***

10 лет спустя

Часовня вся светилась изнутри от огромного количества свечей. Большую часть из них принес с собой и зажег Илья, но были и те, что горели до его прихода, как будто перед закрытием кладбища люди специально зашли сюда, чтобы поставить свои маяки, освещающие тьму, в память о его грешной душе.

Как же был прав бывший напарник Ильи – Лукич, советовавший молодому человеку как можно скорее сменить работу, пока эта трясина не засосала его с головой. Сегодня знаменитый рок-исполнитель, взявший себе псевдоним Илья Обреченный, очередной раз убедился в истинности слов пожилого охранника. Добравшись до кладбища уже после полуночи с заготовленной бутылкой виски в руках, которая, как он надеялся, откроет перед ним ворота, и не придется лезть через забор или искать дырку, он удивился, встретив своего сменщика, который продолжать работать там же спустя десять лет. Мужику было чуть больше сорока, маленький ребенок и жена в декретном отпуске, старшая дочь, ради поддержания которой он когда-то подался в кладбищенские сторожа, уже была в старшей школе, а он увяз в трясине и не мог ничего изменить в своей жизни. Да, и не хотел.

Многие считают, что самая стабильная работа у ресурсников: электричество, бензин, газ, вода – это основные блага, необходимые индивидууму, чтобы чувствовать себя частью общества. Но Илья был уверен, что охранник на кладбище, хоть и менее квалифицированная работа, зато более надежная. Во всяком случае, пока люди не начнут жить вечно. Скорее человечество победит коррупцию и бюрократию, оставив без работы большую часть чиновников, которые, в представлении рок-звезды, являлись главным паразитами любого современного социального строя, чем смерть.

Тяжело и быстро дыша, Обреченный стер со лба холодный пот и сделал глоток из початой бутылки виски, точно такой же, как была презентована бывшему коллеге, за возможность пройти на территорию. Хорошо, что кто-то поставил в часовне лавку, не предусмотренную православной традицией. Видимо это было сделано для слабых стариков, посещавших кладбище и заходящих сюда, чтобы поставить свечу в память о мертвых родственниках. Как бы там ни было, но Илья был благодарен за эту идею. Его тело бросало то в жар, то в холод и сил стоять уже не осталось. Если бы не лавка, пришлось бы расположиться прямо на полу, наблюдая как догорают десятки свечей, забирая с собой последние минуты его жизни.

Десять лет – это так много, когда тебе двадцать три и так мало, когда это все, что тебе осталось. За это время кладбище, на котором Илья не был с той памятной ночи, изменилось. Жизнь изменилась. Концерты, студии, записи, телепередачи, интервью, гастроли и вечеринки, но самым главным воспоминанием стала дорога. Поезда, самолеты, автомобили и даже корабли. В дороге Обреченный спал, ел, пил, ширялся, писал и трахался. Гостиницы сменяли друг друга словно в калейдоскопе. Иногда Илья не мог сказать точно, в каком городе находится, порой не знал, в какой стране. Не раз бывало, что он уточнял название населенного пункта у ребят из группы, чтобы через несколько секунд прокричать в микрофон как ему нравится в этом городе и снова забыть, исполняя следующую песню.

Он так устал все время куда-то бежать и куда-то опаздывать. Сначала самолет, потом машина, потом работа ногами смешивающая в единую неузнаваемую массу десятки и сотни лиц на пресс-конференции, репетиции и какой-нибудь рекламной акции. Все это ради того, чтобы отдохнуть и насладиться в течение пары часов на концерте, после которого машина снова увезет его к самолету или поезду. Но времени, отведенного ему, было мало, а уплаченная цена – слишком высока, чтобы им разбрасываться.

Илья мог позволить себе отдых на любом курорте мира, но не имел возможности провести там больше нескольких дней. Концерты, сборные фестивали, работа в студии над новым альбомом или очередная запись на телевидении требовали его обязательного присутствия. Жалел ли он о сделке? Нет. Андрей выполнил свои обязательства на сто процентов. Последние сомнения у Ильи отпали после того, как час назад он встретил бывшего коллегу, постаревшего, но не изменившегося. Стоят ли пятьдесят лет тихой, спокойной и незаметной жизни, десяти лет, проведенных в пьяном и наркотическом угаре на колесах, с возможностью влиять на сознание людей, став для них кумиром, и слышать свои песни из каждого утюга? На этот вопрос каждый должен ответить для себя сам.

Бывший охранник улыбнулся, сделал еще один глоток виски и развернул черно-белую листовку, приглашающую на акустический концерт в местный ДК. «Илья Обреченный и группа «Рожденные на погосте». «Последний концерт». Впервые в нашем городе. Начало в 19:00. Вход свободный», - гласила афиша. Солист был благодарен своим товарищам за то, что те согласились выступить бесплатно в его родном городке, который был слишком мал, чтобы всерьез рассматриваться группой, собиравшей стадионы, в качестве достойной площадки. Да, и как они могли поступить иначе, ведь без Ильи они были просто хорошими музыкантами.

Обреченный улыбнулся и бросил листовку на пол. Всего неделю назад они отыграли программу с таким же названием в одном из самых больших залов столицы. Многие журналисты смеялись над его идеей озаглавить мероприятие именно так, сравнивали с престарелыми поп-звездами, которые чуть ли не каждый год дают прощальный концерт, но никак не хотят покинуть сцену. Ди-джеи на радио шутили, что «Рожденным на погосте» придется дальше делать приписки к этому названию, типа «Самый последний концерт», «Самый-самый последний, честное слово, концерт», и строили догадки, как группа собирается выкручиваться в будущем. Илья настоял на названии, и никто не посмел возразить. Для него этот концерт и вправду оказался последним, не считая спонтанного акустического в родном городе, куда он приехал шесть дней назад, впервые за десять лет. До этого не было ни времени, ни желания.

Городок изменился. Появились новые красивые здания, центральная улица переливалась разноцветной рекламой, а старые дома на окраине, либо стали еще уродливее, либо окончательно развалились. Вот и кладбище преобразилось, разрослось. Раньше большой памятник был всего один, поставленный местному герою Великой Отечественной Войны, а теперь каждый желающий, способный себе это позволить, мог заказать своему близкому человеку монумент в полный рост, уделив усопшему то внимание, которого так не хватало при жизни.

Часовня тоже была новой. В то время, когда Илья работал здесь охранником, кладбище себе такую роскошь позволить не могло, да и надобности особой не было. Видимо за десять лет, что его душа находилась в залоге, народ стал религиознее. Хотя, вращаясь в кругах музыкальных кумиров, наблюдая за фанатами во время концертов и общаясь с десятками разных людей ежедневно, Илья этого не заметил. Вся эта религиозность была показной и, зачастую, ненастоящей, не имевшей ничего общего с верой, в которой Обреченный не нуждался, потому что все знал точно. Ярким примером всего этого был один не молодой лидер рок-группы, кичившийся своей набожностью в каждом интервью. Нередко он и со сцены толкал речи о том, как Бог спас его, вытащил из лап дьявольских зависимостей, а вечером, на пьянке после очередного концерта, он в алкогольном угаре вместе с Илюхой пускал по вене хмурый и гордился, что предостерегает детей от употребления наркотиков.

Молодой рок-музыкант часто спрашивал себя, пришел бы он к наркотикам, если бы у него был выбор, которого Андрей ему не оставил. Увидев всю подноготную этого мира, ответить однозначно «нет» у него не получалось.

В последнее время Илья все чаще вспоминал события той роковой ночи. Он прокручивал в голове то, что слышал, пока сидел в кустах и наблюдал за тем, как Андрей издевается над неудавшимися сатанистами. Восстанавливал во всех подробностях свой диалог со скупщиком душ и приходил к неутешительным выводам: Андрей не собирался соблазнять ребят своими предложениями, ведь для этого было достаточно выбрать более спокойный формат общения, и не издевался над ними, чтобы потешить свои садистские наклонности. Он не просто так со всей силы давил на их комплексы и проблемы, заостряя внимание на возможных, но не самых лучших путях решения. Искушенный торгаш мог бы склонить к сделке кого угодно, но очередной договор не был его целью. Андрей показал им взгляд со стороны, объединил против себя и заставил сопереживать, открывая тайны каждого. И у него получилось показать несостоятельность перспектив, открывающихся, если действовать в соответствии с намеченными планами. Жаль только, что для Ильи он не сделал то же самое. Но охранник, в отличие от ребят, сам позвонил и попросил помощи. Он ее получил и теперь, когда наступило время расплачиваться – грех жаловаться.

Приехав в город, Илья навел справки о судьбе тех ребят и был приятно удивлен, узнав, как все у них сложилось. Степан перестал оглядываться на Серегу, набрался смелости и признался в своих чувствах к Валерии, не боясь потерять лучшего друга, который так же был к ней неравнодушен. Девушка как раз оставила свои планы о том, чтобы уехать и податься в содержанки. Они поженились через год после выпуска. Сейчас у них подрастал сын. Сергей вернулся в спорт, надолго уехал и многого добился на уровне страны. Пару лет назад он вернулся и открыл спортивную школу для детей. Главным его спонсором стала фирма, принадлежащая Николаю, который хоть и слыл не самым приятным человеком, но делал для родного города многое, чтобы хоть чуть-чуть уравновесить весы, при следующей встрече с Андреем. Например, он закупил оборудование для больницы и основал благотворительный фонд. Та ночь, когда Илья продал душу, сблизила их настолько, что они все еще оставались хорошими друзьями.

Дверь в часовню со скрипом открылась, и на пороге появился Андрей. Мурашки очередной раз пробежали по коже Обреченного. Входя внутрь, мужчина в черном костюме начал, без приветствия:

- Ты что здесь от меня спрятаться решил? Думаешь, мне нельзя входить в такие места? – он подошел ближе, прикурил от одной из свечей и хитро прищурился, вглядываясь в бледное лицо собеседника. – Интересно, сколько бы ты продержался, заказывая еду с доставкой?

- Была такая мысль, - признался Илья. – Надеялся, что ты не войдешь. Думал, грехи не пустят. Даже помолиться хотел, да не одной молитвы не вспомнил.

Андрей рассмеялся.

- Если сюда не пускать того, кто всегда держит свое слово, то как же пускать тех, кто своей честью, словно девкой продажной торгует? – он глубоко затянулся и уточнил. – Это я про людей, если что. Или как бы в таких местах командовали те, кто вообще своего слова не имеет, зато толкует чужие, написанные в древней противоречивой книжке, меняя посыл в удобную для себя сторону.

Несмотря на разбитое моральное состояние и физическое истощение, Илья улыбнулся в ответ. Игривый настрой оппонента передавался и ему.

- Это я в курсе: то ли вторую щеку подставляй, то ли глаз вырви – как без пастыря разобраться, что в каком случае делать? Ответ зависит от его настроения, от твоего внешнего вида, от размера пожертвования, от чего-то еще… но это всегда будет неправильный ответ, потому что ты не сам к нему пришел.

- О-о-о! Да, ты никак в великие мыслители подался, а не только песни писать научился? – ответил Андрей и присел рядом с должником. – Хороший концерт получился.

Илья пригубил виски и протянул бутылку соседу. Тот сделал пару больших глотков и вернул угощение.

- Ты был? Понравились песни, которые я написал?

- Как же я мог пропустить? Мест, правда, сидячих не хватило – аншлаг, но вдалеке у стеночки пристроиться удалось.

- Я тут сижу и думаю: почему в отличие от Леры и ее друзей, ты не дал мне шанса отказаться?

- Разве? – затянувшись, нахмурился Андрей. – Предложи я решать тебе сразу, ты бы, скорее всего, отказался, но свобода воли – это одновременно и дар, и проклятье. Всего-то и нужно было, что продержаться до восьми утра, но ты умудрился переубедить самого себя без моего вмешательства всего за пару часов. До сих пор интересно, где ты посреди ночи на кладбище раздобыл баян?

- В сторожке есть аптечка, на всякий случай – там и нашел.

Илья сделал глоток из бутылки и закашлялся. Андрей мягко постучал соседа, пытавшегося унять резкий приступ кашля, по спине.

- Будет больно? – спросил Обреченный, передавая бутылку собеседнику.

- Не хочу тебя обманывать, - делая глоток, ответил Андрей, - но и издеваться не вижу смысла. Ты мне лучше скажи, зачем себя так истязаешь, - он провел пальцем по щеке рок-исполнителя, стирая испарину. – Сколько уже без дозы? Часов тридцать шесть? Зачем так мучиться, ведь страданиями уже ничего не исправить.

Илья отпрянул и рукавом стер холодный пот со лба.

- Не хочу, чтобы газеты писали, будто бы умер из-за наркотиков.

- Они так никогда не делают. Известные рок-музыканты не умирают от наркотиков, у них вечно какие-то проблемы с сердцем. Перегорают, наверно. Все все понимают, но в хрониках остается только официальная версия. Поверь, смерть от ломки гораздо неприятнее смерти от передозировки, и пока ты можешь решать… - Андрей достал из внутреннего кармана «заряженный» шприц и положил на лавку рядом с соседом. - Ни к чему начинать вечные страдания с боли. Оттянись напоследок, до рассвета время еще есть, - он выпил еще виски, предал бутылку Илье и, вставая, закончил: - Это последнее, что я могу для тебя сделать.

- Ты так и не ответил: как тебе мои песни?

Андрей застыл в дверях, обернулся и спросил:

- Твои песни? – и, подмигнув, добавил:

Я все помню, мечтаю, дышу,

Среди тысяч застывших сердец,

Но срок вышел, и я ухожу,

Отыграв свой последний концерт.

Илья тяжело сглотнул и неосознанно проверил карман. Там лежал сложенный листок с текстом песни, которую он никому не показывал и строчки, из которой только что процитировал Андрей. Солист решил не исполнять эту песню на «Последнем концерте», а использовать вместо своей посмертной записки. Страсть к театральным эффектам пронизывала его глубже, чем казалось раньше.

Обреченный протянул руку к шприцу, раздумывая над тем, чьи песни, выведенные собственной рукой, он пел все это время. Дверь за Андреем уже закрылась, а он все еще смотрел вслед самому великому и незаметному продюсеру земли.

Традиционно OnceOnesUponATime специально для Пикабу

Как всегда буду благодарен за отзывы, замечания и конструктивную критику.

Илья шел рядом с Андреем вдоль металлических оград могил и не решался начать разговор. Ему казалось, что оппонент нарочно нервирует его, мстя таким образом за опоздание. Охранник прибыл к большому памятнику, где они договорились встретиться почти вовремя, но долго не мог найти в себе силы показаться. Сначала он не знал, как отреагируют подростки, потом хотел посмотреть на методы работы того, с кем предстояло иметь дело. Он все еще сомневался в правильности своего решения пойти простым, но дорогостоящим путем и пользовался этой паузой, чтобы очередной раз взвесить все за и против.

Андрей наоборот чувствовал себя расслаблено, гуляя по ночному кладбищу, словно по парку летним днем. Он курил и с интересом рассматривал надгробные камни. У некоторых он притормаживал и ухмылялся, как будто что-то вспоминая.

- Обними, что ли меня, - наконец, нарушил тишину мужчина в черном костюме.

- Чего?! – встрепенулся от неожиданного предложения Илья.

- Ну, чего мы просто молча гуляем под луной? Если не собираешься меня ни о чем просить, то давай добавим в наши отношения, хоть капельку романтики, - рассмеялся Андрей.

- Я думал, что вы и так все знаете.

- Знаю, - кивнул Андрей, - но ты все равно рассказывай. Это тебе наказанием за непунктуальность будет.

Илья тяжело вздохнул и, запинаясь, начал говорить:

- Я школу закончил, в армии отслужил, вернулся… Сюда взяли без опыта и платят вроде нормально, но я хочу большего, - охранник закурил по примеру собеседника. – Надо ехать в большой город, а у меня там ни родни, ни друзей… Нужно какое подспорье, чтобы не вернуться несолоно хлебавши. Да, и не хочется, опять же в сторожа какие-нибудь идти… Но вы не подумайте, у меня есть план! Я пою в группе, пишу песни и музыку, немного. Завтра у нас концерт будет в клубе местном, приходите, послушаете…

- Так мы тут с тобой до рассвета гулять будем, - покачал головой Андрей, выпуская клуб дыма. – Давай ближе к делу: хочешь чего?

- Успеха хочу, популярности. Не только для себя, но и для всех участников коллектива, знали бы вы, какие это парни…

- Успех, популярность – размытые формулировки. Ты понимаешь, с кем разговариваешь, и как тебе это аукнуться может? Тебе чего надо? Чтобы на корпоративы мелкие приглашали? В задрипанных клубах выступать? Что бы неформалы, у которых вечно нет денег, от твоих песен тащились и играли на гитарах в подъезде? Это ведь тоже своего рода популярность.

- Нет, ну не совсем…

- Так, что тебе нужно? Коротко и ясно?

- Хочу стать рок-зведой! – выпалил на одном дыхании Илья то, что боялся озвучить даже самому себе. – Хочу, чтобы мои песни крутили по радио, хочу собирать стадионы, хочу фестивали, интервью, фан-клуб, в конце концов, хочу табун телок, готовых на что угодно, лишь бы я обратил на них внимание!

- Вот! Это уже деловой разговор! – воскликнул Андрей, ободряюще толкнув в плечо собеседника. – Даю три года.

- А… что? Как? – заикаясь, начал невпопад спрашивать охранник.

- Сам посуди: сейчас тебе двадцать три, закончишь карьеру в двадцать шесть, за это время успеешь выпустить три альбома, плюс еще на парочку неизданного наберется – нормально. Мир так устроен, что слова тех, кто уходит рано, остаются, если не на века, то на десятилетия, а ценность слов тех, кто коптит небо по семьдесят лет, тает на глазах. Объясню на примере: есть Цой, знаешь такого?

- Конечно! Тоже ваш клиент?

- Так вот он вышел в тираж, когда ему еще тридцати не было, - проигнорировав вопрос, продолжил Андрей. – Много ты его песен знаешь, а главное любишь, с радостью слушаешь и подпеваешь, когда играют по радио? Штук десять, не меньше.

- Поболе наберется, - возразил Илья. – Легче назвать, какие не нравятся.

- Ну, вот. А есть Гребенщиков. Знаешь, сколько он альбомов выпустил и еще выпустит? Больше, чем песен у Цоя тебе нравится. А сколько конкретных произведений тебе заходят у него? Больше, чем у Цоя или меньше. Даже, если столько же, чувствуешь, как значимость творчества падает за десятилетия. Гребенщикову нужно полвека, чтобы сказать столько же, сколько его коллега сказал за свою короткую карьеру. При этом Цой – легенда, а БГ не сегодня, так завтра прослывет очередным сумасшедшим стариком.

- Вы все правильно говорите, - согласился Илья, - но ничего другого от величайшего соблазнителя вселенной я и не ожидал. Действительно, я не большой поклонник БГ, но и у него есть песни, которые цепляют. Был бы на моем месте тот, кто является его ярым фанатом и вам пришлось бы извернуть свою мысль по-другому, но, после того, что я сегодня видел, не сомневаюсь, что у вас бы это получилось также изящно, - он аккуратно затушил сигарету об урну и кинул внутрь. – Когда вы говорите о завершении карьеры через три года, это же не уход со сцены имеется в виду, правильно я понимаю? – Андрей кивнул. - Просто, поймите, мне двадцать три, и я не готов умереть в двадцать шесть. Слишком мало, даже если гореть очень ярко…

- Согласен, - перебил собеседника Андрей. – Ты парень смышленый и нравишься мне, я даже готов забыть о твоем опоздании, поэтому готов накинуть тебе еще годик. Станешь членом клуба «двадцать семь». Обязательно станешь, я гарантирую. Приобщишься к легенде, сам станешь лег…

- Да, насрать мне на клуб «двадцать семь» – не выдержал Илья, - и лозунги, типа: «Живи быстро, умри молодым». Мне нужно больше времени! Давайте понизим популярность – я готов торговаться. Ну, не стану я легендой, но проживу дольше!

- Черт! – выругался мужчина в черном костюме и с силой бросил бычок на асфальт.

Он подошел к неогороженной могиле и сел прямо на нее, закрыв лицо руками. Илья подошел ближе и спокойным голосом произнес:

- Андрей, вы простите, что так вышло. Приехали, ждали, а я тут кочевряжусь, но и меня поймите: я душу продаю и меньше, чем на десять лет не согласен. Я-то думал, что вы всемогущий, а у вас кругом одни ограничения… Знаете, что? Если вы мои требования не тяните, то можете меня наказать, морду там набить или еще чего, за отнятое время, но душу я вам не отдам.

Собеседник убрал руки от лица, провел по волосам и рассмеялся:

- На гордыне меня решил поймать – ловкий ход! Ты уверен, что тебе эта музыка нужна, а то я сейчас как раз помощника подыскиваю?

- Мне нужно десять лет, и на меньшее я не согласен, - пропел Илья, мысленно ругая себя за то, что так не аккуратно пытался сыграть на самолюбии Андрея.

- Обидно просто, - доставая из кармана сигарету, сказал тот, - столько сил и времени было потрачено на эту затею с клубом «двадцать семь, и тут такой удар. Да-а-а-а, - протянул он, прикуривая от поднесенной охранником зажигалки, - не учел я, что истинные рок-звезды плевать хотели на моду и привлекательность общественных тенденций. Получилась какая-то ловушка для слабаков, которые дальше собственного носа не видят, а их, и без столь сложных схематозов, уболтать особо труда не составляет, - он поднял глаза на оппонента. – Семь лет – мое последнее предложение. Приду за тобой в трицон – лучше варианта не будет. И группу с тобой не потяну, одной души на четверых раздолбаев не хватит.

- А как же ребята? Мы же вместе начинали, как я их брошу? Что я один буду?

- Новых найдешь. Талантливее и сговорчивее. Продюсер поможет.

Охранник надолго замолчал, обдумывая последнее предложение Андрея.

- Нет, - в конце концов, ответил он. – Я группу, в принципе, готов бросить. Чего уж там, не до принципов, когда душа в залоге. Но времени мало. Вы же любите интересные цифры, а тридцать три, даже интереснее, чем двадцать семь, или у вас против этого возраста какие-то предубеждения? – хмыкнул Илья. – Я не гордый и на тридцать четыре согласен. Готов поступиться популярностью, но не временем. Вы же можете сделать меня не легендой и супер-звездой, а просто звездой? Звездочкой – маленькой, но яркой.

- Я так не работаю. Полумеры не в моем стиле, - улыбнулся Андрей. – Последний раз спрашиваю: согласен на семь лет?

- Нет. Не меньше десяти.

- Точно не хочешь ко мне в помощники пойти, такой жесткий переговорщик лишним никогда не будет? – он дождался отрицательно покачивания головой и закончил: - Десять, так десять, но у меня есть условие. Пойдем!

Андрей резко встал, и быстром шагом направился к сторожке самой короткой дорогой. Илья засеменил следом, петляя между могилами. Рядом со сторожкой стоял большой черный джип, а ворота, которые Илья запер накануне вечером, были распахнуты настежь. Андрей подошел к машине, открыл багажник и начал рыться внутри, пытаясь дотянуться до самого дальнего уголка.

- А как вы проехали? Ключ же только у меня, - удивленно спросил охранник, поглядывая на ворота.

- Тебе действительно это кажется самым удивительным событием вечера? Серьезно? – прыснул Андрей вылезая из багажника. Его забавляло столь ответственное отношение к работе со стороны человека, который так настойчиво торговал собственной душой, чтобы, наконец, уволиться отсюда. Он протянул руку и всучил охраннику прозрачный пакет, наполненный белым порошком.

Илья сделал несколько движений рукой, прикидывая вес содержимого. Масса пакета составляла где-то сто пятьдесят граммов. Молодой человек догадывался, что именно держит сейчас в ладони и мысленно прикидывал, какой срок за это можно схлопотать, но не удержался от глупого вопроса:

- Что это?

- То, без чего секс и рок-н-ролл не имеют никакого смысла, - улыбнулся Андрей, закрывая багажник. – Хочешь десять лет – получай, но вдобавок идут и зависимости.

- Мне это не нужно!

Охранник попытался вернуть презент, но Андрей поднял руки, давая понять, что не возьмет.

- Не нужно – выброси, - хмыкнул он и закурил. – Послушай, Илья, мне надоело с тобой цацкаться. Если искренне желаешь стать рок-звездой, то принимай и все, что к этому прилагается. Не хочешь – просто спусти в унитаз или развей над могилами – пусть покойнички поторчат, - Андрей довольно крякнул. – Мое предложение действительно до… Когда у тебя смена заканчивается?

- В восемь утра.

- Вот и чудно! До восьми утра. Бахнешься, и считай нашу сделку заключенной – не станешь, значит, никакой сделки не было. Только учти – обмануть меня не получится. Писать ты сможешь только под наркотой, а выступать, как следует, только в алкогольном опьянении. Решишь завязать и ни то, ни другое у тебя не получится, а сделка уже заключена. В любом случае, рано или поздно ты к этому придешь, все настоящие рок-звезды приходят. Я просто ускоряю процесс. Советую поторопиться, ведь концерт, на котором будет один очень уважаемый в музыкальных кругах человек, у вас завтра вечером, а у тебя еще нет достойных композиций. Да и прорепетировать хоть чуть-чуть, но надо. А сейчас, извини, это ты молодой, можешь сутками работать и ночами напролет торговаться, а я старый, - Андрей тяжело вздохнул и затянулся, - очень старый, мне отдыхать надо. Души сами себя у владельцев не выкупят.

Он подмигнул собеседнику и направился к водительской двери автомобиля.

- У меня есть песни! – зло прокричал Илья ему вслед. – Классные песни!

- Тогда зачем ты мне звонил?! Мог бы с этими песнями сам пробиться, раз их такими отличными считаешь, - в тон ему ответил Андрей, но через секунду смягчился. – Чуть не забыл: гарантирую, что раньше срока ты не умрешь, во всяком случае, от зависимостей. Пулю в висок я не остановлю и держать твои ноги, если в петлю надумаешь залезть, не буду. У меня есть дела поинтересней. Счастливой жизни! - махнул он рукой на прощанье и сел за руль.

Илья выругался и с силой бросил пакет в кусты рядом со сторожкой. Машина завелась, но вместо того, чтобы сорваться с места медленно сдала назад. Пассажирское стекло опустилось и Андрей добавил:

- Если все же надумаешь, не забудь напиться завтра перед концертом. В восемь утра сделка превратится в тыкву.

Охранник был так зол, что, не стесняясь в выражениях, послал торговца душами куда подальше. Джип уже проезжал через ворота, а Илья кричал ему вслед все, что думает о нем и его предложении.

Андрей покинул территорию кладбища, повернул на шоссе и только надавил с силой на педаль газа, как на дорогу перед ним выскочил здоровый мужик, размахивающий руками. Пришлось резко крутануть рулем влево, выезжая на встречную полосу, чтобы сохранить жизнь неудачливому суициднику. Андрей нажал на тормоз и вышел из машины.

- Придурок, ты что ускориться решил? Так есть методы проще! Зачем машины людям портить.

Мужчина едва не угодивший под колеса джипа стоял весь сжавшись, но, услышав обращенные к себе слова открыл глаза и побежал к водителю. Одного взгляда на этого человека хватило Андрею, чтобы понять, что в своей характеристике он не ошибся.

- Дяденька, дяденька, – начал тараторить приблизившийся Дима, - а вы, правда, желания выполняете? Вы Бог, да? Вас ведь Андрей зовут? Вы все про всех знаете? И про меня знаете? И про маму?

- Почти на все вопросы «да», - ответил Андрей, когда собеседник, наконец, сделал паузу. – Но с тобой я играть не буду. Нельзя мне. Ты еще маленький.

- Дядя Андрей, ну помогите, пожалуйста, - начал канючить Дима. – Мама болеет, сильно. Совсем ей худо. Я боюсь… - его глаза наполнились слезами, - боюсь, что она умрет. А кроме нее у меня никого нет, пожалуйста, дядя Андрей, вы же всем помогаете. Я в кустах сидел, я все видел. Я знаю, что вам сложно, что платить надо. У меня денежек нет, но я большой, я, знаете, сколько таскать могу? Или, если вам дом починить или построить чего. Мебель могу из дерева сделать, как мама говорит, грубую, но надежную… Пожалуйста, дядя Андрей, помогите маме.

- Ладно, запрыгивай, покажешь дорогу, - мягко сказал мужчина в черном костюме, растянув губы в улыбке. И уже жестче добавил, когда Дима последовал за ним к водительской двери: - С другой стороны!

Наталья Оскаровна лежала на кровати, не в силах встать. Ее дыхание было тяжелым и прерывистым от боли, затаившейся где-то внутри. Источник определить было невозможно. Создавалось ощущение, что болит все: брюшная полость, легкие, сердце, спина. Голова оставалась единственной частью тела, которую проклятая болезнь еще не прибрала к рукам, как будто нарочно оставляя Наташу в здравом уме, чтобы она все чувствовала и осознавала. Таблетки, во всяком случае, те, которые она могла себе позволить, давно не помогали. Приходилось просто терпеть, а этому ее жизнь научила. С появлением сына она только и делала, что терпела. Боролась за него каждый день, побеждала, беспокойно спала и наследующий день снова вступала в сражение.

Наталья не питала иллюзий по поводу своего состояния, особенно после того, как ее кожа пожелтела вместе с белками глаз. Физическая боль была несравнима с моральными терзаниями, которые не покидали ее остававшийся ясным разум. Что будет дальше? Как он справится без нее? Кто защитит его от безжалостного и несправедливого мира, когда мамы не станет? Она должна держаться, сколько сможет, ради него.

Входная дверь хлопнула, и через секунду в комнате появился Дима, выводя Наталью из состояния полудремы, ставшего таким редким из-за боли и скорбных мыслей.

- Мама, мама, я привел того, кто поможет! – гордо заявил Дима, упав на колени рядом с телом, в котором едва теплилась жизнь. – Я привел Бога, он выполняет желания, он тебя вылечит!

Андрей бесшумно застыл на пороге и осмотрелся: недорогая обстановка, но чисто, видны следы недавнего и неаккуратного ремонта, рядом с кроватью стояла грубо сколоченная табуретка. Еще на крыльце он заметил, что некоторые деревянные элементы дома отличаются цветом. Значит, Дима следил за их состоянием и по возможности менял сгнившие или износившиеся элементы конструкции. Какой-никакой способностью к обучению он обладал, и годы, проведенные на местных частных стройках в качестве подсобника, давали ему достаточно опыта, чтобы поддерживать обветшалый дом в нормальном состоянии.

Андрей вошел в комнату, провел рукой по пучкам высушенных растений, висевших под низким потолком, и хмыкнул, заметив над дверью вербу. Приметив в углу комнаты икону, рядом с которой догорала свеча, он улыбнулся и заговорил:

- Здравствуй, сестра. Меня зовут Андрей Куренков, - внимательно рассматривая лежащую женщину, представился он. – Рассказывай, что тебя мучит. Выкладывай все, как доктору, - он широко улыбнулся, - или священнику.

Наташа погладила Димасика по голове, и с прищуром посмотрела на ночного гостя. Андрей давно привык к тому, что люди, стоящие уже одной ногой в могиле, видят больше остальных, привыкших не замечать ничего, кроме собственных нужд. Он подмигнул женщине, которая не испытывала ни страха, ни какого-либо пиетета перед посетившим ее дом существом.

- Это не Бог, - прошептала Наталья и громче добавила, - что, Лукавый, совсем с заказами плохо? Уже к беззащитным свои грязные лапы тянешь.

- Ой, не прибедняйся, сестра. Димка твой защищен похлеще многих. Да, и не такой я злодей, - он бросил взгляд на икону, - как конкурирующая пиар служба описывает. А что касается спроса на мои услуги… ты телевизор, что ли не смотришь?

- Вот и дуй к этим, из телевизора, а здесь тебе делать нечего. Мы в твоих услугах не нуждаемся. Прожили как-то всю жизнь вдвоем, без чужой помощи, и дальше справимся. Проваливай!

Дима был недоволен решением матери, но возразить не посмел, как бы ему этого не хотелось.

- Что так? – продолжал Андрей, проигнорировав настойчивую просьбу уйти. – Бабка твоя часто ко мне взывала, да и матушка – ведьмина дочка, как ее на селе звали, нет-нет, да и обращалась пару раз. А ты от семейных традиций откреститься хочешь, когда такой шанс выпадает, - он подошел к кровати, опустил ладонь на лоб женщины и, замерев на несколько секунд с закрытыми глазами, поцокал языком. – Запустила ты себя, совсем за здоровьем не следила. Все время сыну посвящала, себе ничего не оставила. Про печень, ты, думаю, в курсе? Тут не надо медицинское образование иметь. Но, если бы только печенюшку поправить надо было, я бы это бесплатно сделал. В память, так сказать, о долгой дружбе с твоей семьей. Однако у тебя на какой орган не глянь – беда. Жива еще только силой воли, но и ее почти не осталось, - гость убрал руку со лба и выпрямился. – Всегда поражался этому человеческому умению терпеть. Могу еще пяток лет накинуть, с сыном побудешь. Цену ты знаешь, но во всем надо искать хорошее: с предками повидаешься, - он улыбнулся, но не ехидно, а скорее добродушно.

Наталья замерла в нерешительности, но через минуту, рассмеявшись, ответила:

- Боюсь, пять лет не спасут отца русской демократии. Когда б я не ушла, - она посмотрела в невинное лицо сына, - всегда рано будет.

- Уважаю твое решение, - кивнул Андрей и сделал шаг к двери.

- Погоди, Лукавый! Неужто ты так легко сдаешься?

Андрей остановился и посмотрел на Наташу, пытавшуюся унять боль, чтобы продолжить говорить. Она сжала губы, чтобы с них не сорвался стон.

- Мам-мам, ну ты чего? Где погладить, что сделать? – занервничал Дима, суетясь вокруг затаившей дыхание женщины.

- Димасик, гости у нас, а мы даже чаю не предложили, - сквозь боль прошептала она. – Иди, поставь чайник, – она дождалась, пока сын уйдет на кухню и продолжила. – На себя мне плевать, ему можешь помочь? Хватит моей оплаты, чтобы его вылечить?

- Могу, только это не то, чего ты действительно хочешь, - Андрей бросил взгляд на Диму, уже вернувшегося с кухни и застывшего в дверях. Он понимал, что речь идет о нем, и внимательно слушал гостя, пытаясь разобраться в сути обсуждения. – Ты желаешь ему счастья, но счастливее, чем сейчас он не станет, - Андрей провел рукой по волосам. – Как бы получше выразиться: представь, что слепой с рождения, вдруг прозреет и поймет, что мир не так прекрасен, как он себе представлял полжизни. Нет, он, конечно, великолепен, но наполнен не только радостью и красотой, в нем есть боль, страх и разочарование – то, что слепой до этого не замечал. У меня есть решение, которое тебя удовлетворит, но и оплатить придется сразу.

Гость многозначительно посмотрел на Наталью, скосив глаза на ее сына. Женщина сразу поняла, что, если хочет услышать конкретику, то должна отослать Диму.

- Сынок, там чайник уже вскипел, - сказала она, - поди, проверь.

Димасик мухой метнулся на кухню, убедился, что вода только закипает, и выбрал для гостя самую красивую кружку. Наполнив ее заваркой на треть, он положил три ложки сахара, как себе, подумал немного и добавил еще одну, чтобы не обидеть гостя, который мог помочь маме. Добавив два толстых кругляшка лимона, он выключил плиту и налил кипяток. Размешивая сахар на ходу, он чуть ли не бегом вернулся в комнату. Дима протянул гостю кружку.

- Спасибо, - сказал Андрей и сделал глоток. От неожиданной приторности напитка он вздрогнул, но через пару секунду, взяв себя в руки, с улыбкой добавил: - М-м-м, с лимоном, как я люблю.

Дима, наблюдавший за реакцией гостя, улыбнулся в ответ, радуясь своему решению добавить лимон и не скупиться на сахар.

- Димасик, подойди ко мне, - попросила мама и тут же сомкнула губы и зажмурила глаза.

Сын снова упал на колени перед ее кроватью и начал гладить ее по голове, как делала она, когда у него что-то болело. Андрей сделал еще один глоток, прошелся по комнате, срывая с некоторых засохших пучков, висевших под потолком, листочки и бросая в кружку. Подул на чай и что-то почти беззвучно прошептал.

- Выпей, сестра, - сказал он, присаживаясь на табуретку и наклоняясь над Наташей, - это уймет боль.

Женщина с недоверием посмотрела на него, но после его настойчивого кивка, все же пригубила напиток. Как только чай с травами попал в ее рот, ей сразу стало легче, а после второго глотка боль практически исчезла, затаившись где-то на окраине сознания. Наталья не могла сказать, то ли Андрей воспользовался своей силой, чтобы облегчить ее последние минуты, то ли это было улучшение, которое неминуемо сопровождает конец.

- Вам есть, что обсудить, а я пойду, покурю, - вставая, произнес Андрей.

Он вышел во двор, достал из пачки одну из последних сигарет и, поднося к ней зажигалку, крепко затянулся. В предрассветный час в поселке царила мертвая тишина. Такая, что Андрей даже слышал, как зашуршала бумага, которой коснулось пламя. Он посмотрел на восток, где небо уже начало светлеть, готовое до вечера катать на себе Солнце. Тень печальной улыбки коснулась губ Андрея. Он покачал головой, медленно выпуская из ноздрей в прохладный воздух клубы густого дыма. Мгновение назад к нему пришло осознание того, что Илья принял его условия.

Промаявшись пару часов, после отъезда Андрея, молодой человек все-таки вернулся к кустам, нашел заветный пакетик и закрепил сделку. Обратный отсчет последних десяти лет рок-звезды начался.

- Дядя Андрей, - робко сказал, появившийся на крыльце Дима, - вас мама зовет.

Выйдя из раздумий, ночной гость сделал последнюю тягу и, бросив сигарету, вошел в дом. Дима последовал за ним.

- Запомни, сынок, - сказала Наталья, обращаясь к замершему Диме, который растеряно переводил взгляд с нее на Андрея, - ты должен быть честным, всегда держать свое слово, но не позволяй другим пользоваться этим и обманывать тебя. Может, твоя жизнь не будет самой счастливой, но ты никогда не познаешь разочарования, - она посмотрела на гостя и закончила: - Я готова.

Андрей, не говоря ни слова, опустился на колени рядом с кроватью смертельно больной женщины и положил руку ей на лоб. Дыхание Наташи стало замедляться и, спустя полминуты, ее грудь совсем перестала вздыматься. Еще через тридцать секунд Андрей оторвал руку от тела женщины и встал. Ее глаза были по-прежнему открыты, но в них уже не было жизни, не было души.

Гримаса боли исказила лицо Димы, он все понимал и готов был вот-вот расплакаться, но не успел. Тело мужчины с разумом ребенка вытянулось в струну и рухнуло на пол. Димасик катался по полу и хрипел. Его конечности сводило судорогами, а под кожей вздувались и пропадали пузыри, изменяя внешность.

Через несколько минут все было кончено, и с пола поднялся человек, как две капли воды похожий на Андрея. Одежда большего размера нелепо висела на нем, но он не обращал на это неудобство никакого внимания. Он посмотрел на своего двойника, спокойно попивавшего остывший сладкий чай и, улыбнувшись, подмигнул.

Андрей отставил кружку, сделал шаг вперед и, разведя руки, произнес:

- Добро пожаловать в семью, Дмитрий Куренков!

Дима крепко обнял «брата», но потом отстранился, наклонился к бездыханному телу матери, закрыл ей глаза, сложил руки на груди и поцеловал в лоб. Выпрямившись, он брезгливо посмотрел на свое одеяние и спросил:

- Нам пора в путь?

Андрей кивнул, пристально глядя в глаза помощнику, который был так ему нужен. Несмотря на то, что он как будто смотрелся в зеркало, его отражение обладало собственной волей, объединяя в себе два мира и две сущности. Где-то там, глубоко внутри, на границе сознания, Димасик все еще был жив и имел право голоса. Ему предстоит заключить множество сделок, но в его честности, завещанной матерью, не было ни капли сомнения.

А когда его час пробьет и эта оболочка обратится в пепел, душа Димасика, оставаясь невинной, вознесется туда, где ей самое место. Все сделки и договоры обременяют только ту часть Димы, которая досталась ему от Андрея, а над душой Димасика Лукавый не властен. Наталья уже оплатила все его грехи в обмен на то, что ее сын никогда не познает горя, нищеты, болезней и голода.

Довольный собой, Андрей покинул дом. Дима затушил свечу перед иконой, с которой на него печально и всепрощающе смотрела самая почитаемая в мире мать, и последовал за братом. У машины он переоделся в подготовленный костюм. Взяв в руки галстук, Дима долго на него смотрел, а после бросил в багажник. Димасик никогда не любил галстуки и надевал только после большого скандала с Натальей всего пару раз в жизни. Но, чтобы максимально походить на брата, он выбрал из предоставленного гардероба белую рубашку с тонкой черной полосой посередине.

Андрей взял одну сигарету себе, вторую протянул Дмитрию и смял пустую пачку. Молча они курили, наблюдая за восходом солнца. Сев в машину, Дима, наконец, нарушил тишину, подняв палец вверх:

- Надо сигарет купить!

Андрей хмыкнул и выехал со двора. Димасик, всегда проговаривавший все, что нужно купить в магазине, чтобы не забыть, проявился в характере брата и сейчас. По всему выходило, что взятый под опеку большой ребенок не станет тихо сидеть, превратившись в немого наблюдателя внутри искушенного дельца. Но эта мысль Андрея нисколько не расстроила, а наоборот вызвала интерес к будущему, которое обещало стать чуть-чуть интересней. В конце концом, зачем ему еще один он?

Продолжение следует

- Эй! Кто здесь?! – Серега светил фонарем в спину замершего от страха на земле человека. – Давай вставай, и без резких движений.

- Я… я хотел… - глотая слезы начал объясняться обнаруженный ребятами нарушитель.

Он присел, но не торопился подниматься, сжавшись в комок под лучом фонаря, направленного в лицо. Это был местный дурачок по имени Дима – здоровый мужик, которому было немного за тридцать с интеллектом восьмилетнего ребенка. Он жил с матерью на окраине села, давно присоединенного к городу. Его не боялись и практически перестали дразнить, даже часто брали в подсобники, благодаря его большой силе, но увидеть его здесь ребята никак не ожидали.

- Димасик, ты что ли? – спросил стоявший рядом с Серегой Степа. – Ты что ночью на кладбище забыл? Ну-ка, дуй домой! Найдешь дорогу?

- Да, - промямли Дима.

Он немного успокоился, поняв, что это не сторож, а знакомые ребята, которые не станут его бить. Но резкий тон Николая, подошедшего к друзьям, снова вывел его из равновесия.

- Дебил, ты что тут делаешь? Что у тебя в руках, а ну, показывай!

- Я… я… - слезы снова покатились по щекам Димы, - мама болеет, хотел ее порадовать…

- Ты что на кладбище цветы воруешь? – рассмеялся Николая. – Чтобы маме подарить? Давай-давай, хороший мальчик…

- Погоди, - перебил его Степа и подойдя к отсталому мужчине сказал, забирая у того кривой букет. – Димасик, отдай это мне. Не надо так делать – нельзя живым людям цветы с кладбища дарить.

- Я не воровал, честно! – начал оправдываться Дима, обращаясь к Степе, с которым ему было приятнее разговаривать, чем с Николаем. – Они тут никому не нужны.

- Ты же понимаешь разницу между хорошо и плохо? – Степа, наконец, вырвал букет у собеседника, под громкое чмокание Николая, который всем своим видом показывал, что эти уговоры его уже утомили. – Вот. Брать цветы с могил – плохо, а дарить их кому-то еще хуже. Понял? – Димасик кивнул. – Ты же не хочешь расстраивать маму, а она очень расстроится, когда узнает, откуда эти цветы.

Мужчина с разумом ребенка снова скуксился, готовый расплакаться, но вмешался Серега, обеспокоенный совсем другим вопросом, которому вся эта сцена тоже надоела:

- Мы ей не скажем! И вообще никому не скажем, что ты был ночью на кладбище. Только одно условие: ты прямо сейчас уходишь отсюда.

- Да-да, - закивал Дима и начал пятиться.

- И слышь, дебил, давай поаккуратнее, не попадись охраннику, а если поймает – про нас ни слова, или все твоей мамке расскажем, - напутствовал Николай, в спину удаляющейся крупной фигуре.

- Ник, ну зачем ты так? – спросил Степа.

Коля внимательно на него посмотрел и перевел взгляд на Серого. Прочитав на его лице такое же осуждение, он не стал объясняться и перевел разговор в другое русло:

- Тебе не обо мне нужно беспокоиться, я-то здесь, а где наша принцесса?

- Лера придет, я уверен, и ты не сомневайся. Обещала, значит придет.

- Ну, посмотрим. Уж полночь близится, а Лерочки все нет. К тому же она должна принести свечи. Ты курицу-то взял?

Степа вернулся к друзьям и продемонстрировал мешок, в котором билось что-то живое и раздавалось характерное квохтанье.

- Ладно, время еще есть, пойдемте к большому памятнику, как договаривались. Подготовим все, пока ждем Леру, - поддержал Степу Серега.

- Я очень надеюсь, что она нас не разочарует, - вздохнул Коля, двинувшись за друзьями. – Без свечей вся затея насмарку. Ты-то хоть пепел не забыл?

- Не забыл, - огрызнулся Серега, который сам был обеспокоен отсутствием подруги.

Выпускники местного колледжа давно готовились провести этот ритуал, и отсутствие четвертого участника беспокоило не только Колю, нашедшего заклинание, но и его одногруппников. Все срывалось уже не раз, и, когда в назначенное время Лера не появилась у дыры в заборе, все очень напряглись. Ее телефон не отвечал и, если Николай психовал, то Серега со Степой не могли поверить, что их подруга все-таки струсила. Валерия всегда была боевой девчонкой, и раз уж Степан, считавшийся слабым звеном в их компании, был на месте, то отсутствие подруги заставляло всерьез о ней беспокоиться.

Посоветовавшись, ребята решили все подготовить, так как до полуночи оставалось уже совсем немного времени и надеяться, что Лера их не подведет. На тему того, что делать, если она так и не появится, мнения разделились: Коля считал это бесполезной затеей, так как условия призыва не выполнены полностью, а Серый настаивал, что больше откладывать нельзя – лучших условий им уже не создать. Степа предпочел воздержаться от горячих споров, все еще надеясь, что Валерия появится.

Девушка пришла к большому памятнику за пять минут до полуночи, отмахнувшись от всех вопросов. Напряжение нарастало, но времени на выяснение отношений уже не оставалось. Степа помог Лере расставить и зажечь свечи, и все заняли места на вершинах четырехконечной звезды, очерченной пеплом, который Серый собрал в бане.

Ровно в полночь Николай трижды пропел заклинание, повторенное остальными:

- Бахунды тере бум мехе кум анна амерве кум мата ха кум! Арх! Краштэ! Мха!

Коля кивнул Степе, сжимавшему в руках курицу. Степан тяжело дышал, смотрел то на живое существо, которое должен был лишить жизни, то на товарищей. В конце концов, он покачал головой и опустил взгляд.

- Блин, - прошептал Серый и протянул руку, забирая у друга жертву. Секунда, и птица замолчала после характерного хруста свернутой шеи.

- Доброй ночи, молодые люди, - раздался голос с дороги, у которой находился большой памятник, - могу я поинтересоваться, чем вы таким интересным занимаетесь? Кого вызываете?

Ребята вздрогнули и, покинув свои места, выстроились в линию напротив ночного гостя. Перед ними стоял мужчина средних лет в строгом черном костюме с белой рубашкой и черным тонким галстуком. Ни дать ни взять – ритуальный агент.

- Соломона, - тяжело сглотнув, ответил Степа, после чего получил презрительный взгляд в свою сторону от Николая.

- Серьезно?! – рассмеялся мужчина и закурил сигарету. – Тогда вам не курицу стоила взять, а, как минимум, быка. Пепел должен использоваться человеческий, и воск свечей нужно было смешать с вашей кровью. Пентаграмма тоже нужна другая, но тут, как я погляжу, вы решили вообще не париться, даже символы не отрисовали. Кстати, делать ее нужно раза в два, а то и в три больше, ибо, тот, кого вы называете Соломоном крупнее, чем вам кажется. Через эту звездочку у него только рука пройдет, хотя, тому, до кого бы она дотянулась, и этого оказалось достаточно. И последнее: что это за язык, на котором вы читали заклинание?

Всех четверых била мелкая дрожь, ноги налились свинцом и каждый чувствовал пульсацию в висках. Первым в себя пришел Коля:

- Это древне арамейский! – с вызовом бросил он.

- Не хочу расстраивать тебя парень, но так уж вышло, что я знаю арамейский и это не он, даже с натяжкой. Ну, да ладно, - махнул рукой незнакомец и выбросил сигарету, - ставлю вам за старания три с минусом. Вызывали? – он подошел, забрал из рук Серого мертвую курицу и бросил в огонь свечей. Пламя принялось за перья и до ребят, неспособных пошевелиться донесся неприятный запах. – Будем считать, что у вас получилось. Правда, не Соломон, но, может, и я на что сгожусь? – он весело рассмеялся. – Оценили шутку? Вас четверо – три мальчика и одна девочка, как неуловимые мстители…

Ребята переглянулись и Коля спросил:

- Слышь, гробовщик, ты кто такой вообще?

- Да, какая разница? Вы зачем духа вызывали? Хотели желание загадать, так я здесь как раз для этого, - человек в черном костюме начал расхаживать из стороны в сторону, словно вдоль строя солдат. – Забавно получается: каждый из вас надеялся, что из этого ничего не выйдет, и теперь вы не готовы озвучивать свои желания при других, но, как говориться, за что боролись – на то и напоролись. Теперь придется. С кого начнем? – он сделал паузу и прикурил очередную сигарету.

– Раз рыцарей нет, уступим, как положено, очередь даме.

- Я не хочу, - прошептала девушка.

- А это, Валерия, уже не важно: курица мертва – цена уплачена, - он зло рассмеялся, заставив молодых людей вздрогнуть, по большей части из-за того, что он знал имя, которое в разговоре не звучало. – Ты, наверное, часто слышишь, что очень похожа на маму? Она в твоем возрасте была такой же красоткой, - незнакомец крепко затянулся и остановился напротив Леры, пристально глядя ей в глаза. Голова девушки опустилась, глаза наполнились слезами, и, играя желваками, она с ненавистью посмотрела на собеседника, выпускающего дым. – Неприятно это слышать, да? Она так неумело распорядилась приданым, полученным от природы, что больше всего на свете ты боишься повторить ее судьбу. Еще бы! – воскликнул он и, выбросив сигарету, продолжил ходить туда-сюда. – Череда ошибок молодости, результатом одной из которых стала ты, ни к чему не привели: она так и не научилась выбирать себе мужчин. Но ты не она! Не она. Ты умнее и разборчивее и, конечно, не наделаешь таких глупостей. Хотя… Мальчики, а вы знали, что ваша подруга собирается уехать, как только вы окончите колледж? – глаза ребят расширились, и они вопросительно посмотрели на свою товарку, которая не делилась с ними планами на жизнь. Девушка едва сдерживалась, чтобы не расплакаться. – Да-да, не удивляйтесь. Она поедет в большой город, может, даже в Москву, и будет искать себе принца. Не обязательно, чтобы он был благородным, смелым или красивым. Мы не гордые, да Валерия? Нас устроит и тот, которому достанется хотя бы полцарства. Ведь продавать такую красоту за меньшее, значит, повторить ошибки мамаши.

Молодые люди молчали. У лериной мамы была не самая лучшая репутация, что с детства отражалось и на девочке. У нее не было подруг, так как родители запрещали дочкам общаться с Валерией из-за похождений ее мамы, которая внесла разброд в не одну семью их поселка, пытаясь построить свое женское счастье. Когда дети подросли, и родители утратили контроль над ними, передав его гормонам, у Леры появилось много друзей-мальчиков. Кто-то просто находил приятным ее общество, другие рассчитывали на большее, но девушка, имевшая перед глазами яркий пример, как делать не надо, всегда держалась отстраненно, пресекая любые попытки сближения. Ее мальчишечий характер и приобретенные в детстве навыки рассчитывать только на себя, помогали давать отпор чересчур настойчивым ухажерам. Подруг у нее так и не появилось. Одни завидовали ее популярности у противоположного пола и осуждали ее свойское поведение с молодыми людьми. Другие так и оставались во власти родительских нравоучений, заложенных еще в детстве, веря всем грязным слухам, что распускали злые языки про Леру, опираясь на истории о ее маме. В конце концов, сформировавшаяся компания ее полностью устраивала. Если кто-то из парней испытывал к ней нечто большее, чем дружеские чувства, то держал это при себе. О многом она догадывалась, но пресекала любые намеки на особое отношение со стороны товарищей. Благо терпеть оставалось недолго и, закончив обучение, она смогла бы раскрыться полностью в новом месте. Ни Серый, ни Степа никогда не заводили разговор о том, что рассказывали про маму подруги, и за это Валерия была им благодарна. Даже Коля, славившийся тем, что мог сказать кому угодно, что угодно, не переживая о чувствах собеседника, никогда не поднимал эту тему.

- Заткнись, - расплакавшись, прошептала девушка. – Что ты знаешь об унижении, о боли, о ненависти? Ты когда-нибудь голодал неделю, потому что, будучи ребенком, остался один, а мама уехала, чтобы наладить свою личную жизнь? Из еды у тебя только вода и полпакета муки, и если хочешь выжить ты должен печь хлеб?! А тебя даже не научили духовку включать перед отъездом – не было времени! – Лера начала кричать и, задыхаясь, глотала слезы. – Ты знаешь, что такое, когда совсем нет денег, потому что очередной хахаль матери вынес из дома все, что можно продать?! Ты представляешь, что такое носить одну и ту же одежду годами, не имея подменной, когда постирался?! А по ночам штопать то, что есть, потому что ничего нового не предвидится?! У меня никогда не было игрушек, кроме одного мишки, которого мне подарил мужик, чтобы получить расположение матери! Я кукол видела только в магазине, а деревянные брусочки разрисовывала сама обычной краской, нашедшейся дома, чтобы у меня были кубики, как у других детей! Я сраное шоколадное яйцо попробовала только в четырнадцать лет и пластиковая хрень, которая оказалась внутри стала моей второй игрушкой, сделанной не собственными руками! Я с пятнадцати лет донашиваю одежду и обувь мамы и молюсь, чтобы у меня размер не увеличился, иначе придется ходить босиком! Ты знаешь, что такое быть ребенком, которого все ненавидят, лишь узнав, чей он?! А каково при всем этом слушать, что сломала жизнь матери жизнь, что была ошибкой?! Кто ты такой, чтобы меня судить?

Лера выговорилась и начала успокаиваться. Степа взял ее за руку и ободряюще погладил по плечу, но девушка привычно дернула рукой, давая понять, что не хочет, чтобы ее трогали.

- О ненависти и муках я знаю побольше твоего, - очень серьезно сказал мужчина в черном костюме и, закурив, продолжил в прежней манере. – Однако, я здесь не для того, чтобы судить, а чтобы помочь. Где гарантии, что у тебя все получится, тем более что все получится с первого раза? Их нет! Перед сколькими прынцами тебе придется раздвинуть ноги прежде, чем охмуришь того, кто поведет тебя под венец, наконец, взяв на полное содержание? Чем твой метод отличается от безуспешных попыток матери? Ты думаешь, что лучше разбираешься в мужчинах – возможно. Только опыта отношений у тебя нет, а в предстоящей работе по поиску богатого мужа, он необходим. Все нормально, ведь все девочки проходят этот путь, взрослея. Кому-то везет с первого раза, кому-то с десятого, кто-то и с пятидесятого, как твоя мамка, остается у разбитого корыта. Я могу помочь тебе попасть в цель с первой попытки. Гарантирую успех и золотую клетку, инкрустированную драгоценными камнями. Могу пообещать, что муж не станет тебя обижать, - он замолчал на пару секунд и характерным движением стряхнул пепел с сигареты. – Черт с ним! Даю слово, что он даже будет тебя любить, но есть одно условие: ты его не полюбишь никогда. Каждый раз оставаясь с ним наедине, ты будешь испытывать отвращение, и ты не сможешь уйти, ведь тогда золото клетки превратится в прах. Ты на собственном примере убедишься в ошибочности тезиса «стерпится – слюбится». Ты получишь все, о чем мечтаешь, кроме удовольствия, - гордый собой он рассмеялся. – Ну, что согласна? Достаточно просто сказать «да».

Лера уже успокоилась и тихо хныкала, слушая слова незнакомца. Когда он закончил, она подняла голову и собиралась что-то сказать, но Серый перебил ее:

- Не отвечай! – он перевел взгляд на того, чье внимание они привлекли своим нехитрым ритуалом. Тот молча курил, ожидая ответа девушки. – Отстань от нее!

- О! Вот и рыцарь проснулся! Долго же ты собирался с силами, Сергей. Такой грозный опытный боец. Чемпион области по самбо среди юниоров. Сейчас бы, наверно, уже мастером спорта был, если бы не бросил. Никто не знает в чем секрет твоего успеха, а я знаю. Давай и твоим друзьям расскажем, больше двух – говори вслух. Сережу в детстве так сильно бил отец, что встреча с противником под присмотром судьи для него просто игра. Им с матерью так доставалось, что до сих пор он просыпается от ночных кошмаров. Зато как эффективно можно настроиться на бой, представив напротив папашку-алкоголика. А знаете, почему ваш друг ушел из большого спорта? Может, сам поделишься, а то как-то невежливо получается: твои друзья ничего о тебе не знают.

- Пошел в жопу, урод, - зашипел Серый, не размыкая зубов.

- Если хочешь сделать что-нибудь хорошо – сделай это сам, - улыбнулся мужчина в черном костюме и запустил пальцами бычок в сторону. – Вернувшись однажды с соревнований, Сергей решил сделать сюрприз своей девушке. И сюрприз удался, только не тот на который он рассчитывал: Сережа застал подружку в объятьях другого молодого человека. Вот тут-то кровь отцовская, которую ваш друг держал под контролем, выпуская только во время спарринга, и проснулась.

Ребята молча смотрели на Серого, пытаясь переварить полученную информацию. Они знали, что их товарищ расстался с Дашей несколько месяцев назад, но обстоятельства разрыва им были не известны. Им казалось, что девушка его бросила, и он, тяжело переживая разрыв, оставил спорт. Теперь все становилось на свои места: понятно, почему Даша пару недель не посещала занятия, а потом перевелась в другой колледж с потерей года.

Серый пытался вырваться из невидимых клещей, не дающих ребятам сдвинуться с места. Его лицо стало красным от злобы, зубы сжаты, все тело наклонилось вперед, в попытке дотянуться до расхаживающего взад-вперед незнакомца. Серега не видел ничего, кроме врага, не обращал внимания на друзей и не реагировал на их вопросы и неловкие попытки успокоить.

- Закрой рот, сука, замолчи! – рычал он, не прекращая бесполезных попыток сорваться с места.

- Потом, когда кровавая пелена развеялась, - спокойно продолжал мужчина в черном костюме, как будто не замечая состояния молодого человека, - Сергей увидел, что не только избил нерадивого любовничка до полусмерти, но и девушку отблагодарил за верность, как следует. Теперь ты боишься, что гены отца возьмут над тобой верх, и чтобы не подкармливать потенциального садиста, завязал со спортом.

Серый выдохся, потратив все силы и эмоции. Теперь он просто тяжело дышал и смотрел на оппонента исподлобья. «Ритуальный агент» подошел к нему вплотную, посмотрел в глаза и перевел взгляд на стоявшую рядом Леру, которая всего несколько минут назад думала, что больше слез у нее не осталась, и тихо плакала, сочувствуя Сереге.

- Смотрю вот на вас и думаю, - продолжал незнакомец, - а ведь психологи правы: все человеческие проблемы и комплексы тянутся из детства. Узнав о родителях пациента, можно спокойно ставить диагноз и не ошибешься, - он снова закурил и сделал шаг назад, словно из вежливости, чтобы не дымить на ребят. – Я могу забрать эту злость, ненависть, импульсивность и неспособность себя контролировать, но тебе придется отдать и все остальные эмоции. Избирательность – не мой конек. Способность любить, сопереживать, грустить, радоваться, испытывать чувство вины, стыда и страха. Ты станешь его ухудшенной версией, - человек в черном костюме ткнул пальцем в Николая, который до сих пор не произнес ни слова, ловя каждое слово «гробовщика». – Знаешь, что такое психопатия? Так вот, тебе нужно только согласиться, и все, что тебя гложет, уйдет навсегда.

- Не слушай его, – вмешался Степа, - стать психопатом – это значит творить всякую дичь и не испытывать угрызений совести. Ты выше этого!

- Вот и толстый рыцарь вышел из анабиоза, - хохотнув, переключился на Степана незнакомец. – А у тебя, как я погляжу, нет проблем с родителями. Полная семья, никто не пьет, все друг друга любят. Никто тебя не третировал и не унижал, хотя кормить могли бы и поменьше, может тогда бы ты не стал таким жирным, - мужчина в черном костюме рассмеялся, но улыбка быстро пропала с его лица, как только он понял, что не пронял Степу, привыкшего к шуткам на тему избыточного веса, своими насмешками.

- А я вообще не понимаю, чего ты добиваешься? – нахмурился Степа. – Рассорить нас – глупая затея. Лично я только что узнал о своих друзьях больше, чем за все годы общения, но понимаю, почему они это скрывали, и только больше стал их уважать. Я догадываюсь, кто ты, и у тебя нет власти над нами, пока мы не согласимся на сделку, - он рассмеялся. – Ты можешь продержать нас здесь всю ночь, но затекшие ноги – это максимум тех неудобств, что ты, со всей своей силой, можешь нам причинить. Раз уж ты такой любитель цитат, объясню на доступном тебе языке: «так что нет у вас методов против Кости Сапрыкина».

«Гробовщик» зло посмотрел на Степу, перекатил языком сигарету из одного уголка губ в другой и хищно улыбнулся:

- Ой ли! Я все же попробую, ведь, как ты верно заметил, бежать вам некуда.

Степан нервно сглотнул. Он, как мог сдерживал дрожь в голосе, когда насмехался над тем, с кем лучше не шутить, но теперь его смелость закончилась. Если бы он был сейчас один, то наверняка бы расплакался от страха. Как будто почувствовав, что ему нужна поддержка, Валерия взяла друга за руку. Вторую руку она вложила в ладонь Сереги, стоявшего с другой стороны. И только Коля отстраненно ожидал своей сделки.

- Забавный у нас тут любовный многоугольник получается, - продолжил мужчина в черном костюме, затянувшись сигаретой, - Степа любит Леру, и Сережа тоже, - гоготнул он. – Да, не напрягайтесь вы так, мальчики, это же секрет Полишинеля. Открою вам тайну: девочки в этих вопросах гораздо проницательнее, и ваша подруга давно уже в курсе того, что вы так настойчиво скрываете. Теперь откроем секрет Валерии, чтобы было честно. Она считает, что вы лучшие представители сильной половины человечества, что встречались ей в жизни, но волевым усилием, которое мне, как давнишнему поклоннику похоти, кажется невероятным, она запретила себе не то что чувствовать, а даже мечтать о любви. Особняком в этом хитросплетении стоит Николай, который любит только себя и… - он сделал глубокую затяжку, - несчастен. Однако вернемся к Степе. Толстячок, а приятно. Помимо того, что он любит Леру, он так же неравнодушен и к Сереже – лучший друг, все-таки. И вот он мечется в хитросплетениях своих чувств, не зная, как поступить и кого выбрать. Но я и тут могу помочь, - ритуальный агент выбросил бычок и принялся пританцовывать. – Как? Достал я тебя, Костя Сапрыкин? Скажи только слово, и я сделаю этот выбор за тебя. Никакой платы. Как говорится, за мой счет. Единственное условие – тебе придется жить с тем, что кто-то решил за тебя. Но тебе же не привыкать: родители решили, где тебе учиться, друзья без спроса вовлекли в этот ритуал, который тебе даром не сдался, а я решу кого тебе выб…

- Хватит, Андрей, оставьте их, - раздался голос откуда-то сбоку. – Это я звонил и просил о встрече, ребята здесь ни при чем, отпустите их. Если хотите на ком-то отыграться, то сделайте это на мне.

На дороге стоял охранник кладбища с фонарем в руках. Мужчина, названный Андреем, повернулся в его сторону, и луч света направленный в его лицо несколько раз мигнул и исчез. Охранник постучал по фонарю, но вернуть его работоспособность не смог.

- Ну, я же должен себя как-то развлекать, пока ты опаздываешь, - Андрей развел руки в стороны и пожал плечами. – Ты мне объясни, что стало с людьми: назначают мне встречу и задерживаются на полтора часа. Раньше они такого себе не позволяли!

- У меня напарник вышел на пенсию, приходится справляться одному… - начал оправдываться молодой человек, работавший охранником на кладбище.

- Взял бы пример, хотя бы с этих ребят, - не обращая внимания на его слова, продолжал Андрей, - да, они накосячили со всеми составляющими, их заклинание – это какая-то абракадабра, но они провели ритуал ровно в полночь, как и положено, - охранник опустил глаза, как провинившийся ребенок. – И не надо их защищать, им и так повезло: вызови они Соломона и сейчас ты бы смотрел не на четырех трясущихся от страха придурков, а думал бы, что делать с кусками мяса, разбросанными по всей вверенной тебе территории. Прецеденты были, ведь заклинание призыва – ничто, без заклинания сдерживания. Так что по сравнению с тем, кого они называют Соломоном, я еще с ними по-доброму обошелся – будет наука, чтобы не лезли в то, в чем не понимают, - мужчина в черном костюме снова закурил и продолжил: - Однако, это все лирика, а у нас с тобой, Илюша, есть дела. Пойдем прогуляемся, а то здесь опаленными перьями воняет, - он махнул рукой в сторону ребят, и державшая их сила отступила. – Молодежь, свободны! Подумайте над моими предложениями, надумаете согласиться – позвоните, телефон есть у Ильи, двадцать первый век все-таки, - он рассмеялся. – И не мучайте больше куриц, играть с едой – это грех.

Степа, Лера и Сережа, почувствовав долгожданную свободу, тут же припустили по дороге в противоположную от охранника и Андрея сторону. Коля же, не обращая внимания на призывы друзей, решительно двинулся в сторону того, кого называл гробовщиком.

- Погоди, Лагерфельд, - ухмыльнувшись, сказал он, - ты всем сделку предложил, я тоже хочу!

- Ник, ты чего сдурел?! Иди к нам! – прокричал Серый, остановившись вместе с остальными в стороне.

Андрей повернулся к подошедшему молодому человеку и, склонив голову, ответил:

- А для тебя у меня предложений нет. Тебе же ничего в этой жизни не интересно, ко всему холодеешь через пару-тройку дней. С девками спишь не для удовольствия, а только чтобы заработать авторитет среди сверстников.

- А еще, говорят, полезно для кровообращения в малом тазу, - хохотнул Николай.

- Вот, я и говорю: ни хрена не чувствуешь. Твои друзья эту ночь всю жизнь с дрожью вспоминать будут, а ты уже не боишься – надоело, скучно. Но это мы исправим.

Андрей резким рывком схватил собеседника за шею и притянул к себе, выдохнув сигаретный дым тому в лицо. Глаза Коли расширились, а колени подкосились. Он не ожидал такого поведения со стороны любителя сделок и сейчас испугался даже больше, чем когда Андрей появился. Серега дернулся в сторону попавшего в цепкие лапы зла товарища, но Степа с Лерой удержали его от опрометчивого поступка. Илья один раз уже вмешался, переключив внимание с ребят на себя, и мог только догадываться, чего теперь это будет ему стоить. Второй раз впрягаться за идиота, решившего поиграть с абсолютным злом, у него не было ни малейшего желания.

- Отпусти-и, - прошипел Коля, обхватив двумя ладонями державшую его мертвой хваткой руку. – Пож… пожалуйста.

Как только он произнес волшебное слово, пальцы Андрея разжались и молодой человек плюхнулся пятой точкой на землю. Он не решался встать и, откашливаясь, потирал шею.

- Вот видишь, - Андрей улыбнулся, как будто ничего не случилось, - и твое желание я выполнил. А интерес к жизни я не возвращаю – не моя специфика, но могу дать бесплатный совет, - он сделал очередную затяжку и тихо произнес, ни к кому не обращаясь, - что-то я сегодня расщедрился. У тебя от природы неплохие умственные способности, ну, а как иначе, тупые несчастными не бывают, во всяком случае, подолгу – пользуйся этим. Можешь относиться к этому, как к проклятью, ведь мог бы сочинять стихи или писать картины, но неинтересно. А, может, это благословение – ни спиться, ни сторчаться, ни стать заложником азартных игр у тебя не получится по той же причине – скучно. Хочешь, ищи себя всю жизнь, меняя работу и прыгая с места на место в призрачной надежде, обрести то, что сможет тебя увлечь, а можешь двигаться в одном направлении, строя карьеру, все задатки у тебя есть, и, ненавидя то, чем занимаешься. Какую бы дорогу ты не выбрал, в конце тебя буду ждать я, с этим ничего не поделать, а вот как тяжело и больно тебе будет после нашей встречи, зависит только от тебя, - Андрей опять затянулся и бросил окурок под ноги. Он повернулся к Николаю спиной и пошел в сторону Ильи. Не оборачиваясь, мужчина в черном костюме помахал рукой и тихо, но отчетливо произнес: - Приятной жизни!

Коля тяжело сглотнул, поднялся на ноги и посмотрел вслед двум удаляющимся в темноту фигурам, пытаясь осознать услышанное. Подойдя к друзьям, которые не сбежали, как бы страшно и неприятно им не было, он сказал охрипшим голосом:

- Простите. Простите за все это. Идея с ритуалом оказалась не такой блестящей, как было задумано.

- Прекращай, - хлопнул его по плечу Серега, - это не твоя вина. Ты же нас не заставлял участвовать.

- А я рада, что ты не нашел правильного заклинания, - поддержала его Лера. – Уж лучше вы узнали обо мне то, что узнали, чем быть разорванной каким-то злым духом.

- Думаю, хватит с нас мистики, - попытался улыбнуться Коля. – Степ, а ты чего молчишь?

- П-птичку жалко, - сказал он, и все рассмеялись, отгоняя негативные эмоции. – Нет, я серьезно! Ну, обгорела чуть-чуть, но ее общипать, обрезать лишнее и можно пустить в дело…

- Кто о чем, а Степа о еде, - ожидаемо пошутил Коля. – Пойдем, я тебя вместо курицы крепленым вином угощу, у меня припрятана бутылка. Это всех касается.

Продолжение следует