ЛЮБОВЬ ДРАГОЦЕННАЯ
Можно бесконечно наблюдать, как в тару капает самогон и как токарь переводит хороший металл в бесполезную стружку.
Только ленивый не писал о деструктивной роли токарного сословия в истории нашей страны , вот я и пишу. Шахтеры с риском для жизни добудут уголь и руду, металлурги в поте лица выплавят металл, прокатают его в кругляк, а токаря установят болванки в станки и ухмыляясь в душе, изведут все на стружку. Итог - пшик один, какой-нибудь валик или втулка немудрящая. Зато стружкой станок завален. Эффективность бля.
Так вот, теперь сиди и читай. Давно это было. Работал я на угольной шахте, на тот момент слесарем и был у нас на участке свой токарь, Владимир его звали. Мы в шахте работаем, а он на поверхности в слесарке точит всякие потребные для ремонта железки. В конце смены все в слесарку подтягиваются, инструмент положить, покурить, расслабиться и передохнуть перед последним рывком - в ламповую фонарь и самоспасатель сдать, а дальше в мойку и свобода. В один такой момент, когда усталые, расслабленные люди уже опасности не ожидали, случился с нашим токарем приступ вранья и рассказал он нам криминальную историю о своем друге Петре, любви, золоте и о том, как светлое чувство и попытка внедрить диковинные для того далекого времени товарно-денежные отношения, разбились об неэффективность токарной технологии и социалистическую иждивенческую идеологию.
Работал Владимир в Бодайбо токарем и друг у него был Петр. Петр слесарем работал. Драги на Угрюм-реке стоят, грунт черпают, промывают, золотишко извлекают. Петр драги ремонтирует, изношенную деталь Владимиру несет, тот новую точит. В конторе сидит Наталья - красавица, по нормам и расценкам начисляет зарплату всем. Оклады и тарифы на самом деле небольшие, но плюс северные и старожилам выслуга. Друзья наши выслугу еще не заработали, покушали - оделись, спиртиком побаловались, вот и нет денежек.
Петр с первого взгляда Наталью полюбил и начал делать ей предложения деликатного свойства. У Натальи в душе тоже вырос цветок любви к Петру, но помимо этого она точкой жи чувствовала несовершенство социально - экономического уклада. Это сейчас демократические женщины вполне обоснованно требуют материального сопровождения физиологическому процессу, а тогда на дворе было начало 70 - х годов прошлого века и вовсю свирепствовал социализм - все наше, все общее, а женщина человеку - друг, товарищ, брат и любовница. Вот социалистические мужики и использовали идеологию в личных целях, старались женщин поиметь на халяву. Однако доводы Петра о том, что бескорыстное социалистическое блядство политически правильнее капиталистической проституции, на прогрессивную Наталью не действовали и она считала, что материальное благополучие надо ковать пока наковальня свежая, горячая и скользкая. Напрасно Петя пытался разжалобить Наташку, говоря ей о своих муках и страданиях, благотворительностью она заниматься отказалась - пусть лучше товар сгниет на складе.
Так оно все и шло. Петр к Владимиру в токарку заходил. Наблюдал как доставленную героическими северными шоферами по зимнику за тридевять земель бронзовую болванку Владимир в труху изводит. Курили, за жизнь терли, чаек пили. Так шло бы и дальше, но окончательно слетевший с катушек от любви, без любви, Петр, сделал Наталье предложение от которого она не смогла отказаться. Для сопровождения высоких отношений, будет Наталья от Петра получать золотой шлих.
В местах, где угнездился желтый дьявол, сам воздух золотом пропитан. Наталье тема понятна. Слухи всякие и истории, как кто-то, где-то черпанул тазом в омутке и поднял золотища немеренно, и артели драгоценный металл моют, и Петр на драге работает рядом с золотишком, все ходы и выходы знает. Шлих конечно не деньги, но с худой овцы хоть шерсти клок. Нашелся на товар купец. И пошло как по маслу, любовь все победила, да и социалистические догмы показали свою несостоятельность. Петя договор соблюдает, Наталье песка подкидывает.
Тут время пришло Наташе на материк лететь, стала она думать, что делать с заработанным непосильным трудом. С Петром всякие варианты обсудили. Опять же слух был, что вывез кто-то шлих, подмешав его в банку с густым вареньем. Так и сделали. Решили что в самом крайнем случае, если Натали спалится, то будет все отрицать, говорить что ничего не знает, что банки не её, а просили передать и что может в них не золото сроду, а цветмет какой нибудь, и все это чья-то глупая шутка или хулиганство, ну и прочую пургу будет нести. Без проблем села Наталья на самолет в Бодайбо, но в Иркутске на досмотре не лохи служили. Банки вызвали подозрение и Наталью, как говорится, взяли за жопу.
В этом месте рассказа Владимир замолчал и как бы задумался, вспоминая прошлое. В помещении, где шахтеры пережидали последние минуты смены слушая токаря, повисла непривычная тишина. Всем было понятно, что статья по тем временам растрельная. Наконец кто-то задал вопрос - Что же с Наташкой дальше-то было?
Что было? - Переспросил Владимир задумчиво, - А ничего не было... Цветмет он и есть цветмет.
Дошло до нас не сразу.