В этом го­ду в Ва­ке все го­вори­ли лишь о ней. О за­сухе. Ку­да не при­дёшь, толь­ко и раз­го­воров о том, что Ча­ак от­вернул­ся от сво­их де­тей, и на­казы­ва­ет их за гре­хи. Иль Шта про­вела ру­кой по го­лове. Нет, Ча­ак тут сов­сем не ви­новат, по­дума­ла она, гля­дя на со­вер­шенно су­хую кисть. Вла­ги не ос­та­лось не толь­ко в не­бе, её нет и в лю­дях.

Иль Шта вздох­ну­ла, поп­ра­вила по­яс и сде­лала не­уве­рен­ный шаг. Ещё один. И ещё. Пыль, под­ня­тая её бо­сыми ма­лень­ки­ми ступ­ня­ми, по­виса­ла ма­лень­ки­ми об­лачка­ми, рас­полза­ясь в блед­ное по­добие ту­мана. О бо­ги, как бы она хо­тела сей­час уви­деть нас­то­ящий ту­ман, а не это не­дора­зуме­ние. Ту­ман хо­тя бы не скри­пит на зу­бах.

Ки­пари­сы, по­хожие сей­час на уны­лые по­ник­шие фал­ло­сы млад­ших жре­цов Й­ум Ка­аша, не мог­ли спас­ти от па­ляще­го сол­нца, и Иль Шта по­жале­ла, что не дож­да­лась но­чи. Но ме­нять сво­его ре­шения она не со­бира­лась, лишь креп­че стис­ну­ла зу­бы. Она прой­дёт до­рогой бо­гов, най­дёт бо­гов и ска­жет бо­гам всё, что они, бо­ги, дол­жны ус­лы­шать от смер­тной. От од­ной из ты­сяч смер­тных, от ко­торых они от­верну­лись. От­верну­лись, не смот­ря на все те жер­твы, что при­носит им её на­род. Она са­ма бро­сила в се­нот тро­их брать­ев и на­речён­но­го му­жа. Её ро­дите­ли уби­ли се­бя во сла­ву Иш-Таб. А кровью де­тей, по­жер­тво­ван­ных У­иц­ло­поч­тли, мож­но бы­ло бы по­ить по­ля ма­иса год, не мень­ше. Ах, ес­ли бы ма­ис рос на кро­ви. От гор­до­го ког­да-то на­рода ос­та­лась ед­ва ли чет­верть. Нет, не все они бы­ли при­несе­ны в жер­тву или умер­ли от го­лода. Мно­гие от­пра­вились в путь, бро­сив зем­лю, пре­дав бо­гов и па­мять пред­ков. И Иль Шта не мог­ла их ви­нить. Она и са­ма ду­мала о том, что­бы най­ти но­вую ро­дину, но по­том во сне к ней приш­ла са­ма Иш Чель, зе­ленов­ла­сая бо­гиня с кро­вавой пряд­кой у лба, и рас­ска­зала про до­рогу бо­гов. До­рогу, ве­дущую к прес­то­лу си­лы, где мож­но рас­ска­зать о бе­де са­мому Ку­куль­ка­ну.

Она по­вери­ла Иш Чель. Слиш­ком хо­рошо Иль Шта за­пом­ни­ла этот сон, что­бы тот ока­зал­ся обыч­ным ви­дени­ем. И ра­но ут­ром, не ска­зав ни­кому ни сло­ва, от­пра­вилась в путь, ра­зыс­ки­вая при­меты. И наш­ла их, к сво­ему удив­ле­нию. Ибо ве­рить сну это од­но, а сво­ими гла­зами уви­деть, как он сбы­ва­ет­ся, сов­сем, сов­сем дру­гое. Ос­та­лось прой­ти ки­пари­совую ал­лею, и дом Ку­куль­ка­на пред­ста­нет пе­ред ней.

Так и слу­чилось. Вот дом, а на по­роге его сам Ку­куль­кан, в вы­соком го­лов­ном убо­ре, по­хожим на… На его же дом? Иль Шта по­кача­ла го­ловой. На­до же, ка­кими са­мов­люблён­ны­ми мо­гут быть бо­ги.

-Что те­бе нуж­но, нич­то­жес­тво? — об­ра­тил­ся к ней бог.

— Я приш­ла ска­зать те­бе, что вы, бо­ги, не зас­лу­жива­ете тех жертв, что при­носит вам мой на­род, — с вы­зовом ска­зала Иль Шта, гля­дя ему в гла­за. Рот Ку­куль­ка­на рас­плыл­ся в ши­рокой зу­бас­той улыб­ке.

— Твоя прав­да, не зас­лу­жива­ем. Вы са­ми их нам при­носи­те, нам да­же де­лать для это­го ни­чего не на­до.

— Воз­можно, — гор­до вски­нула она го­лову, — но те­перь со­ветую те­бе по­мочь нам.

— Ина­че что? — с ка­кой-то ску­кой спро­сил Ку­куль­кан, сло­жив ру­ки на гру­ди.

— Ина­че прос­то не бу­дет жертв, — Иль Шта по­няла вдруг, что очень ус­та­ла. И се­ла на зем­лю у ног бо­жес­тва. Гла­за её зак­ры­вались са­ми со­бой, но она ещё слы­шала речь бо­га.

— Не бу­дет, го­воришь? Лад­но. Я по­могу вам. Вер­нее не я. Они. Смот­ри, ко­го я поз­вал вам на по­мощь, смот­ри, — силь­ные ру­ки под­ня­ли её, и раз­верну­ли в сто­рону мо­ря. Мо­ре бы­ло пок­ры­то бе­лым. Пе­на?

Это бы­ли па­руса ис­пан­ских ко­раб­лей. Но Иль Шта не уз­на­ла об этом. Она умер­ла от ис­то­щения. Умер­ла счас­тли­вой. Ведь она смог­ла, зас­та­вила бо­га по­мочь её на­роду.