Шаман
Да знаю я, знаю, что вы обо мне думаете! Ну то есть не знаю, конечно, но догадываюсь - с высокой степенью вероятности, если вас не смутит столь наукообразное выражение. Думаете, что я фокусник и мошенник. Это неразделимо по сути, но совсем не так на самом деле.
Я - шаман.
Да-да, вы правильно прочитали. Ша-ман. Проводник склизких человечьих душ в Верхний и Нижний миры. Если повезёт, то и обратно - а то многие там застревают.
Не буду грузить вас цитатами из Чарли Кастанеды, кто читал - и так всё помнит. Даже не стану ссылаться на древность и изначальность моей духовной традиции, ни к чему это. Мы, шаманы, непафосны. В отличие от уважаемых мной служителей авраамических религий, мы простые и иногда застенчивые люди. Не стремимся к величию, ибо блажь оно и заблуждение от начала времён.
Меня, например, зовут Михаил Михайлович. Что может быть менее пафосно в стране победивших рассказов Жванецкого и творений Салтыкова-Щедрина? Впрочем, последний был Евграфович, но, согласитесь, дела это решительно не меняет. Только усиливает, в какой-то мере соединяя древние знания с современностью. Спаивая их - припоем, а не водкой, хотя и последнее не грех - в один неразрывный комок истины во всех инстанциях.
В средней полосе России быть шаманом - занятие нетривиальное. Здесь в чести или официальные дома Духа с маковками и луковками, или же строгие бабушки в натянутых на брови цветастых платках. Одни поют на амвоне, вторые шепчут и мелко, словно бы воровато крестятся, снимая порчу и насылая блаженство малым сим. Или же наоборот, насылая и отнимая.
Их право, особенно за чёткий тариф.
Мы же прячемся. Не от людей, хотя отсидка в двушечку по двести восемьдесят второй ещё никому не добавляла здоровья, скорее - от излишнего их внимания. Шаманим потихоньку, благо леса ещё не все вывезены в Финляндию с целью дальнейшей переработки.
Вчера вечером мне позвонил генерал. То ли майор, то ли лейтенант - я не силен в этой их военно-полицейской иерархии. Я его никогда не видел в форме, к тому же. Генерала зовут Сергей Дмитриевич, на этой нейтральной ноте я и продолжу, если не возражаете.
- Михмихыч... - пробурчал генерал. У него частенько такая каша во рту - ну так не полками командовать, сойдёт, я так понимаю. - Новый, эта... сотрудник у нас. Вот...
- Искренне рад, Сергей Дмитриевич! - с генералом я приторно вежлив. Это один из способов миновать насильное шитьё рукавичек где-нибудь под Саранском. - Чем могу?..
- А то не знаешь! - гоготнул генерал. На заднем плане кто-то звенел стеклом и рассказывал что-то скабрезное. Четыре упоминания падшей женщины в коротком предложении - истинно русская филология, куда там выпускникам профильных вузов. - Инне... Иинах... Ини-цы-ацыя нужна! Гребаное словечко. Мировые религии он освоил, пора переходить к народным гм... верованиям.
Ага... Ясненько. Я почему-то так и подумал. От меня обычно силовым органам и структурам внутренних дел две вещи нужны: чаще консультации, конечно, но иногда - вот как сейчас. Они всех новых бойцов знакомят с разновидностями нас, многогрешных, в лицо.
- Короче, готовься! - приказал генерал. Вокруг него все ржали, как голодные духи, стекло звенело совсем уже отчаянно. Тост, не иначе. - Хватай свои тряпки, бубен и завтра с утра чтобы как штык. В шесть Павел заедет с новеньким, прогуляетесь в лес. И смотри, нах, не как в прошлый раз! Бывай, короче.
Отключился. Не любит он моих витиеватых прощаний, приноровился кидать трубку сразу после приказа. Он вообще меня не любит - подозрительный я персонаж. Шесть пальцев на левой ноге, глаз косит, сутулость и плоскостопие врождённые. В рядах не был, хотя и судимости не имею. Так себе человечек Михал Михалыч для генерала. Не открою тайны, если скажу, что тоже его недолюбливаю.
Так... Кому тряпки - а кому рабочая одежда. Костюм достал, нашил ещё два лоскута, не помешают. Бубен протер, на ночь перед печкой поставил - пусть отголосками огня пока напитается. Зеркало на грудь повесил. Неудобно, здоровенное оно, бронзовое, но что делать - ритуал, считай, уже начался. Завтра я духам должен быть любезен, иначе - профнепригодность. А там и до голода недалеко, одной работой не пропитаешься.
Кстати, это зря все думают, что мы одними подаяниями живы. Где-нибудь на Алтае или в Бурятии, может и так, а мне приходится сторожем служить. Через две ночи на третью ночую в поликлинике тубдиспансера. Там на втором этаже диван удобный перед кабинетом заместителя главврача. Денег - слёзы, но - легализация! Налоговая в том году интересовалась, на что дом построил, а вот - справочка. С места работы. Плюс характеристика: непьющий и ответственный. Справка налоговой нафиг не сдалась, но к делу подшили. Учёт и контроль, а как же!
На ночь сходил Тиберия покормил. Выезжать рано, кто его знает, когда вернёмся, зачем псу страдать? Для этого люди есть, у них вся жизнь из страданий да надежд, а собак кормить надо.
Погода для начала октября - прелесть! Смотришь в небо, а оно - глубокое, хоть и блеклое уже осенней порой. Выцветшее, так и тянет постирать "Лаской". Кажется, чуть прищуришься и увидишь Верхний мир. Без камлания и до срока.
Водителя Павла я видел уже раз двадцать, обычное неразговорчивое нечто два на два. Кожаная спина. А новенький мне понравился: глаза удивлённые, сам худой, невысокий, но жилистый. Из таких зэки получаются отменные - если заточку в печень не сунут, любые испытания выдержит. Кремень, а не человек. Хоть и молодой ещё.
- Никита, - представился он, с лёгким испугом оглядывая меня в полной боевой. - Скажите, это "Леший"?
- Дурак ты, Никитос! - прогудел из машины Павел. - Он же не снайпер. Он - шаман.
После чего шофёр невнятно выругался и сплюнул в приоткрытое окошко. И этому я чем-то не угодил. Странно...
Цепляясь лоскутами за дверь лендкрузера, я привычно забрался на заднее сидение. Аккуратно уложил на колени бубен. Зеркало на груди, а вот маску я пока надевать не стал. Успеется. Пусть пока в сумке полежит с остальными предметами культа. Там много всякого.
Дорога привычная. Из моего частного сектора вниз, к набережной. Потом через мост, мимо облГАИ и на окружную. А там крузер набрал свои привычные сто сорок и давай считать повороты. Хотя кто их сейчас считает? Навигатор крякнет, когда сворачивать.
Никита сидит спереди, с водителем. Тихо сидит, вопросов больше не задаёт, но нет-нет, да глянет на меня через плечо. Удивляется.
Я тоже молчу. Сейчас сосредоточиться нужно, подготовить внутренний дух к встрече с собратьями. Узелки развязываю, мозг успокаиваю, привожу в надлежащее состояние. Деревья за окном мелькают, благостно. Самая та атмосфера для грядущего.
- Через пятьсот метров поворот направо! - говорит навигатор. Мурлычет, практически. Теперь свернуть и до Белой горы рукой подать. А там - полянка у меня есть заветная, с чёрной плешью моего же кострища. Странно, наверное, лес вокруг загажен донельзя, сплошные бутылки и обёртки, а на мою полянку никто больше не заходит. Вообще никто. Даже вездесущие и ссущие грибники не забираются. Не видят её люди, слава духам. Если бы мне ещё и мусор там разгребать пришлось - никакого настроя не хватит.
- Показывайте, - хрюкает Павел. А, вот он почему недоволен: холодные руки и горячий разум плюс орлиное зрение - а тропинку-то к поляне сам не отыщет. Ну, у всех свои недостатки, как, впрочем, и достоинства.
- Метров двести прямо, потом налево, - сухо говорю я.
- Ага... Да там дерево же!
- Сворачивай, умник. И прямо, не торопись только.
- Ну ладно... - бурчит кожаная спина. Духи знают, что он чувствует, направляя машину шефа аккурат в дерево. Мне до того дела нет.
Новенький Никита вздрагивает. Тоже не восторге? Ну и славно, меньше хлопот потом.
Про последний раз генерал не зря упомянул. Везли вот такого же новичка инициировать, а обратно в контору Павел отвёз уже сумасшедшего. Нет, понятно, медальку и на пенсию, но парень навсегда остался какой-то важной частью в Нижнем мире. Я тут не при чём, пусть стойких разумом Невтонов присылают.
- Поляну видишь, боец? - спросил я куда-то между водителем и пассажиром. Оба синхронно кивнули. - Отлично. Машину слева, возле орешника ставь. В круг не заезжай.
Теперь кивнул один Павел. Никита как-то сжался на своём сидении, видимо, переоценил я его слегка. Посмотрим, посмотрим...
Павел из машины выходить не стал и здесь. Сидит, книжку в телефоне читает. Повышает культурный уровень или освежает уставы? Да не моё дело, в принципе, лишь бы в круг не лез.
- Значит, так... - Это я уже новенькому. Стоит со мной рядом, озирается. Тоже удивлён, что полянку не засрали. - Все металлические вещи из карманов и в машине оставь.
- И табельное? - застенчиво переспрашивает Никита.
- И кобуру, дружок. И шнурки вытащи, если фестоны железные. Тебе генерал сказал меня слушаться? Как в томограф лезешь, понял?
Новенький кивает и начинает выгребать из карманов телефон, ключи, неожиданно яркий - красный с оранжевым - кошелек. Потом расстёгивает "молнию" и снимает куртку. Пистолет с кобурой.
Я оглядываю его задумчиво:
- Сапоги резиновые, нормально. Штаны спортивные... На резинке? Хорошо. Майка, свитер. Молодец. А! Крестик есть?
Никита ковыряется руками, закинув их назад, за голову, потом протягивает - почему-то мне - цепочку с крестом.
- Туда же. В машину. Павлу скажи, пусть окна закроет. Наглухо, да. Мало ли что, мы здесь пошумим слегка.
- А я вот читал, камлать ночью надо... - возвращаясь от машины говорит Никита.
- Скажи, дружок, я тебя стрелять не учу? Вот и ты мне не вкручивай, что когда надо. Не первый год замужем.
Костёр я разжёг на старом месте. Обошёл полянку, наломал сухих веток - их много не надо, на полчасика. Мы ж не пионеры, до неба огонь подымать.
Пламя сегодня весёлое, бойкое. Уже интересно. Костёр никогда одинаковый не бывает и тут не в ветре дело, не в дровах. Огонь - он живой. Он уже как открытая дверь в Нижний мир, только маленькая такая. Кошачья. Но я-то её сделаю побольше, такая вот работа.
- Вот чурбак лежит, заметил? Сядь на него и сиди. Молча. Не говори, не вскакивай, а главное - не выходи из круга.
- А круг - это...
- Видишь бороздку вокруг поляны? Это он и есть. Здесь - мы и духи, а там - генерал, сотовая связь и волатильность курсов. Осознал?
Он опять кивает. В глазах поменьше бодрости, чем при встрече - скорее смесь тоски и ожидания каких-то неприятных чудес. Нормальное настроение, кстати, лучше чем неверие или благостный идиотизм.
Надеваю маску. Теперь огонь костра словно фокусируется в прорезях для глаз, остаются только он - и я. И ещё этот молоденький офицер в смешных резиновых сапогах. Приступим, пожалуй.
- Теньере-е-е... - начинаю я петь, обходя костёр против часовой стрелки. Ударяю в бубен - первый раз совсем тихонько, двумя пальцами, словно нащупываю дорогу сквозь пламя. - Теньере-е-е!
Не спрашивайте меня, что это означает. Вы либо можете сами и тогда не о чем спрашивать, либо слепы - и тогда я вам ничего не смогу объяснить.
Удары становятся чаще. Сильнее. Я уже ничего не слышу сам, кроме грохота бубна. И не вижу ничего, кроме костра. Пламя на моих глазах начинает метаться, принимать на мгновение какие-то формы, чтобы потом стереть их и заменить другими. Это живая глина в невидимых даже мне руках. Или лапах? По-разному бывает, не стану скрывать.
Никиту я не вижу, но ощущаю краем сознания. Ему страшно. Ему очень страшно - и это хорошо. Взялся за гуж и удостоверение "сотрудник" - будь любезен лазить из кузова в кузов как заводная игрушка трансформер. Иначе никак. Иначе - профанация и незнание матчасти.
Из пламени лепится какая-то устойчивая фигура. Даже мне в такие моменты не по себе, но я хотя бы знаю, на пороге между чем мы стоим.
Впрочем, вру. Не знаю. Настоящему пилоту ведь не нужно знать устройство самолёта до последней заклёпки? Вот именно.
- Теньере-е-е! - кричу я страшно, пронзительно, заканчивая на столь высокой ноте, что никогда бы не повторил что-то подобное вне круга.
Фигура из огня поднимает лапы, словно приветствуя, и наконец-то распадается, открывая нам проход.
- Пошли, боец. Дай руку и пошли... - говорю я обычным человеческим голосом. Спокойно, будто обсуждая поход в ресторан. В свободную от бубна руку мне тычутся холодные растопыренные пальцы. Я хватаю Никиту и тащу за собой в тёмный проход между правым и левым столбами пламени. Парня трясёт, но он меня слушается. Вот что значит дисциплина! Кто не был, тот будет, кто был - не...
- ...забудет! - оказывается, новенький что-то мне говорил. Забавно.
Мы вдвоём стоим... Да Духи знают, как это называется. Я зову такие места батутами: под ногами всё дрожит и перекатывается, как надутая резина. Вокруг темнота. Здесь всегда и везде темнота, так уж заведено. И адски холодно - на что я набегался возле костра, и то морозит, а парню совсем тоска, наверное.
- Мы... Где?.. - дрожащим голосом спрашивает он из темноты.
- В Нижнем мире, боец. Генерал же просил твоей инициации? Получи и распишись.
- Зачем?.. - одиноко повисает между нами слово. Мне кажется, что оно звенит льдинками, переливается невидимым светом. Оно материально, как бы нам не утверждали обратное.
- На тебя сейчас... Не знаю, как правильно. Пусть будет снизойдёт. Или воспарит? Ладно, снизойдёт Дух. И будет схватка. Твоя воля против его. Не умение стрелять, бегать и анализировать экселевские таблицы, дружок, а чистая борьба. И кто-то из вас победит. Мне, кстати, всё равно - кто.
- А у вас... А на вас...
- На меня никто не снизойдёт, боец. У меня зеркало и тридцать лет опыта.
Чувствую, что рука у него почти не дрожит. Прекрасно. Не ошибся в потенциале. Как услышал про вызов - успокоился и собрался. Разжимаю пальцы и прячу руку под накидку. Какой же здесь холод всё-таки...
В темноте появляются багровые огоньки. Один. Два. Уже несколько десятков. Они начинают кружить над нашими головами, ничего не освещая. Вот их уже сотни - то ярче, то тусклее. Я так понимаю, у них какая-то лотерея: кто именно посетит гостя из Среднего мира. Наконец, один светлячок становится ярким, вытягивается в дугу падающего метеорита и летит прямо в голову моего подопечного. Раздаётся негромкий хлопок, остальные огни гаснут.
- Нет, - кому-то говорит Никита. Не мне. Я не знаю, кому именно, но голос его твёрд. Хороший парень. Кремень.
Начинает пахнуть морем. Сперва еле уловимо, как от пролитого в ванной пузырька с йодом, потом всё сильнее. Добавляется вонь гниющих водорослей, нотки нагретых за день камней, мокрых тряпок и цветущих растений.
- Нет, - снова говорит боец. Без выражения. Как говорят навигаторы и телефонные роботы. Subscriber is not available. - Теперь ты - это я.
Охо-хо... Проигравших видел и не раз, прошлого так на пенсию и отвезли. С медалью. Ничейный исход тоже наблюдал, хотя и реже. Крепкие духом оставались при своих, только осознавали кое-что новое. А вот победителя - впервые. Сожрал мальчуган нестойкого Духа, сожрал... А мне теперь получившееся домой вести.
- Я вижу дорогу, пойдём! - чеканит слова Никита. Да понятно, что видишь...
Теперь уже он берёт меня за руку и выдергивает с колышащегося под ногами батута в наш скорбный мир. Шаг. Другой. Мы уже не на кострище - погасшем, словно залитом за время нашего недолгого путешествия водой. Никита уверенно доходит до края круга, заносит ногу и - легко переступает через него. Я плетусь следом, увлекаемый горячей рукой, сжимающей меня за запястье. Я чувствую, как внутри человека разгорается новое, сперва чужое для него пламя, которое в конце концов победит. Сожрёт. Выжжет изнутри и дотла. Но это будет нескоро, а пока...
- Никита, как вас по отчеству? - уточняю я.
- Степанович. А что?
- Надо же знать, как зовут нового генерала...
Конечно, мне кажется, но когда он с улыбкой поворачивается ко мне, в глазах пляшут отсветы уже погасшего костра.
© Юрий Жуков