда понравилась. Было в ней что-то такое, какой-то глубокий смысл, какая то затаённая угроза, что ли. Как сейчас помню, стою перед полотном и разглядываю. И в этот момент подходит к картине бородатое чудило и говорит:
-Неплохо.
-Неплохо? – спрашиваю, - как по мне, так очень даже прилично. На уровне так ска…
Я не договорил, потому что подошедший оборвал меня на полуслове:
-Нахуй! Не стоит обсуждать то, что обсуждению не подлежит.
Я не стал спорить, но в тот же день, за барной стойкой я разговорился с ним на тему живописи в частности, и жизни вообще.
Он и мне показался тогда несколько не в своём уме. Да и имя у него было странное. Совсем не подходящее для его образа. Может именно имя и наложило отпечаток на его характер. Кому понравится быть Рудиком? Ладно, если бы ещё он был уроженцем Кавказа или Средней Азии. Так нет. Более славянской физиономии я, пожалуй, и не встречал. Но, по поводу имени, вообще тема отдельная. Рудик рассказал мне, что матери своей он не помнит, то ли при родах она умерла, то ли отец её забил до смерти, дело темное. Однако папаша нарёк сына своеобразным именем – Рудимент. Так ему захотелось. Сын, когда подрос, не стал оспаривать волю отца и менять имя, он просто сократил его до Рудика.
Рудик был человеком слова. Вернее, словосочетания «НАХУЙ!»
-Рудик, что ты живёшь как сыч? Семьёй бы обзавёлся. И зарабатываешь, вроде хорошо.
-Нахуй! – Отвечает. Не вопросительно-колеблющееся «нахуй?», а именно решительно-утверждающее. Правда, время от времени, Рудик кидался во все тяжкие искать невесту. И находил. И даже жил какое-то время тихой и размеренной семейной жизнью. А потом говорил своё «НАХУЙ!» и очередная семейная жизнь заканчивалась так же внезапно, как и начиналась.
И ещё Рудик очень любил купаж. Купажом у него назывались различные сочетания крепких и не очень спиртных напитков. Например, водка с пивом. Или коньяк с водкой. Или водка с шампанским. Купажи эти приготавливались в самых разнообразных пропорциях. После купажей Рудика рвало, он по три дня не выходил из дома и уныло шатался по своей огромной квартире.
-Рудик, нахуя ты пьёшь эти свои купажи?
-Нравится. Нравится тяжесть в голове. Тяжесть такая, как будто тебе родничок пробили и туда, под черепную коробку залили расплавленного свинца. А потом плотно закупорили. Знаешь, как клёво. Попробуй.
-Нахуй! – теперь уже я отвечаю.
Наверное, все внутренности Рудика состояли из металла. Медная голова, лужёный желудок. Как то на спор он съел восемь котлет из сырого фарша, купленных в кулинарии. После купажа, естественно. Рудика колбасило в течение недели, не меньше. На предложение показаться врачу, или хотя бы промыть желудок раствором марганцовки он отвечал своим неизменным «НАХУЙ!».
Зато картины Рудик писал знатные. Что-то продавал, что-то дарил, но в основном оставлял у себя. Его постоянно приглашали принять участие в выставках, но он с неизменным постоянством отказывался. Когда я впервые попал к Рудику домой, у меня было ощущение, как будто я очутился в запасниках Эрмитажа. Личных вещей и посуды у Рудика практически не было. Всё было буквально завалено его работами.
-Рудик, это что-то охуенное, по-моему! Как она называется?
-Это - Вторая Мастурбация, – взглянув на картину, ответил автор.
-Класс!.. А почему вторая?
-Потому что, Вторая. Первая уже была.
-А можно первую посмотреть?
-Первую я ещё не написал. Она, не потому Вторая, что первая была. Ну, как тебе объяснить. – Начал терять терпение Рудик. Он задумался на минуту, а потом спросил:
-Ты дрочил когда ни будь два раза подряд?
-Зачем? – спрашиваю я.
-Тогда ты не поймёшь…
Вернувшись домой я перед сном закрылся в ванной и честно подрочил. Два раза. Было скверно, но я ничего не понял. Ничегошеньки.
На следующий день заглянул к Рудику.
-Привет!
-Здорова!
-Слушай, - промямлил я.
-Слушаю.
-Ну,… короче, подрочил я вчера два раза подряд…
-Ну, и?
-Что, «ну, и»? Я у тебя хотел спросить.
Рудик, рассмеялся так ехидно и говорит:
-Тебе нужно было ещё и жену трахнуть после этого.
Я представил, как трахаю жену после второй мастурбации и прислушался к своим ощущениям. Мне не понравилось. Судя по выражению моего лица, Рудик догадался об этом.
-Понял теперь, почему такое название?
-Понял, вроде.
-Так то!
Портреты Рудик писал быстро и ярко. Выхватывал с образа самые значимые детали. Именно портреты давали ему тот минимальный заработок, которого хватало на нехитрые купажи и прочие мелочи, необходимые для поддержания жизнедеятельности. Он знал нехитрую людскую психологию, как свои пять пальцев. Например, на заказанном мэром города портрете его любимой жены, под блузкой угадывались груди четвёртого размера, хотя та носила максимум второй. В дополнение шли губы, как бы слегка подкачанные ботексом. Жена, и естественно сам заказчик были довольны. Мэр, с подачи любимой даже приплатил сверху баксов пятьсот за шедевр.
-Дура. – Сказал Рудик, когда за заказчиком закрылась дверь.
-Рудик, ты бы мог озолотиться. Чего ты портреты так редко пишешь?
-Нахуй! Это не искусство. Это купаж. Купаж для купажа. – Смеётся.
-Опять нажрёшься? – Спрашиваю.
-Нажрусь. Нахуй такое искусство!
-Заказчица же довольна. И муж её…
-Чем? Сиськами?
-Ну, хотя бы.
-Хотя бы?! Сейчас если кто и доволен чем то, то только сиськами. Вот ты, например…
-Я?!
-Да, ты. Я понимаю, у тебя сисек нет, слава богу,… вот ты… чем ты доволен?
Я задумался на минуту и говорю:
-У моей жены сиськи есть. Я ими не доволен. Хотелось бы…
-Вот видишь, - оборвал меня Рудик, - ты тоже всё меряешь сиськами.
-Ну, не совсем так… - начал я оправдываться, но он снова меня перебил:
-Не совсем, согласен. Работа, карьерный рост, квартира, средства передвижения, ёбанаврот! Телефон…, вот какой у тебя телефон?
Я достал и показал Рудику свой мобильник.
-Сколько стоит? – Спросил он.
-Семьсот пятьдесят.
-Ну и зачем тебе телефон за семь сотен?
-Звонить. – Отвечаю я.
-Кому? Кому можно звонить по телефону за семь сотен баксов? Господу богу? Вот это и называется «ВСЁ МЕРИТЬ СИСЬКАМИ»!
-Может ты и прав, но ведь ты тоже бабки берёшь за картины. И совсем не малые.- Возразил я.
-Беру. – Согласился Рудик, - на купаж. Исключительно. Я вот два косаря заработал, могу теперь месяц хуи валять. Напишу чего ни будь стоящее.
-Так покажи своё «стоящее» народу. Но ведь ты даже в выставках не участвуешь!
-Нахуй! Нахуй такие выставки! Ты обращал внимание на тех, кто туда ходит? Нет? А я обращал. Ты вот подрочил два раза подряд, скажи мне спасибо. А те, кто на выставки ходят, типа, искусством интересуются, ты думаешь, они дрочат?
-Ну, не знаю. – Стушевался я.
-Не знаеш, но догадываешься. Им незачем дрочить. Да ещё два раза кряду! У них на это нет времени. А у тебя есть. Поэтому я и пускаю тебя в свой дом, и учу тебя уму-разуму. Несмотря даже на твою «Нокию», блять! Потому что вижу, что ты человек! Субъект, хоть и начинающий. Понял?
Я кивнул головой. Типа, понял.
-Купаж будешь?
-Я за рулём.
-Купаж будешь?!
-Да.
После купажа накрыло конкретно.
-Рудик, я ведь тоже жене хотел… ну это… сиськи сделать на новый год. Подарок, типа. Два раза рожала. Кормила грудью… ты понимаешь? Сиськи не те уже…
-Делай. Хочешь, делай.
-А как же принципы? – Спрашиваю я.
-Какие нахуй принципы?
Ну, ты же сам говорил… принципы и правила человеческие.
-Правилам можно не следовать, но их нужно уважать.
-Это как?
-Да так! Я не посылаю нахуй заказчика. Хочешь портрет – получи. Я уважаю её желание иметь большие сиськи и прокачанные губы, но участвовать в этом не хочу. Не моё это.
-Я совсем запутался.
-Это видно.
Домой я добирался на такси. Наблевал в парадном, чего раньше никогда не делал. Попасть ключом в замочную скважину не смог, поэтому протяжно и тоскливо нажал на звонок.
Открыла единственная. И любимая.
-Где это тебя так потрепало?
-У Рудика был.
-Что нового?
-Сиськи… грудь хочу тебе сделать. Ну, в смысле, денег дать на операцию. На грудь, понимаешь?
-Тебе не нравится моя грудь?
-Нравится. Очень нравится.
Я уткнулся лицом между её грудей и сказал:
-Я думал…, может, ты хочешь?
-Я подумаю. Что ещё?
-Я дрочил в ванной два раза подряд и не трахнул тебя.
Жена рассмеялась.
-Вы обкурились там что ли?
-Нет. Я просто хочу измениться. Но пока не знаю с чего начать.
-И поэтому ты решил начать с моих сисек? Мне кажется, что ты маешься.
-Мы все маемся.
-Не говори за всех. Пойдем, трахнешь меня два раза,… а потом подрочишь, если захочется.
-Думаю, не захочется. А если и захочется, не проблема. Ведь правил нет. А если и есть, их можно нарушить.
© viper polar red
