30 декабря 2000 года в Китае был принят первый нормативный документ, цензурирующий интернет-трафик.

Полтора месяца назад, как раз когда мы готовились праздновать 7 ноября, из Китая дошли известия о принятии закона о кибербезопасности, который вступит в силу в июне следующего года. Несмотря на то, что «Золотой щит» (также известен как Великий китайский файерволл) работает уже больше 10 лет, китайское правительство считает, что этой сфере ещё далеко до совершенства.

Сегодня, когда мы справляем условную 16-ю годовщину начала строительства виртуальной стены, стоит поговорить о том, что Китай сегодня делает то, что завтра будем делать мы, а послезавтра – весь мир.

Чего опасается КПК

В 1989 году весело было не только в Румынии, но и в Китае. Правда китайская версия «выйдем на площадь посидеть за свои права» провалилась. И это не единственное отличие похожих событий.

В Румынии главным залогом успеха стало то, что на сторону протестующих перешла армия: как непосредственно в местах массовых акций, так и по всей стране. В Китае солдаты оказались куда более стойкими и не поддавались на попытки студентов распропагандировать их. В этом смысле оставивший нас XX век был куда надёжнее: пресса в руках государства или под контролем государства. А у солдат есть ещё и добрый дядя-политрук, который всегда объяснит суть момента. Поэтому у студентов не было никаких шансов тягаться с солдатами ни в силовых, ни в идеологических состязаниях. Однако уже спустя 10 лет от этой идиллии не осталось и следа.

Китайское правительство как раз начинало очередную экономическую реформу – малую приватизацию, рассчитанную на пять лет. Она прошла не так обвально, как у нас, но для работников отдельных предприятий последствия были весьма неприятными: правительство позволяло новым собственникам даже отказывать работникам в выплате пенсий. Поэтому вероятность повторения Тяньаньмэнь существовала.

Да и без этого интернет как единственный неподконтрольный канал распространения информации вызывал опасения правительства, несмотря на то, что количество пользователей в то время составляло около 600 тыс – то есть на 3 порядка меньше, чем теперь.

Как они это сделали

Закон, принятый в 2000 году, подготовил юридическую базу для «Золотого щита» – программно-аппаратного комплекса, разработка которого началась ещё в 1998 году, а полноценная работа – с 2003-го. По сути, файерволл – совокупность серверов между провайдерами внутри Китая и международными интернет-каналами. Серверы принимают и выдают запросы от конечных пользователей, сверяя их предварительно со списками нежелательных или запрещённых ресурсов. Последние отфильтровываются.

Позднее правительство заставило стать частью этой системы и интернет-компании (Yahoo, MSN/Bing). Несогласные, вроде Google, ушли из китайского интернета хлопнув дверью. Хлопнув не слишком громко – уже на тот момент (2010) за китайским поисковиком Baidu было 70% рынка против 24% у Google. Сегодня компания ведёт переговоры о возвращении, хотя на самом деле никаких особенных переговоров не нужно. Google просто следует выполнить требования китайских чиновников и не финтить с законодательством, как это было сделано в 2005 году (компания вышла на рынок через местного партнёра и тем самым обошла требование об обязательном получении разрешения на деятельность).

Шесть лет назад менеджмент Google говорил много громких слов о том, что они никогда не станут работать цензорами, о том, что стоят на позициях свободы слова. Однако, чтобы попасть на рынок Китая, в середине 2000-х создателям поисковой системы пришлось основательно подкрутить «движок» и начать фильтровать запросы, связанные с деструктивными религиозными сектами, сепаратистскими и экстремистскими течениями. То есть дело не в цензуре, вернее, не только в ней, но и в том, что глобальным интернет-компаниям просто удобно работать с минимальным контролем со стороны государства.

Как Китай меняет интернет

Почему сегодня Google стал относиться к «Золотому щиту» терпимее? Если оставить в стороне сугубо денежный вопрос (в 2015 году рынок онлайн-торговли в Китае оценивался в 2,7 трлн долл, можно представить, сколько денег проплывает мимо Google), то обращают на себя внимание два момента.

Во-первых, за прошедшие годы в мире стали проще смотреть на попытки государств утвердить сетевой суверенитет. Китай, Кубу, Россию, Иран конечно можно вынести за скобки, если сильно захотеть. Но даже в Европе раздаются голоса «за».

Почему раздаются – это «во-вторых». Тут следует поблагодарить Эдварда Сноудена за его откровения относительно кибер-политики АНБ и широкой практики взлома сетей и магистральных сетевых узлов по всему миру. Одной из приоритетных целей был Китай.

По состоянию на сегодня фильтрация контента, неприятного китайскому правительству, – лишь одна из задач «Золотого щита». Преграда атакам извне – ещё одна. Новый закон перекладывает часть функций на провайдеров, их обяжут сообщать властям о попытках пользователей внутри Китая провести кибер-атаку. Ужесточаются требования по деанонимизации пользователей социальных сетей и мессенджеров.

Но ещё более важная поправка – требование локализации данных. Информацию о китайских пользователях постепенно обяжут хранить на территории Китая (напоминает решение РФ о переносе процессинга Visa и MasterCard на территорию России, но более глобально). Если практика получит распространение и в других странах, это может сильно сказаться на рынке «облачных» сервисов.

***

Сегодня развитие и проникновение интернета достигло той отметки, когда граница между технологией и средством влияния не просто зыбка – она по факту давно стёрта. А влияние, как показали события на постсоветском пространстве и Ближнем Востоке, слишком велико, чтобы не начать разбираться: а кто же всё-таки управляет виртуальным пространством и не пора ли как-то регулировать эту экстерриториальность.

автор Иван Зацарин

Самая большая ловушка в истории

Итог войны 1812 года, подведённый Карлом фон Клаузевицем, настолько хорошо описывает события, что его не грех повторить: «...Французская армия перестала существовать, а вся кампания завершилась полным успехом русских за исключением того, что им не удалось взять в плен самого Наполеона и его ближайших сотрудников». Что же обеспечило этот результат?

На военном совете, состоявшемся 13 сентября (1-го по старому стилю), т.е. спустя 6 дней после Бородинской битвы в подмосковной тогда деревне Фили, решался понятный вопрос: «Как поступить дальше?» Причём совет начался как чисто военный: военачальники обсуждали позицию, выбранную генералом Леонтием Беннигсеном для нового сражения. Большинство генералов признали позицию неудачной ещё до совета, поэтому прорабатывались варианты боёв в Москве.

Альтернатива (сдача Москвы), вероятнее всего, была предложена Беннигсеном не в качестве варианта, а полемического приёма. Мол, из двух зол выбираем худшее. Однако у этого решения внезапно нашлись сторонники и в первую очередь сам Кутузов. Всего же за сдачу Москвы (вернее, за сохранение уставшей после Бородино армии и отступление навстречу подкреплениям) высказались 4 из 10 генералов, присутствовавших на совете: Остерман-Толстой, Барклай де Толли, Толь, Раевский. Так что Кутузов во многом брал ответственность на себя. В случае чего оправдаться мнением большинства у него бы не вышло. Не говоря уж о том, что такое решение было уже не чисто военным, а политическим, и по-хорошему требовало согласия Александра I, получить которое по тем временам не было физической возможности.

При дворе Кутузова за сдачу Москвы ругали. Однако ругань эта была скорее патриотствованием и выражением досады по поводу убытков от разграбленных московских имений. Или же вовсе паникой. Так, младший брат Александра I Константин Павлович «...только и твердил об ужасе, который ему внушало приближение Наполеона, и повторял всякому встречному, что надо просить мира и добиться его во что бы то ни стало. Он одинаково боялся и неприятеля, и своего народа и, ввиду общего напряжения умов, вообразил, что вспыхнет восстание в пользу императрицы Елисаветы» Впрочем, на взбалмошного Константина часто возводили напраслину, и это известие, похоже, из этого ряда. Сам же Александр I если и досадовал, то недолго. Почти сразу после получения известия об оставлении Москвы (20 сентября) он сказал: «Наполеон или я», намекая на готовность идти до конца. А в начале октября (когда от Наполеона начали приходить предложения о мире), заявил: «Я отращу себе бороду и лучше соглашусь питаться хлебом в недрах Сибири, нежели подписать стыд моего отечества и добрых подданных, пожертвования которых умею ценить».

От Москвы до самых до окраин

Итак, решение было принято и задним числом одобрено. А скоропостижный отъезд Наполеона из Москвы 19 октября («Идём в Калугу! И горе тем, кто станет на моём пути») – чуть больше месяца погостил – показал, что решение было верным. Что снова возвращает нас к фразе Клаузевица: что истребило армию Наполеона, что заставило его отправиться в Калугу и далее со всеми остановками за Неман?

Первые партизанские отряды начали действовать против войск Наполеона ещё летом. Однако после Бородина их значение увеличивается до едва ли не главного тактического приёма. Следует понимать, что термин «партизаны» для эпохи 1812 года означает немного не то, что мы привыкли ожидать. Костяк большинства отрядов состоял не из взявшихся за вилы и топоры мужиков, а из профессиональных военных – лёгкой кавалерии, совершавшей диверсионные вылазки по тылам французов. При этом главной задачей таких партизан стало всячески пресекать подвоз продовольствия и фуража в занятую французской армией Москву.

Были, конечно, и отряды народной самообороны, однако их было меньше. Чаще крестьяне примыкали к какому-нибудь из подразделений, возглавляемому офицерами, становясь в первую очередь ценными проводниками, разведчиками и связными, а также поставщиками продовольствия. И вот тут-то мы подходим к главному.

Генерал Голод

В самом начале войны крестьяне относились к врагам по-разному. Бывало, что выдавали им своих прячущихся хозяев. Французская разведка ещё до войны усиленно распространяла в России слухи о том, что Наполеон даст волю русскому крестьянству. «Скоро Москву возьмут французы, будут все вольные, а помещики будут на жаловании», – примерно такие настроения были не редкостью уже весной 1812 года, французы тогда ещё даже границу не перешли.

Наполеон отменять крепостное право не решился – даже на бывших польских землях, а уж на российской территории и подавно. Крестьяне отказывались давать продовольствие и фураж даже за деньги, жгли посевы, оставляли поля неубранными, уходя в леса. Даже из Москвы ушло почти всё население, осталось чуть более 6000 человек (из 300 тысяч). Именно подмосковные крестьяне помогали лёгкой кавалерии морить французскую армию голодом, не давая при этом голодать сами партизанам Давыдова, Кудашева и Орлова-Денисова. В результате первую наваристую конину французы попробовали уже в Москве.

Ну а дальше – негативная спираль: нет лошадей – значит, придётся оставить пушки, снижая огневую мощь следующих битв; нет лошадей – значит, некому гоняться за партизанскими отрядами, фактически лишающими армию кавалерии. Наполеон бросил против Давыдова две тысячи кавалеристов, один из лучших своих резервов. Всех их Давыдов взял в плен с вдвое меньшими силами. Голодные и/или павшие от голода кони – одно из немногих разумных объяснений такому феномену.

***

При чём же тут совет в Филях?

Ставка на партизанские действия – одно из решений этого совета, большинство отрядов возникают как раз в сентябре 1812 года. А ставка на партизанщину могла быть успешной только в одном случае: если бы окрестное крестьянство в эту войну вступило активно, не одним лишь пассивным сопротивлением и обороной собственных деревень. Что в итоге и произошло.

И если Бородино показало, что силы обеих армий примерно равны, то последующий месяц показал уже иное: Наполеон проиграл войну не только русской армии, а русскому народу.

http://doc.histrf.ru/20/postanovlenie-soveta-narodnykh-komis...

Слово «террор» сразу сбивает с толку, уводит мысль от попытки понять и оценить события тех лет к однозначному осуждению. Это неудивительно, ведь за последние несколько десятилетий у терроризма не осталось ничего из прежнего романтического облика политического террориста. Террор – однозначно плохо и это не обсуждается. Всё это понятно.

Однако не будем забывать о фоне событий, о которых нам приходится судить. Это не просто предреволюционная смута первого десятилетия XX века и не революционный хаос 1917 года. 1918 год – первый год Гражданской войны и всех сопутствующих ей прелестей. Каждый определившийся со своей гражданской позицией немедленно обнаруживал, что только угроза самого жестокого насилия является залогом безопасности и только самое жестокое насилие обеспечивает если не порядок, то хотя бы его видимость. А человек как животное социальное очень скоро начинает тосковать по порядку.

Общий фон

Были ли большевики родоначальниками террора и всеобщей кровавой вакханалии? Отнюдь нет. Послереволюционное «упрощение правосудия и справедливости», шедшее рука об руку с обычным бандитизмом, не возникло ниоткуда, а берёт своё начало в уже упомянутых 1900-х.

Репутация анархистов и левых эсеров в лишних рекомендациях не нуждается. Конкретно в 1918 году последние убили немецкого посла Мирбаха, попытались поднять мятеж в Москве, а также Казани и Ярославле, начали индивидуальный террор против большевиков.

Примерно с начала 1918 года подключаются и деятели Белого движения. Генерал Сергей Розанов, уполномоченный Александра Колчака: «При занятии селений, захваченных ранее разбойниками, требовать выдачи их главарей и вожаков; если этого не произойдет, а достоверные сведения о наличии таковых имеются, – расстреливать десятого… Среди населения брать заложников, в случае действия односельчан, направленного против правительственных войск, заложников расстреливать беспощадно».

Антон Деникин («Очерки русской смуты»): «Я не хотел бы обидеть многих праведников, изнывавших морально в тяжелой атмосфере контрразведывательных учреждений, но должен сказать, что эти органы, покрыв густою сетью территорию Юга, были иногда очагами провокации и организованного грабежа. Особенно прославились в этом отношении контрразведки Киева, Харькова, Одессы, Ростова (донская)».

Лавр Корнилов по свидетельству А.А. Суворина: «Не берите мне этих негодяев в плен! Чем больше террора, тем больше будет с ними победы!» Кстати, это сказано во время Первого Кубанского похода (февраль-апрель 1918), до большевистского декрета ещё более полугода.

Отдельно следует вспомнить о смычке этих двух бурных течений по имени Борис Савинков. Который не только готовил ряд восстаний летом 1918 года (уже, правда, как бывший эсер) но и занимался комплектованием и финансированием Белого движения.

Недолгое время террора

Итак, чем же правительство большевиков предложило ответить своим оппонентам? Вот текст того самого документа:

«Совет Народных Комиссаров, заслушав доклад председателя Чрезвычайной комиссии по борьбе с контрреволюцией о деятельности этой комиссии, находит, что при данной ситуации обеспечение тыла путем террора является прямой необходимостью; что для усиления деятельности Всероссийской чрезвычайной комиссии и внесения в неё большей планомерности необходимо направить туда возможно большее число ответственных партийных товарищей; что необходимо обеспечить Советскую Республику от классовых врагов путем изолирования их в концентрационных лагерях; что подлежат расстрелу все лица, прикосновенные к белогвардейским организациям, заговорам и мятежам; что необходимо опубликовывать имена всех расстрелянных, а также основания применения к ним этой меры».

В общем, всё тем же. Жестоко, часто несправедливо. Но адекватно общей ситуации.

Для иллюстрации красного террора часто используют известную фразу Мартына Лациса (руководитель отдела ВЧК по борьбе с контрреволюцией, позже руководил Всеукраинской ЧК): «Мы не ведём войны против отдельных лиц. Мы истребляем буржуазию как класс. Не ищите на следствии материалов и доказательств того, что обвиняемый действовал делом или словом против советской власти. Первый вопрос, который мы должны ему предложить, – к какому классу он принадлежит, какого он происхождения, воспитания, образования или профессии. Эти вопросы и должны определить судьбу обвиняемого. В этом – смысл и сущность красного террора». Это из статьи Лациса о политике красного террора, изданной в журнале ЧК «Красный террор».

Менее известно, что Ленин решительно указал Лацису на неправильное понимание сути его работы («Владимир Ильич напомнил мне, что наша задача отнюдь не состоит в физическом уничтожении буржуазии, а в ликвидации тех причин, которые порождают буржуазию»).

Почему декрет был принят только в сентябре 1918-го? Дело в том, что в руководстве партии шла дискуссия об оправданности таких крутых мер. Так, Ленин высказался за превентивный террор в отношении потенциальных террористов ещё летом 1918 года, после убийства эсерами комиссара печати, пропаганды и агитации В. Володарского. Однако против высказался Моисей Урицкий, возглавлявший ЧК Петрограда. Возможно, декрет бы и не был принят, но потом убили самого Урицкого, а также покушались на Ленина.

Сколько действовал декрет? Официальной датой его отмены считается 6 ноября 1918 года: кроме того, 11 февраля следующего года в телеграмме Дзержинского содержалось указание свернуть политику красного террора.

Сколько человек пострадали? Это зависит от того, как считать. Если брать только указанный период, то исследователи говорят примерно о 800 расстрелянных и примерно 6200 арестованных. Расширение временных рамок на весь период гражданской войны по мнению известного историка Олега Мозохина, даёт цифру в 50 тыс. При этом он оговаривает, что большинство расстрелянных осуждены по общеуголовным статьям (то есть это не 50 тыс. произвольно набранных и убитых по классовому признаку заложников).

Расстрелы и иные формы наказания после телеграммы Дзержинского, конечно же, не прекратились. Однако на рубеже 1918-1919 годов власть постепенно отходит от террора к репрессиям. В чём отличие? Репрессии санкционируются и применяются только государственной властью в отношении граждан. Не бывает частных репрессий, граждане не могут репрессировать друг друга. Терроризировать могут.

Насилие и государство

Это даёт ответ на вопрос, зачем было принимать, а потом практически сразу отменять декрет. Власть порой действует жёстко и даже жёстче тех, кто пробует её сбросить. Однако это не значит, что она действует теми же методами, даже если внешне они почти неотличимы. Известный правовой постулат о том, что лишь государственная власть имеет монопольное и легитимное право на насилие, имеет неявное следствие: нелегитимное насилие делает таковой и саму власть. Вероятно, большевики поняли собственную ошибку и по возможности исправили её, уходя от террора эсеров и белогвардейцев в сторону насилия как меры принуждения государственной власти.

Кстати, это лишнее доказательство тому, что иных государственных проектов на тот момент в России не существовало. И какой-нибудь зовущий к террору Корнилов или Колчак с этой точки зрения совсем не равновеликая альтернатива большевикам, а вариация анархистки Маруси Никифоровой. Даже несмотря на свои звания и золотые погоны.

Участие Великобритании в операции против Ирака было ошибкой, говорится в результатах расследования комиссии Чилкота, опубликованных на минувшей неделе. Возможно, кого-то волнует, кого же привлекут к ответственности за.

Сегодня, когда мы вспоминаем 13-ю годовщину покаяния директора ЦРУ по тому же поводу, стоит поговорить о том, какая суровая кара постигла его и всех прочих причастных. И какие выводы нам стоит сделать.

На Багдад!

11 сентября 2001 года случился один из самых известных терактов в истории человечества – атака на Всемирный торговый центр в Нью-Йорке. Вину за теракт взяла на себя «Аль Каида» – структура боевиков, спонсировавшихся США ещё со времён войны в Афганистане (но ушедшая с тех пор на вольные хлеба). А ещё через год оказалось, что хотя самые тесные отношения «Аль Каида» поддерживает с Саудовской Аравией, ответит за всё Саддам Хуссейн. Последнему предъявили контакты с террористами, а чтобы смотрелось убедительнее (контакты с этой организацией имел едва ли не весь Ближний Восток) – навесили ещё и обвинения во владении оружием массового уничтожения и стремлении купить в Нигерии уран: «Британское правительство получило информацию о том, что Саддам Хусейн в последнее время пытался получить значительные объёмы урана из Африки».

Это и прочие обвинения президент США Джордж Буш-младший огласил в своём ежегодном послании конгрессу США (январь 2003). Не для того, чтобы получить разрешение на начало войны – он его получил ещё в октябре 2002 года. Скорее, чтобы обеспечить поддержку других стран, а также ООН.

В феврале 2003 года с речью о режиме Саддама Хуссейна перед Совбезом ООН выступил госсекретарь США Колин Пауэлл. Он показывал членам Совбеза былинную ампулу с белым порошком, утверждал, что в мобильных лабораториях Саддама Хуссейна по производству бактериологического оружия произведено 25 тысяч литров агента сибирской язвы (ампулу он приводил в качестве примера), говорил и о ядерной программе Ирака, но всё равно не убедил Совбез выдать санкцию на начало военной операции. И Америка обошлась без санкции.

Ой, мы ошиблись

Затем последовало собственно вторжение в Ирак (март 2003). А уже через четыре месяца перед СМИ выступил тогдашний директор ЦРУ Джордж Тенет. Суть его заявления сводилась к тому, что он брал на себя ответственность за информацию о попытке руководства Ирака купить уран в Нигерии: «Эти 16 слов никогда не должны были быть включены в написанный для президента текст. Это была ошибка. Я несу ответственность за процесс одобрения подобных документов в моём ведомстве».

Оправдание довольно странное. Не потому что ошибка – ошибки совершают все. А потому что в тех самых шестнадцати словах – прямое указание на британскую разведку как источник информации. Хотя ещё весной 2002 года ЦРУ проводило собственную проверку информации о покупке урана. И уже тогда было установлено, что информация не соответствует действительности.

Следующим покаялся Колин Пауэлл. В эфире одного из телешоу он заявил: «Данные ЦРУ о наличии в довоенном Ираке передвижных лабораторий по изготовлению биологического оружия оказались неточными и неверными и даже намеренно дезинформирующими. Я крайне разочарован и сожалею об этом» (февраль 2004). Своим признанием Пауэлл не только опроверг свои же слова годичной давности, но и заявление Дика Чейни, сделанное всего месяцем ранее: Чейни заявил о том, что лаборатории были найдены.

В феврале 2011 года история получила неожиданное продолжение. Пауэлл внезапно призвал к ответу ЦРУ и Пентагон, обвинив их в том, что именно они подсунули ему свидетельство Рафида аль-Джанаби – иракского перебежчика, выступившего с заявлением о наличии программы бактериологического оружия у Саддама Хуссейна. На основании этого свидетельства госсекретарь и построил свою речь перед Совбезом ООН в 2003 году. Ситуация один в один напоминает нигерийский уран: оказывается, немецкая разведка, курировавшая Рафида, ещё в 2000 году имела доказательства того, что перебежчик врёт. Однако Джордж Тенет скормил эту ложь Пауэллу точно так же, как ложь об уране – Джорджу Бушу.

Следующим стал Тони Блэр: «Я извиняюсь за то, что наши разведданные были неверными. Я также извиняюсь за некоторые ошибки в планировании операции, и в особенности за то, что мы тогда не понимали, чем обернется свержение режима Саддама Хусейна» (ноябрь 2015). Обернулось оно появлением ИГИЛ, что Тони Блэр также признал.

И вот наконец на днях были обнародованы результаты деятельности комиссии Чилкота (Джон Чилкот – экс-сотрудник министерства внутренних дел) – расследовании обстоятельств и результатов участия Великобритании в этой войне. Выводы комиссии не радуют оригинальностью. Тони Блэр рискнул ввязаться в войну без достаточных оснований, хотя на это ему указывали. В ходе войны и последующих событий террористы завладели оружием иракской армии – в точности так, как Тони Блэра предупреждали.

Что с ними стало

В Великобритании ждут, что доклад комиссии Чилкота станет основой для возможного уголовного преследования Тони Блэра. Что ж, самое время проверить, как поживают ключевые фигуры, принимавшие решение о вторжении в Ирак.

Джордж Тенет: ушёл в отставку накануне годовщины своего знаменитого признания (11 июля 2004). Ещё раз: глава спецслужбы, признавший, что по его вине президента США снабдили недостоверной информацией, спокойно работал ещё год. В конце 2014 года Тенет получил высшую гражданскую награду США – Президентскую медаль Свободы. Ы 2006-2008 годах работал в британской компании Qinetiq (многопрофильная оборонная компания). 2008 года – в Allen&Company (инвестиционный банк). Написал мемуары

Колин Пауэлл: ушёл в отставку в сентябре 2004 года. Официально – из-за оружия массового уничтожения, которое так и не нашлось. Неофициально – из-за конфликтов с неоконсервативным окружением Джорджа Буша и им самим. После отставки стал членом советов директоров нескольких компаний. Написал мемуары

Джордж Буш-младший: отбыл 2 президентских срока (2001-2009), занимается общественной деятельностью. Написал мемуары.

Итог один. Никто из них не понёс никакого наказания (даже формального порицания) ни за военную операцию, все поводы к которой оказались сфальсифицированными, ни за дальнейшую дестабилизацию Ближнего Востока, вызванную военной операцией. Поэтому и экс-премьеру Великобритании не стоит волноваться о возможных последствиях расследования. Уже одно только его затягивание на семь лет вместо отведённых 12-18 месяцев показывает, что публикацией результатов всё и ограничится. Ошиблись – извинились, вопрос исчерпан.

Какое нам дело до этой старой истории?

Самое прямое. На сегодняшний день в ходе военной операции в Сирии погибло уже 13 военнослужащих РФ. Причина, по которой там находится наш контингент, – вторжение в Ирак 13 лет назад.

Непосредственные виновники вторжения раскаиваются, признают свою вину, получают медали, уходят в отставку, пишут мемуары, занимают доходные и необременительные посты в советах директоров. А их сменщики указывают нам, что сирийского президента нужно перестать поддерживать. Сирийскому президенту – что он должен уйти. Чтобы затем через несколько лет повторить круг по новой: раскаяние-отставка-мемуары-непыльная работа.

За этой вопиющей безответственностью стоит не осознание собственной правоты, а полная уверенность в безнаказанности.

Когда мы противостоим политике США на Ближнем Востоке, это не потому что мы – русские, а значит, всегда делаем американцам назло. А потому что мы имеем дело с людьми, которые бегают с огнемётом по нефтебазе и непрестанно извиняются. Смотреть на это безучастно – значит рано или поздно получить в ответ гробы с телами наших военнослужащих, это аксиома. Чем дольше смотреть, тем больше гробов.