При виде этих трогательных зверят трудно представить, насколько сложной была судьба их автора.
Один из лучших источников волшебного настроения — открытки советского художника и мультипликатора Владимира Зарубина. Наверняка их видел в детстве каждый из вас. Журналист «Вечерки» Надежда Медведкина вместе с филокартистом Юрием Окишевым отобрала из его коллекции серию самых милых карточек. Рассказываем непростую историю их появления.
Открытки Зарубина — это почти всегда сценки с несложным, но милым сюжетом
Можно подумать, что с человеком, который рисует веселые беззаботные картинки, жизнь обходилась ласково. У Владимира Зарубина действительно было счастливое детство: дружная деревенская семья, любящие родители, одобрявшие его рисунки. Но это закончилось, когда юноше было 16 лет. В 1941 году семья оказалась на оккупированной немцами территории. Подростка угнали в трудовой лагерь в Руре. Четыре года непрерывного кошмара вполне достаточно, чтобы никогда больше не думать о карандашах, красках и милых зверюшках. Или все-таки недостаточно?
Это первая открытка Зарубина, изданная Минсвязи СССР в 1962 году
После освобождения из лагерей Зарубин четыре года служил в армии и уже тогда снова начал рисовать. Потом нашел работу в качестве заводского художника. Кажется, на первые зарубинские открытки это наложило отпечаток. У них довольно плакатная графика. Но на пеструю картинку уже трудно смотреть без улыбки: надо же, снеговик прыгает через скакалку!
Напоминает о хоре мальчиков-зайчиков из «Ну, погоди!»? А может, неслучайно напоминает?
Мы могли бы никогда не увидеть миллионов чудесных открыток, если бы не одно объявление в журнале: набор слушателей на курсы художников-мультипликаторов при студии «Союзмультфильм». Впрочем, без этого объявления мы лишились бы не только открыток. После обучения на курсах Владимир Зарубин стал мультипликатором «Союзмультфильма». Он помогал рисовать несколько выпусков «Ну, погоди!» и «Маугли», приложил руку к мультфильму «Жил был пес». Его карандашу и кисти принадлежит гениальный сыщик из «По следам бременских музыкантов».
Еще одна ранняя открытка Зарубина. Руку художника пока трудно узнать
Всего художник участвовал в создании более 100 мультфильмов. Вполне достаточно, чтобы не думать о каких-то еще рисунках. Но Зарубину этого оказалось мало. Чтобы отдохнуть душой от регламентированной работы большой студии, он принялся по ночам рисовать открытки.
В первые годы карточек издавалось немного, и на их обороте зачастую стоит две фамилии. Зарубин работал вместе с коллегой Светозаром Кузьмичом Русаковым. Работы этого мультипликатора мы тоже не раз видели на экране: он создал зайца и волка из «Ну, погоди!»
Это открытка 1969 года. Все еще не тот Зарубин, к которому мы привыкли, но картинка забавная
— Первые открытки Зарубина появились в 1962 — 1963 годах. До 1969 он нарисовал всего 12 новогодних карточек. Но эти открытки, самые ранние, конечно, самые редкие и привлекают внимание коллекционеров, — рассказывает Юрий Окишев. — Потом Зарубин перешел по преимуществу на Новый год и 8 Марта. Это были его темы, хотя у него есть работы и к другим праздникам.
Мишка, зайка и ежик, — наверное, самые популярные герои зарубинских открыток
Чем дальше Зарубин рисовал открытки, тем более популярными они становились. Советские люди, уставшие от плакатов с пионерами и румяными крестьянками, выстраивались в очереди за добрыми и смешными зверятами.
Вместе с зарубинскими зверюшками легче получать удовольствие от новогодних хлопот
Популярность вовсе не дала работам зеленый свет. Члены художественной комиссии частенько хмурились: что-то не очень соответствуют соцреализму и требованиям советской печати все эти зайцы с самоварами и медведи с подарками. А может, в стол их от греха подальше?
И все же зарубинские открытки печатали. Нередко карточки издавали во второй и третий раз. Среди открыток, которые показал мне Юрий Окишев, полно наглядных доказательств: одна и та же картинка появляется в двух, в трех экземплярах с разной цветопередачей.
— Думаю, вот это эталонный вариант. А вот эта карточка с браком: при печати не доложили зеленого цвета, — на глаз прикидывает коллекционер, показывая мне очередную пару открыток.
— И она меньше ценится? — уточняю я. На взгляд постороннего человека обе карточки одинаково хороши.
— Наоборот! Ведь открытка в этой расцветке — редкость, — объясняет Юрий Константинович, показывая на бракованный экземпляр. — У нее тираж, может быть, в тысячу раз меньше, чем у эталона. Таких, конечно, не достать, и коллекционеры за ними охотятся.
Те же Дед Мороз, звери и мешки с подарками, что на ранних открытках, но техника сильно изменилась
Открытки с иллюстрациями Зарубина выходили миллионными тиражами. Не все покупатели привыкли смотреть на оборот и читать фамилию автора. Но некоторые читали — и Владимир Иванович получал от них письма со словами благодарности.
Многим авторам этого было бы достаточно, чтобы задрать нос от гордости. Зарубин и этого не сделал. Он старался отвечать на каждое письмо. И продолжал рисовать. В поздних интервью художник сказал такие слова, которые лучше всего объясняют его творчество: «Может быть, мои открытки помогут людям стать чуть добрее».
Счастливый рабочий занят делом — классика советского Нового года, но и в ней есть очарование
У Зарубина есть и идейно правильные открытки с новогодними тружениками. Может быть, через много лет они кажутся симпатичнее, чем в советский период, но и эти карточки получались довольно милыми. Видно, что автор тщательно работал и над ними, не стремился поскорее разделаться с плакатной задачей.
Гномы на открытках Зарубина не такие частые гости, как зверята, но они тоже прекрасно удавались художнику
По-настоящему много зарубинских открыток выходило в период с 1980 по 1990 годы. После 90-го творчество художника не изменилось. Те же трогательные сюжеты, та же наработанная годами техника. Но изменился мир, и самому доброму советскому художнику стало непросто выживать. Издательства требовали открыток, а с гонорарами не торопились. Все чаще художнику намекали, что народ пресытился залихватскими зайцами, добрыми ежами и румяными гномиками.
Народ, по-прежнему сметавший с прилавков трогательные карточки, к разговору подключиться, конечно, не мог. Наверное, на этом многие авторы действительно сказали бы: «Хватит!». Зарубин, как всегда, промолчал.
Это одна из поздних открыток Зарубина. Невозможно не заметить, как проработаны детали
— Посмотрите, какой Дед Мороз, — предлагает мне Юрий Окишев, протягивая очередную открытку. — Не правда ли, чувствуется мощь? Настоящий русский дух!
Это уже очень поздняя открытка — 1995 года. А в 1996 году у Владимира Зарубина случился третий инфаркт, после которого он не смог выкарабкаться. Открытки художник рисовал до самого последнего дня.
Где Новый год, там и зимние игры, которые не становятся хуже, если у героев есть только старые разбитые клюшки
Открытки Владимира Зарубина, строго говоря, совсем не волшебные. Его Деды Морозы, дети и зверята пьют чай, наряжают елки, поют, играют в хоккей — занимаются обычными делами. Но из-под руки художника простые дела становятся очаровательными, в них начинаешь чувствовать вкус жизни. А это волшебство посерьезнее возникающих из ниоткуда подарков.
Чувство праздника у Зарубина объединяет зверей, сказочных персонажей и людей
Зарубинские карточки становятся только лучше, когда понимаешь, что их автор видел много страшного, прожил тяжелую жизнь, но все равно хотел дарить окружающим радость и сделать мир немного добрее. А если и нам сейчас нравятся старые открытки Владимира Зарубина, — видимо, они выполняют свою задачу и до сих пор.
Иллюстрации Зарубина использовали, чтобы украшать не только открытки, но и праздничные конверты. Серию таких новогодних конвертов из коллекции Юрия Окишева недавно выставили в Музее почтовой связи.
