Как я смотрел "Бриллиантовую руку" и был затроллен
Раз уж пошла такая тема, выложу и я свою тру стори про армейку.
Новый год - всегда особенное событие. Не менее особенным оно является и в армии, когда в столовой внезапно появляется блеклая елочка, размеры которой прямо пропорциональны праздничному настроению рядового состава. Елочка была обвешана какой-то советско-новогодней ерундой, которая видимо представляла большую ценность, поскольку рядом с елочкой, как дневальные, стояли игрушечные Дед Мороз со Снегурочкой, по внешнему виду которых становилось понятно, они сейчас переживали не лучшие времена, и что лучше было при Сталине... Казалось, что если бы у них была память, они бы с упоением, путая слова, рассказывали бы солдатам байки времен своей молодости. Но ничего этого, конечно, не происходило, и вообще, смотреть на эту картину было как-то и жалко и противно одновременно. Настроение могли улучшить лишь праздничные угощения - по бутылке дешевой газировки на стол и по пол плитки шоколада на солдата. О том, что это был шоколад, можно было судить по внешнему виду, однако сами производители, на всякий случай, не стали употреблять это слово в описании продукта. На упаковке просто было написано - "Детский". И какой-то рисунок. Столь же грустный, как и елочка с дедом морозом. С виду это угощение напоминало шоколад, но более светлый, на вкус же мне это блюдо пришлось кстати, не смотря на то, что шоколадом там, буквально, даже не пахло, а пахло, в лучшем случае, размешанным напополам с водой, какао. Возникало ощущение, будто перевозка какао теперь попадала под статью 228 и в связи с этим, на него был большой дефицит, ликвидировать который пытались переквалифицировавшиеся, но не забывшие старые приемы, таджики. В любом случае, мы были рады чему-то сладкому, и этот "уставной шоколад" чуть согревал сердца, скучающие по дому, шампанскому и оливье.
После праздничного обеда, я отправился работать в штаб тыла полка. Работы по факту у меня тогда практически не было, но было умение изображать большую занятость и даже необходимость, поэтому я с очень серьезным лицом играл в mortal combat. Ближе к пяти вечера, когда за окном уже почти стемнело, в кабинет завалился один из дневальных. Отдышавшись, он сообщил, что комбат строит батальон на плацу, и, якобы, ждут только меня. В ту же секунду я проникся идеей, что очень не хорошо заставлять себя ждать полторы сотни человек и целого комбата, и что скорее всего, эта идея далеко не нова, и что скорее всего, комбат ее полностью разделяет. Быстро схватив шапку и бушлат, забыв в кабинете телефон, я стремглав бросился на плац. Получив разрешение встать в строй, я начал слушать окончание предпраздничного наставления комбата, из которого следовало, что во-первых, мне нельзя больше сегодня возвращаться в штаб, а во-вторых, с этой минуты начинается праздничный распорядок дня, всем, мол, идти, смотреть кино во вторую роту. Ну ок. Оставалась лишь одна маленькая загвоздка - мой телефон на зарядке в кабинете тыловой службы. Если туда зайдет кто из командиров раньше меня и заметит телефон, как минимум возникнут вопросы. В кабинете остался лейтенант, который уверен, что я вернусь, поэтому дверь он не закроет, а значит, что случись что, отвечать мне. И с этими мыслями, я строем пошел в роту. Шатаясь бесцельно по расположению, я обдумывал, как бы сообщить лейтенанту о необходимости убрать мой телефон в ящик. В очередной раз проходя мимо открытой двери канцелярии, я заметил телефон. Да не один. Как положено, для внутренней связи внутри и снаружи батальона, в роте должен быть телефон, и располагается он всегда в канцелярии. Но телефонов, почему-то было два. Черный и белый. Помимо очевидного цветового инь-яня, они также отождествляли собой борьбу технологий и поколений, поскольку белый аппарат обладал диском для набора номера, другой же телефон был кнопочным. Руководствуясь тем, что на дисковом телефоне можно с непривычке и номер неправильно набрать, я схватил трубку черного телефона и набрал номер тыловой службы. Спустя пару гудков, я услышал собеседника.
-Алеёа!.. - голос показался мне, если не незнакомым, то как минимум не принадлежащим тому лейтенанту, который должен был сидеть сейчас в кабинете с моим телефоном. Однако ошибиться номером я не мог, поэтому решил, что должно быть мне показалось.
-Лейтенат Такойтов?
-Яаа... -Нет, думаю, ну он же отчетливо подтвердил, что он тот самый лейтенант, но что, блин, с его голосом? Наверное из-за телефона.
-Товарищ лейтенант, ефрейтор Петров, нам комбат запретил выходить из роты, снимите, пожалуйста, мой телефон с зарядки.
-Ээм, харашоа...
-Спасибо, товарищ лейтенант, с наступающим!
-Спасибаа... - Все тем же, непохожим, гнусавым голосом, ответил лейтенант и положил трубку.
Спустя примерно сорок секунд дверь казармы открылась настежь, и напротив дневального появился пунцового цвета комбат. Изобилуя интересными словосочетаниями, комбат осведомился, кто из солдат догадался позвонить командиру полка и поздравить его с наступающим. Оказалось, что белый телефон, с диском, предназначался для связи с батальоном, и даже внешним миром, а черный, кнопочный, какой номер в него не введи, всегда звонил напрямую в кабинет командира полка. Позже в тот вечер, я, как и все, с удовольствием смотрел третий раз подряд бриллиантовую руку, каждый раз воспринимая фильм по-новому, совсем не так, как когда я смотрел его дома, на гражданке. А в штабе я больше не работал.
Новый год - всегда особенное событие. Не менее особенным оно является и в армии, когда в столовой внезапно появляется блеклая елочка, размеры которой прямо пропорциональны праздничному настроению рядового состава. Елочка была обвешана какой-то советско-новогодней ерундой, которая видимо представляла большую ценность, поскольку рядом с елочкой, как дневальные, стояли игрушечные Дед Мороз со Снегурочкой, по внешнему виду которых становилось понятно, они сейчас переживали не лучшие времена, и что лучше было при Сталине... Казалось, что если бы у них была память, они бы с упоением, путая слова, рассказывали бы солдатам байки времен своей молодости. Но ничего этого, конечно, не происходило, и вообще, смотреть на эту картину было как-то и жалко и противно одновременно. Настроение могли улучшить лишь праздничные угощения - по бутылке дешевой газировки на стол и по пол плитки шоколада на солдата. О том, что это был шоколад, можно было судить по внешнему виду, однако сами производители, на всякий случай, не стали употреблять это слово в описании продукта. На упаковке просто было написано - "Детский". И какой-то рисунок. Столь же грустный, как и елочка с дедом морозом. С виду это угощение напоминало шоколад, но более светлый, на вкус же мне это блюдо пришлось кстати, не смотря на то, что шоколадом там, буквально, даже не пахло, а пахло, в лучшем случае, размешанным напополам с водой, какао. Возникало ощущение, будто перевозка какао теперь попадала под статью 228 и в связи с этим, на него был большой дефицит, ликвидировать который пытались переквалифицировавшиеся, но не забывшие старые приемы, таджики. В любом случае, мы были рады чему-то сладкому, и этот "уставной шоколад" чуть согревал сердца, скучающие по дому, шампанскому и оливье.
После праздничного обеда, я отправился работать в штаб тыла полка. Работы по факту у меня тогда практически не было, но было умение изображать большую занятость и даже необходимость, поэтому я с очень серьезным лицом играл в mortal combat. Ближе к пяти вечера, когда за окном уже почти стемнело, в кабинет завалился один из дневальных. Отдышавшись, он сообщил, что комбат строит батальон на плацу, и, якобы, ждут только меня. В ту же секунду я проникся идеей, что очень не хорошо заставлять себя ждать полторы сотни человек и целого комбата, и что скорее всего, эта идея далеко не нова, и что скорее всего, комбат ее полностью разделяет. Быстро схватив шапку и бушлат, забыв в кабинете телефон, я стремглав бросился на плац. Получив разрешение встать в строй, я начал слушать окончание предпраздничного наставления комбата, из которого следовало, что во-первых, мне нельзя больше сегодня возвращаться в штаб, а во-вторых, с этой минуты начинается праздничный распорядок дня, всем, мол, идти, смотреть кино во вторую роту. Ну ок. Оставалась лишь одна маленькая загвоздка - мой телефон на зарядке в кабинете тыловой службы. Если туда зайдет кто из командиров раньше меня и заметит телефон, как минимум возникнут вопросы. В кабинете остался лейтенант, который уверен, что я вернусь, поэтому дверь он не закроет, а значит, что случись что, отвечать мне. И с этими мыслями, я строем пошел в роту. Шатаясь бесцельно по расположению, я обдумывал, как бы сообщить лейтенанту о необходимости убрать мой телефон в ящик. В очередной раз проходя мимо открытой двери канцелярии, я заметил телефон. Да не один. Как положено, для внутренней связи внутри и снаружи батальона, в роте должен быть телефон, и располагается он всегда в канцелярии. Но телефонов, почему-то было два. Черный и белый. Помимо очевидного цветового инь-яня, они также отождествляли собой борьбу технологий и поколений, поскольку белый аппарат обладал диском для набора номера, другой же телефон был кнопочным. Руководствуясь тем, что на дисковом телефоне можно с непривычке и номер неправильно набрать, я схватил трубку черного телефона и набрал номер тыловой службы. Спустя пару гудков, я услышал собеседника.
-Алеёа!.. - голос показался мне, если не незнакомым, то как минимум не принадлежащим тому лейтенанту, который должен был сидеть сейчас в кабинете с моим телефоном. Однако ошибиться номером я не мог, поэтому решил, что должно быть мне показалось.
-Лейтенат Такойтов?
-Яаа... -Нет, думаю, ну он же отчетливо подтвердил, что он тот самый лейтенант, но что, блин, с его голосом? Наверное из-за телефона.
-Товарищ лейтенант, ефрейтор Петров, нам комбат запретил выходить из роты, снимите, пожалуйста, мой телефон с зарядки.
-Ээм, харашоа...
-Спасибо, товарищ лейтенант, с наступающим!
-Спасибаа... - Все тем же, непохожим, гнусавым голосом, ответил лейтенант и положил трубку.
Спустя примерно сорок секунд дверь казармы открылась настежь, и напротив дневального появился пунцового цвета комбат. Изобилуя интересными словосочетаниями, комбат осведомился, кто из солдат догадался позвонить командиру полка и поздравить его с наступающим. Оказалось, что белый телефон, с диском, предназначался для связи с батальоном, и даже внешним миром, а черный, кнопочный, какой номер в него не введи, всегда звонил напрямую в кабинет командира полка. Позже в тот вечер, я, как и все, с удовольствием смотрел третий раз подряд бриллиантовую руку, каждый раз воспринимая фильм по-новому, совсем не так, как когда я смотрел его дома, на гражданке. А в штабе я больше не работал.
Вот такой вот Новый Год. =_=
Привет Пикабу, появился повод что-то запостись, хотя и крайне паршивый. Решил я значит съездить на НГ к матери, а не к друзьям. В результате - сижу до сих пор обнаруживаю новые синяки на теле, левая часть лица практически синяя. Суть в том, что мы с моим как бы "отчимом", мне 21, ему 43, сцепились после того как он меня спровоцировал. У него же тоже полно следов побоев, плюс следы от моих попыток его придушить, привычка у меня такая что бы заставлять особо буйных "Уважать мою власть", как говорил всем известный Эрик Картман. Вроде как он протрезвел и договорились с ним обсудить все причины произошедшего днём по трезвому. Вроде как уложил и его и мать спать, она чуть ли не в истерике была, хотя почему "чуть ли", а вот теперь думаю лечь спать в доме, пойти спать в машину или к друзьям, примерно час пешком до ближайшего добираться кто дома сейчас точно. Ну а Пикабу поздравляю с Новым Годом синего пони, а всем фореворэлоунам хочу сказать что они встретили этот год вполне не плохо, сам сейчас понимаю - надо было сидеть дома с бутылкой вискаря, посылая всех куда подальше.
Прошу простить за ошибки которые наверняка тут присутствуют, я всё таки очень даже пьян и до сих пор довольно зол.
Прошу простить за ошибки которые наверняка тут присутствуют, я всё таки очень даже пьян и до сих пор довольно зол.