Весенние чайки над морем
Nikon d5100+18-105
Красочный одесский рассвет
Немного Одессы и моря вам в ленту
На море
Когда мне исполнилось лет 9 или 10, я начал ходить на море без родителей в компании друзей моего возраста. Год был, соответственно, 85-й, или 86-й. Предки запрещали нам ходить на море без старших. Однако, гуляя во дворе и окрестностях, мы, незаметно, как нам казалось, исчезали на несколько часов.
Дойти до пляжа можно было минут за 20 быстрым шагом по улице Львовской, где в ту пору был сплошной частный сектор по 6 советских соток. Также по дороге было общежитие Гидромета, где жили иностранные студенты из разных развивающихся стран. Многие из обитателей общаги употребляли герыч с винтом и выбрасывали шприцы из окон прямо на обглоданный козами газон. Хорошенько упоровшись, они видимо любили потрахаться, поэтому окрестные деревья были сплошь увешаны гондонами, как грушами, причем, вне зависимости от сезона.
Когда мы чуть повзрослели, то нашли способ добираться до пляжа побыстрее. Для этого кто-нибудь из нашей компании от души давил на кнопку дверного звонка на первой попавшейся калитке. Трель срабатывала, как команда "марш". Вся стая дружно пробегала метров двести-триста до следующего звонка. Трезвонили в очередной звонок, и снова неслись на всех парах. Таким нехитрым способом можно было добраться до пляжа минут за семь, а то и быстрее.
Однажды, после очередного перегона, ближе к концу дистанции, один из потенциальных пляжников сильно запыхался и обратился ко всем участникам пробега с просьбой:
- Пацаны, пожалуйста, не звоните больше. Сил нет бежать.
Так умолял он согнувшись пополам, тяжело дыша и держась за правый бок. Ответом на просьбу прозвучал долгий звонок в ближайшую калитку, радостный гогот и топот загорелых подростковых ног в сандалях и китайских кедах с мячом.
К концу 80-х нам было лет по 13-14. К тому времени нам давным давно уже не возбранялось идти на пляж самим. У нас были школьные каникулы, и мы сваливали на целый день. А вечером, вернувшись в наш двор, играли в баскетбол и футбол до полной темноты.
На следующий день я просыпался не раньше 10-11 утра, потому что допоздна читал. Обычно меня будил телефонным звонком Лёша Темп. Так во дворе трансформировалась его фамилия Тепчинский, плюс наложились занятия легкой атлетикой: у Темпа был первый разряд по бегу.
Он здоровался и невзначай интересовался:
- Ну что, Длинный, подмышки побрил? На море идем?
Или бодро сообщал:
- По радио только что передали, что сезон охоты на диких телок открыт. Расчехляй ружье!
Потом мы вместе обзванивали всех остальных мореманов и заходили за теми, у кого телефона не было, а затем одновременно выдвигались со двора быстрым шагом. Завтракать мы планировали по дороге. В частном секторе по пути таились несметные залежи различных фруктов. Там росли яблоки, груши, абрикосы, персики и виноград. Можно было нарвать ягод: черешню, вишню, малину, смородину. На десерт полагалось ободрать ничейную шелковицу. Так что завтрак у нас был по сезону. Иногда придорожные фрукты-ягоды оказывались окучены без нашего участия, и тогда мы покупали у бабушек стакан семечек за пять копеек.
Как-то раз мы с Лешей решили оборвать виноград в соседнем дворе. Виноград висел на уровне второго этажа девятиэтажного дома. Темп был крепче меня, поэтому я встал ему на плечи, и так смог дотянуться до сочных гроздей. Через окно нас засек хозяин винограда, здоровый жлоб лет 18-ти. Он высунулся в окно и поинтересовался:
- Вы что, совсем охуели?
При этом он делал угрожающие движения руками, пытаясь дотянуться до меня. Леша сделал пару приставных шагов сторону от тянущихся рук, а я быстро продолжил рвать виноград и пихать его в пакет. Чувак перешел в соседнюю комнату, вылез там в окно, и снова попытался дотянуться до нас. В ответ Темп сделал пару шагов в обратном направлении. Хозяин винограда совсем вышел из себя, принес бутылку из-под пива и запулил ее Темпу прямо в голову. Мы покатились кубарем и катились до самого пляжа. Морская вода хорошо заживляет раны, поэтому мы с Лешей быстро исцелились.
На обед мы обычно собирали мидий под пирсом и на волнорезах. А затем жарили моллюсков на заранее припасенном в кустах куске листового железа, насквозь ржавом и дырявом.
Готовить мидий было очень просто. Сперва разводили костер из сухих веток или сломанного пляжного топчана. Над костром на двух кирпичах устанавливали лист железа. Его каждый раз приходилось выуживать из колючих кустов, где мы прятали его от других пионеров, собирателей металлолома. На лист высыпали кучу собранных мидий. Через несколько минут импровизированный противень раскалялся на огне, створки ракушек открывались и кушанье было готово.
Растянуть створки и слизать пахнущего дымком солоноватого моллюска с перламутровой изнанки раковины тоже было делом нехитрым.
Иногда мидий насобирать не удавалось, потому что кто-то встал пораньше и уже ободрал весь пирс к нашему приходу. В таких случаях обед мы пропускали, если заранее не брали с собой из дома пару бутербродов. Или можно было раскошелиться и купить кукурузных палочек. Рыбу на нашем пляже мы не ловили, потому что ее там не было. В лучшем случае попадались совсем беспонтовые маленькие бычки, в которых есть было нечего. Даже для сушки они не годились, разве что на корм котам. Еще водились несъедобные рыбы-иглы и совсем мелкая кефаль.
Для более-менее сносной рыбалки нужно было идти далеко на другой пляж, где были скалы. Там ловились бычки покрупней, их можно было жарить дома на сковородке. Или сушить на балконе. Изредка попадался глосик - маленькая камбала. Это уже был деликатес. Так как все это были донные рыбы, то ловили очень просто, на закидушку без поплавка. Леска с грузилом упиралась в дно, и как только рыба дергала за крючок, можно было подсекать и вытаскивать улов. Никаких удочек с собой на море не брали. Удочки нужны были для рыбалки на реках, озерах и лиманах, куда мы изредка совершали дальние вылазки.
Вот так целыми днями мы кайфовали на каникулах: заплывали далеко в море, прыгали с пирса, играли в разные морские игры. Любимыми играми у нас были “заказной” и “водное сало”.
Водное сало - это те же салки, только в воде. Чтобы осалить соперника, надо было попасть в него теннисным мячом. Если мяча с собой не было, то просто коснуться рукой.
Чтобы избежать осаливания, игрок обычно нырял под воду, стараясь отплыть подальше, меняя направление под водой, чтобы вынырнуть в неожиданном для водящего месте. Особым шиком было догнать жертву и дождаться пока у нее закончится кислород. После того, как над водой всплывала голова преследуемого, следовало запулить ему мячик в упор об баштан, так, чтоб он отлетел подальше в случайном направлении и успеть побыстрее удалиться на безопасное расстояние.
“Заказной” - это была игра, в которой первый участник прыгал с пирса особым способом, а остальные по мере сил повторяли за ним прыжок. Те, кто сумел повторить, проходили в следующий круг. Впрочем, выбывшие тоже могли продолжать участвовать, или просто прыгать как им заблагорассудится.
Сальто вперед и назад могли изобразить многие. Некоторые умудрялись даже с
пируэтами. Одним из самых сложных прыжков была “звездочка”. Нужно было хорошенько разогнаться и сильно оттолкнувшись одной ногой от пирса прыгнуть головой вперед. В воздухе требовалось полностью распластаться параллельно морской глади, растопырив руки и ноги, образовав символическую звезду. Затем перед вхождением в воду необходимо было сгруппироваться, войдя головой вперед.
Время от времени кто-нибудь из игроков не успевал сгруппироваться и ко всеобщей радости плюхался пузом об воду. Думаю, именно поэтому этот прыжок был весьма популярным при заказе.
Самый простой элемент - “бомбочка”, детский прыжок. Просто прыгнуть ногами вниз, сгруппировашись, и приводнится на задницу и ноги. Если участник неправильно выполнял заказ, его полагалось “забомбить”. То-есть, все остальные дружно прыгали “бомбочкой”, стараясь угодить как можно ближе к незадачливому прыгуну. Так чтоб не коснуться его, но поднять как можно больше брызг. Впрочем, забомбить могли и просто так, забавы ради.
Прыгали тогда не только с пирсов, но и с больших бетонных кубов, чье назначение было нам неведомо. Иногда ныряли с причала для катеров на подводных крыльях на 16-й станции Большого Фонтана. Также сигали с двускатной крыши одноэтажного домика для продажи билетов на катера, стоявшего в двух метрах от края причала.
Самые отчаянные прыгали с “антенки”. Так называлась труба высотой несколько метров с антенной на коньке крыши кассы. Стоя на антенке, нужно было дождаться, пока под порывом ветра она качнется в сторону края причала, и лишь тогда прыгать. Иначе можно было совершить недолет и шмякнуться об причал.
В штиль приходилось самостоятельно раскачивать антенку и лишь тогда прыгать. Потому что если прыгнуть при ее возврате, то можно было шмякнуться об бетонный причал. На моей памяти все долетали.
Накупавшись и совершенно продрогнув, мы жарились на солнце и играли в карты. Обычно играли в клабр, он же деберц, он же белот. Когда клабр надоедал, то переходили на одесский бридж. Часто играли в переводного дурака, если интеллектуальный потенциал участников не позволял играть в клабр и бридж. Если собиралось больше трех человек, то могли сыграть в “верю-не-верю”. Так же популярны были кинг, рамс и “тысяча”. Совсем редко играли в “буру”, “зеваку”, “мафию”.
Шпилили обычно без ставок, так как денег ни у кого не было. Иногда играли “на желание”. Как правило, желание победителя было мучительным для проигравшего. Чаще всего несчастного заставляли прыгнуть с пирса пузом об воду. А если он отказывался совершить это добровольно, то бедолагу ловили все толпой, тащили на пирс, хватали за руки и за ноги, раскачивали и все равно швыряли пузом об воду.
Еще часто практиковалась “сливка”. Нос проигравшего зажимали между костяшками пальцев и хорошенько крутили из стороны в сторону. Однажды Коме так накрутили шнобель, что он неделю ходил с переливающимся всеми цветами радуги кончиком носа. Его так и называли, “Кома”, потому что однажды он упал в обморок, после того как ему надавили на сонную артерию.
Также проигравшего можно было от души шлепнуть по пальцам некоторым количеством карт, или даже всей колодой. Я забыл, как назывался этот процесс. Еще проигравшему можно было “показать Москву”. Или, к примеру, сделать “парамошу”, сильно потерев ему уши ладонями. “Лося” и “фанеры” мы тогда еще не знали.
Кроме болевых, бывали и другие малоприятные желания. Например, прокукарекать как дурак на весь пляж. Или закопаться в песок так, чтоб торчала только голова как у Саида в фильме “Белое солнце пустыни”.
На пляже мы чувствовали себя вполне вольготно, однако старались особо никого без нужды не задирать. В те суровые времена за свои выходки можно было легко и просто огрести люлей от старших.
Впрочем, бывали исключения. Однажды мы пошли на море в таком составе: я, Леша Темп и братья Красные. Это было в начале августа. Как раз в такой период, когда течение приносит холоднющую воду из глубин. Температура воды в эти дни резко падает с 23-25 до 8-10 градусов, а затем примерно через неделю-две прогревается снова.
Людей на пляже было мало, мы попробовали воду ногой по очереди и поняли, что она ледяная. Братья Красные купаться пока отказались, а мы с Лешей не спеша побрели на пирс, чтоб оттуда прыгнуть. Забежать, не говоря о том чтобы зайти в воду, было гораздо страшней.
На пирсе мы обнаружили каких-то двух чуваков постарше. Причем меня удивило, что на них было много татуировок. Тогда я еще не особо понимал их смысл, но сообразил, что это явно какие-то бывалые зэки. Эти два чувака по-дружески толкались на пирсе, пытаясь столкнуть друг друга в воду. Так они возились довольно долго, а мы с Темпом от нечего делать наблюдали за этой возней. Неожиданно Леша подошел к двум сцепившимся борцам и одним махом спихнул их с пирса в ледяную воду.
Я совершенно не переживал по этому поводу, решив что это какие-то Лешины приятели и они наверняка не обидятся на моего шутника-товарища за невинную шалость.
Однако события развивались по другому сценарию. Один из зэков вынырнул и прямо из воды поинтересовался у Темпа:
- Ты что, охуел?
На что Леша, набрав воздуха и раздув грудь, по-спартански лаконично ответил:
- Да пошел ты на хуй!
В это время второй зэк молча вскарабкался на пирс, и кинулся на Темпа, пытаясь въехать ему свингом в челюсть. Однако Леша встретил правым прямым и тот ненадолго прилег на бетон позагорать.
Через мгновенье на пирс вспорхнул второй боец, подскочил к Леше сзади, и поймал его в захват “двойной нельсон” в стойке. Затем он принялся выжидать, пока очухается первый боец и вломит беспомощному Темпу за все его косяки.
Однако я не зевал, и подскочив к борцу, схватил его в такой же точно захват и оторвал от своего друга, одновременно сказав зэку в ухо:
- Успокойся, братан, тут непонятка вышла. Хорош махаться.
В тот момент я реально надеялся, что сейчас все разом успокоятся и мы все решим без драки. В тот же миг после нокдауна встал первый зэк, и мотая головой, не разобравшись, со всего маху врезал в челюсть своему товарищу, которого я держал в захвате, и тот просто обмяк у меня в руках.
Тут я наконец сообразил, что без драки явно не обойдется. Поэтому я аккуратно положил тело на пирс, чтобы подключиться к Леше и вдвоем от души вломить сперва одному, а потом, по мере надобности, и второму прыгуну с пирса так, чтоб они наконец уже угомонились.
Однако Темп повел себя довольно неожиданным образом. Несмотря на то, что бой был практически выигран, он с максимальной скоростью (а у него по бегу был первый разряд) бежит по пирсу, ныряет “рыбкой”, натренированной годами игры в “заказного” и плывет прямо в открытое море. Причем гребет с максимальным ускорением, потому что у Леши и по плаванью был первый разряд .
С берега до меня донеслись какие-то невнятные грубые крики. Я обернулся и узрел толпу здоровенных расписных мужиков, которые быстро двигались по пирсу в моем направлении. Особенно поразил мое воображение один двухметровый толстый жлоб, очень резво для своего веса под полтора центнера перемещающийся в пространстве.
И тут меня пронзила ужасная мысль: в запасе у меня всего метров двадцать, а эти сердитые ребята такую дистанцию преодолеют гораздо быстрее, чем я успею высказать свой взгляд на произошедшее недоразумение. Иди объясни за секунды этим злобно пыхтящим толстякам, что ведь я-то, в принципе, не бил их их друга, а просто нежно уложил его на пирс отдохнуть после того, как он вырубился от пездюля своего собственного кента.
Не теряя больше драгоценного для здоровья времени я разбежался и сиганул в море. Плыть следом за Темпом резону не было, я бы его не догнал. У него было несколько секунд форы и первый разряд, а у меня разряда не было. Поэтому я решил взять чуть левей и плыл параллельно берегу, надеясь когда-нибудь к нему причалить.
За спиной раздалось с десяток плюхов разной степени громкости: это бомбочками прыгали вслед за нами упитанные друзья зэков. Им пришлось разделиться; часть поплыла за мной, а часть за Темпом, который шпарил кролем со вздохом на каждый четвертый взмах. Он явно шел на рекорд Одесской области. Рекорду активно способствовали пыхтящие расписные толстяки, которые словно флибустьеры из “Острова сокровищ”, оказавшись в воде после караблекрушения, изрыгали проклятия и клялись своей ёбанной мамой утопить нас, как котят. Да что там говорить, они были намного ужаснее, чем настоящие пираты. Ведь те никогда, даже во время самых суровых испытаний и лишений, не грозили оборвать яйца юнге Джиму .
Я плыл кролем около километра, а затем, слегка подустав и заприметив, что защитники прав зэков понемногу отстают, перешел на брасс. На втором километре любители нездорового образа жизни совсем потеряли интерес к заплыву, и на дистанции остался один толстяк. Он плыл за мной еще метров 100, осипшим голосом божился кого-то найти и жестоко наказать, а потом тоже спекся. Под конец погони я уже совсем осмелел, и чуть было пискляво, но грозно, не послал его вместе с друзьями нахуй, однако благоразумно решил не тратить силы.
За Темпом плыли дольше, километра три, но тоже обломались. Еще бы, у него же первый разряд был, хер догонишь!
Добираться домой нам пришлось в одних плавках, потому что вернуться за вещами мы не рискнули. Затем еще недели две мы катались на велосипедах на озеро, где жили лебеди; ходили в колхозные поля за арбузами, кукурузой и виноградом; ездили на электричке рыбачить на речку, лишь бы не появляться на нашем пляже. Впрочем, друзья сообщили, что нас особо никто не искал.
По дороге на речку в электричке Темпа настигла карма. Ему настучал по роже контролер за то, что мы ехали зайцами и отказались платить штраф под казалось бы очевидным предлогом: денег нет. Я был в то время очень юрким и ухитрился как-то вывернуться из контролерского захвата и увернуться от его же пенделя. Нам пришлось выкатиться из вагона не доезжая пару остановок и чопать до речки пешком.
Стычка с контролером произошла под причитания вредной бабки, которой мы не уступили место в начале пути:
- Що-то цэ воны без бялетов-то йиздять? Без бя-алетов низзя-я йиздыть. Якщо бяалетов нэма, пишкы йдыть!
Так клеймила нас бабка устраиваясь на освобожденных нами местах. Мы шли пешком до речки и дружно ржали нервным после пережитого позора смехом, подражая бабке:
- Бялетов-то нэма, бя-алетов! Пишки йдыть!
А самого здорового толстяка из той компашки я случайно встретил через лет пять. Он был центровым в баскетбольной команде технологического института. Я был в другой команде, и он, видимо, меня не узнал, что, в принципе, и к лучшему.
После побоища на пирсе я решил озаботиться своей личной безопасностью и стал постоянно таскать на пляж своего датского дога Блэки, чему тот был очень рад. Это был добрейшей души пес для тех, кого он знал лично. Но вообще выглядел он весьма грозно и чужаков вполне мог попробовать на зуб, если они вели себя неподобающим образом.
Однако, у Блэки при всем его врожденном благородстве и хорошей родословной, были некоторые недостатки. Например, он любил разгуливать по пляжу и клянчить у людей еду. А если люди ушли на водные процедуры, то он мог и сам без спросу похозяйничать у них в сидорах и ридикюлях. Любителям пляжного отдыха это приходилось не по нраву. Они скандалили и требовали привязывать собаку. Но если Блэки привязать, то он принимался выть дурным голосом, когда видел, что я иду купаться без него. Короче, Блэки больше доставлял хлопот, чем обеспечивал мою безопасность. Более того, он чуть не спровоцировал новый инцидент, обоссав горку вещей какого-то качка, по ошибке забредшего на наш пляж. Качок недовольно бухтел; я блеял, извинялся и каялся, а Блэки стоял рядом с виноватой мордой. Не будь со мной пса, качок наверняка навалял бы мне в бубен, так что тут Блэки наконец-то пригодился. Впрочем, скорее всего не навалял бы, ведь я быстро бегал и плавал. Не как перворазрядник Темп, но почти так же быстро.
Однако совсем уж без передряг не обошлось. Однажды осенью, ближе к концу сентября, когда вода еще теплая, но уже начинает штормить, мы с Темпом и братьями Красными в очередной раз пришли на наш пляж.
Темп предложил:
- Поплыли до волнореза!
До цели было метров 200 и мы решили плыть, несмотря на волны. На волнорезе нам показалось неуютно: сильно штормило, и время от времени нас смывало с бетонных плит. К тому же волнорез весь порос мидиями, которые резали нам ноги. В очередной раз взобравшись на волнорез, я с удивлением обнаружил, что Темп быстро гребет куда-то в сторону. И тут до нас донесся истошный крик утопающего:
- Помогите!!!
Оказывается, Леша увидел тонущего раньше нас и на всех парах поплыл к нему на подмогу. Мы с братьями Красными тоже принялись грести своими встроенными ластами как можно интенсивней, стараясь не терять из виду то появляющуюся над водой, то исчезающую голову.
Я видел как Темп подплыл к незадачливому пловцу, а тот обняв Лешу за шею обеими руками, вцепился в него как клещ. При этом они оба погрузились в воду. Под водой Темпу как-то удалось вырваться из захвата. А тут подплыл я, и утопающий немедленно вцепился в мою шею точно таким же образом. Мы оба шли ко дну, а вырваться я никак не мог. Мне пришлось упереться в грудь этого чувака полусогнутыми ногами и изо всех сил оттолкнуться от него. Только так я сумел разорвать его захват. Братья Красные предусмотрительно держались рядом, но на безопасном расстоянии. Мы с Темпом вдвоем подхватили тонущего и сказали ему:
- Держись за плечи!
Он положил одну руку мне на плечо, другую на плечо Леше, и мы брассом поплыли к волнорезу, потому что до него было гораздо ближе, чем до берега.
Мы решили вытащить его на волнорез, чтобы он отдышался, и только потом плыть к берегу. Тут, как назло, налетел ветер и шторм разгулялся не на шутку. Плыть было тяжело. Вдобавок, оказалось, что стоять на волнорезе совершенно невозможно: нас смывало каждой волной. Когда нас смыло в очередной раз, мы решили плыть к берегу, потому что деваться было некуда.
В основном чувака тащили мы с Лешей, а потом нас ненадолго подменяли братья Красные. Долго они не выдерживали; они были на пару лет младше и меньше по габаритам, а чувак крупнее и старше нас. На полпути нас подхватило мощным течением и понесло вдоль берега. Братьев вообще раскидало кого куда, остались только мы с Лешей и утопающий, который молил, вцепившись в наши плечи:
- Ой, пожалуйста, пацаны, не бросайте меня!
Бросать мы не собирались, но отвечать сил уже не было. Внезапно Темп сменил курс и сам быстро погреб в сторону берега.
Мы остались вдвоем. Нас несло вдоль Г-образного пирса, но побороть течение и подплыть к нему я не мог. К тому же, нас могло волной шваркнуть об пирс. На пирсе стояли рыбаки с удочками. У меня возникла мысль, что они могут закинуть удочку и подтянуть нас за леску.
Я заорал им как можно громче:
- Помогите!!! Мы тонем!!! Бросьте леску!!!
Рыбаки внимательно наблюдали за нами, но помогать не спешили.
Я перестал стесняться в выражениях:
- Да помогите же вы! Суки! Пидарасы ёбанные!!!
Ноль эмоций. Я понял, что кричать им бесполезно, и решил не тратить силы, которых уже почти не было.
Нас несло вдоль пирса параллельно берегу, а глаза уже застилал туман. Грести я почти не мог, просто держался на воде, а чувак молча сопел на моем плече. Страха утонуть не было, навалилась какая-то апатия. Мне становилось все равно, выберемся мы, или нет.
И вдруг я почувствовал под ногой бетонную плиту. О, чудо, это же второй волнорез, про который я совсем забыл! На нем можно было относительно спокойно стоять, потому что крупные волны разбивались о дальний волнорез. По спасительному волнорезу мы дошкандыбали до Г-образного пирса и с трудом вылезли на него. Чувак проблевался морской водой, которой он от души наглотался. Время от времени он бормотал что-то вроде “спасибо, пацаны”. Мы с ним повалялись на пирсе без сил какое-то время чтобы отдышаться.
Отдохнув и набравшись наглости, я подошел к двум рыбакам и спросил:
- Почему вы нам не помогли?
Один рыбак потупившись промолчал. Второй сказал виновато:
- Ребята, мы пожилые люди, куда нам.
Я понял, что тут не достучаться, но все ж напоследок сказал:
- Сука, леску могли бы бросить! Вы ж, бляха-муха, на 20 метров забрасываете, когда рыбачите.
А затем прикинул: не позвать ли пацанов, и не навалять ли этим двум чмырям хорошенько? Ну, или по крайней мере слегка поунижать их и заставить нырять за столь дорогими сердцу удочками. Однако, поразмыслив, решил, что достаточно утомился на сегодня, и пошел домой.