Федор Емельяненко
В интервью российский боец смешанных единоборств Федор Емельяненко рассказал о самых запоминающихся поединках в карьере, проблемах ММА в России, заманчивом предложении UFC, самбо и Олимпиаде, тренировках в бомбоубежище, взаимоотношениях с братом, дедовщине в армии, литературных пристрастиях и многом другом.
— Федор, расскажите, как начали заниматься самбо. Помните, как впервые пришли в зал?
— Конечно. Недавно с друзьями вспоминали. Моя мама была преподавателем в лицее. Я к ней частенько забегал. То ключ потеряю, то еще что-нибудь. Тренер по самбо, Василий Гаврилов, работал вместе с мамой. Он-то меня и заметил. Сказал маме: "Пусть приходит к нам. Сделаем из него спортсмена". Тренировки проводились в бомбоубежище. Ну, значит, пришел я, 11-летний. Помню, что пахло сыростью, потом. Доносились звуки падающих тел — ребята отрабатывали броски. Выглядываю из-за двери, слышу голос: «Федор, заходи!». Василий Иванович был строгим тренером. Но справедливым и очень общительным. Именно он заложил мне «базу». Под его руководством я тренировался один год. А потом он оставил спорт, передав нас Владимиру Михайловичу Воронову. Впрочем, соревнования Василий Иванович посещал, подбадривал нас.
— Что стало с бомбоубежищем?
— Давно там не был. Насколько я знаю, там и сейчас тренируются.
— Среди других ребят вы выделялись?
— Были ребята более одаренные. Но, как говорится, терпение и труд... В зал я приходил раньше всех, а уходил — позже всех. Очень хотел заниматься самбо.
— Правда ли, что ночевали в зале?
— Ну, как сказать... Сторожем я там работал /улыбается/. До армии еще.
— В армии, понятно, самбо не было.
— Не было. Зато была штанга. Каждый день я тягал «железо» и бегал кроссы.
— Ваш рекорд в жиме лежа?
— Наверное, килограмм 180.
— Где служили?
— Сначала в пожарной части — в Красногорском районе Московской области. Недалеко от усадьбы Архангельское. Было интересно.
— Пожары, значит, тушили?
— Да. И весьма серьезные пожары. Мы, молодые ребята, лезли в самое пекло. Бесшабашные были. И дачи мы тушили, и лес, и квартиры. Чего только не тушили. А потом меня отправили в танковую дивизию в Нижегородскую область.
— Дедовщина была?
— Была.
— Следовательно — навыки самбо пригодились?
— Со стороны старослужащих проблем не было. А вот среди моего призыва были задиры. Неприятные инциденты возникали. Силу я применял, только когда видел несправедливость по отношению к слабым, когда люди по-другому просто не понимали. А в повседневной жизни я никогда не дрался. В целом же со службой в армии у меня связаны самые приятные воспоминания.
— Армейские друзья остались?
— С некоторыми ребятами поддерживал отношения. Но в итоге жизнь нас развела.
— Итак, вы демобилизовались...
— После армии полгода работал тренером, продолжал спортивную карьеру. Потом решил не распыляться, а сконцентрировался на выступлениях. Кстати, уже спустя 3 дня после увольнения из армии, я принял участие в чемпионате России по самбо. Занял третье место.
— В ММА как перешли?
— В конце 90-х — начале 2000-х наша страна переживала серьезные трудности. Соответственно были проблемы с финансированием спорта. Деньги на соревнования выделялись с трудом. У спортсменов было тяжелое положение. А у меня уже появилась семья, которую нужно было обеспечивать. Тогда, в 90-е, было много криминальных группировок. Многие самбисты в них ушли. Все это происходило на моих глазах. Но у меня не возникло желания к ним присоединиться. Я хотел жить честно, хотел выступать за Россию на международных состязаниях. И я решил попробовать себя в смешанных единоборствах. С промоутером RINGS меня познакомили ребята из Тулы. Пришлось часто ездить в этот город на сборы. Во время показательных выступлений в Екатеринбурге на меня обратили внимание руководители японской версии RINGS. Из 20 человек они выбрали нас с Суреном Балачинским — двукратным чемпионом мира по самбо. Меня пригласили в Японию. Я одержал две победы, а потом уступил Тсуеси Косаке из-за рассечения. Несмотря на поражение, японские организаторы дали мне шанс, так как видели, что проиграл я из-за травмы, а не из-за технической ошибки.
— Судья правильно поступил, остановив бой?
— Безусловно. Бровь раскрылась. Мне потом 11 швов наложили.
— Спустя пять лет вы Косаку все же победили.
— Да. Но снова пострадал — палец сломал об него /улыбается/.
— Сильно, значит, «дубасили»...
— ММА — жесткий вид спорта. Это понятно. Но я никогда не дрался с агрессией. А на различные острые реплики, которые некоторые бойцы порой себе позволяют, я внимания не обращаю. И своим близким говорю: «Не принимайте близко к сердцу». Это психологический прием, элемент шоу. Но поклонников нужно завоевывать не болтовней, а мастерством.
— Самый необычный соперник в вашей карьере?
— Отвечу, исходя из особенностей бойцовской техники. Я бы выделил всех бразильцев, владеющих джиу-джитсу. У них очень вязкий стиль, под который нужно подстраиваться. Как правило, бразильцы пытаются затащить в партер, а там — провести болевой прием. Бразильское джиу-джитсу славится на весь мир. Но наше самбо ничуть не хуже.
— Ваш самый запоминающийся бой?
— Выделил бы два: против Антонио Родриго Ногейры и Мирко Филиповича, или Кро Копа, как его еще называют. С Ногейрой я дрался трижды. А тогда, в середине 2000-х Ногейра был на пике формы. Он великолепный борец, и наши поединки проходили, в основном, в партере. С Филиповичем же я провел один поединок. Мирко — ударник, и состязались мы, по большей части, в стойке. Я считаю, что боец ММА должен бороться и боксировать одинаково хорошо.
— Победа над Рикардо Ароной — самая сложная в карьере?
— Не самая. С Сэмми Шилтом и Ногейрой, например, было непросто. А с Мирко тяжело было только в первом раунде — потом я почувствовал, что он надломлен. Сразившись с Ароной, я приобрел очень важный опыт. Я вышел на ринг, находясь в весьма посредственной форме, так как только-только переболел простудой. Был трудный и вязкий бой. Но мне удалось одержать победу.
— Поединок с Филиповичем — самый принципиальный? Он же нокаутировал вашего брата.
— Нет. Разумеется, я переживал, смотря, как Мирко побеждает Александра. Но я не рассматривал бой с Мирко, как месть.
— Во время боя, естественно. победного, чувствовали когда-нибудь, что еще чуть-чуть и потерпите поражение?
— Такого чувства не было, но опасные положения были. Так, весной 2007 года моим оппонентом был американец Мэтт Линдланд. Он поставил мне серьезное рассечение. Я почувствовал, что нужно срочно что-то делать. Ответственность была большая — поединок проходил в Санкт-Петербурге, в зале присутствовал Владимир Владимирович Путин. Слава Богу, мне удалось провести победный болевой прием. Также у меня был сложный бой с Кевином Рэндельманом.
— Тот самый, с суплексом?
— Да.
— Больно было?
— Нет. Абсолютно. Но в положение я попал неудачное. Сразу вспомнил, что учитель Рэндельмана, Марк Коулмен, находясь в этой же позиции, одолел Игоря Вовчанчина. Мне нужно было как можно быстрее выбираться. Слава Богу, получилось.
— Бой с Андреем Орловским закончился нокаутом. Он ошибся, бросившись коленом вперед?
— Ошибся, потому что во время прыжка не подумал о защите. Раскрылся.
— Вам нравится прозвище «Последний император»?
— Так меня прозвали в Японии. Но я всегда говорил, что последний император у нас один — царь-батюшка Николай II.
— С кем-нибудь из иностранных бойцов дружите?
— С Джошем Барнеттом.
— А с другими бойцами какие были отношения? Были ли враги?
— Со всеми — хорошие. Стараюсь ко всем относиться с добротой и пониманием. Считаю, что нужно относиться к людям так, как хочешь, чтобы относились к тебе. У меня ни с кем не было конфликтов. В том числе и с Мирко Филиповичем, хотя организаторы сделали все для того, чтобы мы не встретились с ним перед боем. Нас поселили в разных гостиницах, а в спорткомплексе, в котором мы тренировались, все устроили так, чтобы к врачу, а он у нас был один, мы ходили разными путями.
— Был ли боец, с которым очень бы хотели сразиться, но так и не сразились?
— Пожалуй, нет.
— Лучший боец мира на данный момент?
— Мне интересен чемпион UFC Кейн Веласкес. Разноплановый, думающий боец. Из любой неудобной ситуации может найти выход. Думающих бойцов вообще мало. Увы, особенно у нас, в России. Многие лезут в «рубку» — проверить, чья голова крепче. Как пример — последний бой Константина Глухова с Кенни Гарнером. Я знаю, что Костя может драться намного интереснее.
— А как вам Даниэль Кормье, которого называют «Черный Федор»?
— Тоже интересный боец. Но он еще полностью не раскрылся, у него все впереди.
— Джуниор дос Сантос?
— Очень хороший боец, но Веласкес мне нравится больше – он универсальнее.
— В России есть бойцы, которые могут стать такими же титулованными, как вы?
— Есть. Например, Саша Шлеменко талантливый парень, Виталик Минаков, Рашид Магомедов. Думаю, они уже доросли до топовых боев. Мне кажется, пришло время, чтобы они попробовали себя в поединках с лучшими бойцами UFC. Главное – не задирать нос.
— Чего бы вы им посоветовали?
— Чтобы не тренировались впустую. Можно «пахать», но не расти. Надо работать над своими минусами и превращать их в плюсы. К примеру, я до 23 лет вообще не занимался боксом. Только — борьбой. Но все-таки научился боксировать.
— Правда ли, что ваш любимый боец — Олег Тактаров?
— Я бы не сказал, что любимый. Он — один из наших первопроходцев. Олег завоевал чемпионский пояс, побеждал очень серьезных противников, пользуясь навыками самбо. Но, честно говоря, пересматривать бои с участием Игоря Вовчанчина мне интереснее.
— Вы — президент Союза смешанных боевых единоборств России. Тактаров — президент Федерации смешанных боевых искусств России. Ваши организации соперничают?
— Нет. Но с моей стороны есть непонимание. Союз смешанных боевых единоборств России зарегистрирован в министерстве спорта. Мы проводим огромную работу: и с молодежью, и с тренерами, и с судьями. А у Олега дерутся дет
— Федор, расскажите, как начали заниматься самбо. Помните, как впервые пришли в зал?
— Конечно. Недавно с друзьями вспоминали. Моя мама была преподавателем в лицее. Я к ней частенько забегал. То ключ потеряю, то еще что-нибудь. Тренер по самбо, Василий Гаврилов, работал вместе с мамой. Он-то меня и заметил. Сказал маме: "Пусть приходит к нам. Сделаем из него спортсмена". Тренировки проводились в бомбоубежище. Ну, значит, пришел я, 11-летний. Помню, что пахло сыростью, потом. Доносились звуки падающих тел — ребята отрабатывали броски. Выглядываю из-за двери, слышу голос: «Федор, заходи!». Василий Иванович был строгим тренером. Но справедливым и очень общительным. Именно он заложил мне «базу». Под его руководством я тренировался один год. А потом он оставил спорт, передав нас Владимиру Михайловичу Воронову. Впрочем, соревнования Василий Иванович посещал, подбадривал нас.
— Что стало с бомбоубежищем?
— Давно там не был. Насколько я знаю, там и сейчас тренируются.
— Среди других ребят вы выделялись?
— Были ребята более одаренные. Но, как говорится, терпение и труд... В зал я приходил раньше всех, а уходил — позже всех. Очень хотел заниматься самбо.
— Правда ли, что ночевали в зале?
— Ну, как сказать... Сторожем я там работал /улыбается/. До армии еще.
— В армии, понятно, самбо не было.
— Не было. Зато была штанга. Каждый день я тягал «железо» и бегал кроссы.
— Ваш рекорд в жиме лежа?
— Наверное, килограмм 180.
— Где служили?
— Сначала в пожарной части — в Красногорском районе Московской области. Недалеко от усадьбы Архангельское. Было интересно.
— Пожары, значит, тушили?
— Да. И весьма серьезные пожары. Мы, молодые ребята, лезли в самое пекло. Бесшабашные были. И дачи мы тушили, и лес, и квартиры. Чего только не тушили. А потом меня отправили в танковую дивизию в Нижегородскую область.
— Дедовщина была?
— Была.
— Следовательно — навыки самбо пригодились?
— Со стороны старослужащих проблем не было. А вот среди моего призыва были задиры. Неприятные инциденты возникали. Силу я применял, только когда видел несправедливость по отношению к слабым, когда люди по-другому просто не понимали. А в повседневной жизни я никогда не дрался. В целом же со службой в армии у меня связаны самые приятные воспоминания.
— Армейские друзья остались?
— С некоторыми ребятами поддерживал отношения. Но в итоге жизнь нас развела.
— Итак, вы демобилизовались...
— После армии полгода работал тренером, продолжал спортивную карьеру. Потом решил не распыляться, а сконцентрировался на выступлениях. Кстати, уже спустя 3 дня после увольнения из армии, я принял участие в чемпионате России по самбо. Занял третье место.
— В ММА как перешли?
— В конце 90-х — начале 2000-х наша страна переживала серьезные трудности. Соответственно были проблемы с финансированием спорта. Деньги на соревнования выделялись с трудом. У спортсменов было тяжелое положение. А у меня уже появилась семья, которую нужно было обеспечивать. Тогда, в 90-е, было много криминальных группировок. Многие самбисты в них ушли. Все это происходило на моих глазах. Но у меня не возникло желания к ним присоединиться. Я хотел жить честно, хотел выступать за Россию на международных состязаниях. И я решил попробовать себя в смешанных единоборствах. С промоутером RINGS меня познакомили ребята из Тулы. Пришлось часто ездить в этот город на сборы. Во время показательных выступлений в Екатеринбурге на меня обратили внимание руководители японской версии RINGS. Из 20 человек они выбрали нас с Суреном Балачинским — двукратным чемпионом мира по самбо. Меня пригласили в Японию. Я одержал две победы, а потом уступил Тсуеси Косаке из-за рассечения. Несмотря на поражение, японские организаторы дали мне шанс, так как видели, что проиграл я из-за травмы, а не из-за технической ошибки.
— Судья правильно поступил, остановив бой?
— Безусловно. Бровь раскрылась. Мне потом 11 швов наложили.
— Спустя пять лет вы Косаку все же победили.
— Да. Но снова пострадал — палец сломал об него /улыбается/.
— Сильно, значит, «дубасили»...
— ММА — жесткий вид спорта. Это понятно. Но я никогда не дрался с агрессией. А на различные острые реплики, которые некоторые бойцы порой себе позволяют, я внимания не обращаю. И своим близким говорю: «Не принимайте близко к сердцу». Это психологический прием, элемент шоу. Но поклонников нужно завоевывать не болтовней, а мастерством.
— Самый необычный соперник в вашей карьере?
— Отвечу, исходя из особенностей бойцовской техники. Я бы выделил всех бразильцев, владеющих джиу-джитсу. У них очень вязкий стиль, под который нужно подстраиваться. Как правило, бразильцы пытаются затащить в партер, а там — провести болевой прием. Бразильское джиу-джитсу славится на весь мир. Но наше самбо ничуть не хуже.
— Ваш самый запоминающийся бой?
— Выделил бы два: против Антонио Родриго Ногейры и Мирко Филиповича, или Кро Копа, как его еще называют. С Ногейрой я дрался трижды. А тогда, в середине 2000-х Ногейра был на пике формы. Он великолепный борец, и наши поединки проходили, в основном, в партере. С Филиповичем же я провел один поединок. Мирко — ударник, и состязались мы, по большей части, в стойке. Я считаю, что боец ММА должен бороться и боксировать одинаково хорошо.
— Победа над Рикардо Ароной — самая сложная в карьере?
— Не самая. С Сэмми Шилтом и Ногейрой, например, было непросто. А с Мирко тяжело было только в первом раунде — потом я почувствовал, что он надломлен. Сразившись с Ароной, я приобрел очень важный опыт. Я вышел на ринг, находясь в весьма посредственной форме, так как только-только переболел простудой. Был трудный и вязкий бой. Но мне удалось одержать победу.
— Поединок с Филиповичем — самый принципиальный? Он же нокаутировал вашего брата.
— Нет. Разумеется, я переживал, смотря, как Мирко побеждает Александра. Но я не рассматривал бой с Мирко, как месть.
— Во время боя, естественно. победного, чувствовали когда-нибудь, что еще чуть-чуть и потерпите поражение?
— Такого чувства не было, но опасные положения были. Так, весной 2007 года моим оппонентом был американец Мэтт Линдланд. Он поставил мне серьезное рассечение. Я почувствовал, что нужно срочно что-то делать. Ответственность была большая — поединок проходил в Санкт-Петербурге, в зале присутствовал Владимир Владимирович Путин. Слава Богу, мне удалось провести победный болевой прием. Также у меня был сложный бой с Кевином Рэндельманом.
— Тот самый, с суплексом?
— Да.
— Больно было?
— Нет. Абсолютно. Но в положение я попал неудачное. Сразу вспомнил, что учитель Рэндельмана, Марк Коулмен, находясь в этой же позиции, одолел Игоря Вовчанчина. Мне нужно было как можно быстрее выбираться. Слава Богу, получилось.
— Бой с Андреем Орловским закончился нокаутом. Он ошибся, бросившись коленом вперед?
— Ошибся, потому что во время прыжка не подумал о защите. Раскрылся.
— Вам нравится прозвище «Последний император»?
— Так меня прозвали в Японии. Но я всегда говорил, что последний император у нас один — царь-батюшка Николай II.
— С кем-нибудь из иностранных бойцов дружите?
— С Джошем Барнеттом.
— А с другими бойцами какие были отношения? Были ли враги?
— Со всеми — хорошие. Стараюсь ко всем относиться с добротой и пониманием. Считаю, что нужно относиться к людям так, как хочешь, чтобы относились к тебе. У меня ни с кем не было конфликтов. В том числе и с Мирко Филиповичем, хотя организаторы сделали все для того, чтобы мы не встретились с ним перед боем. Нас поселили в разных гостиницах, а в спорткомплексе, в котором мы тренировались, все устроили так, чтобы к врачу, а он у нас был один, мы ходили разными путями.
— Был ли боец, с которым очень бы хотели сразиться, но так и не сразились?
— Пожалуй, нет.
— Лучший боец мира на данный момент?
— Мне интересен чемпион UFC Кейн Веласкес. Разноплановый, думающий боец. Из любой неудобной ситуации может найти выход. Думающих бойцов вообще мало. Увы, особенно у нас, в России. Многие лезут в «рубку» — проверить, чья голова крепче. Как пример — последний бой Константина Глухова с Кенни Гарнером. Я знаю, что Костя может драться намного интереснее.
— А как вам Даниэль Кормье, которого называют «Черный Федор»?
— Тоже интересный боец. Но он еще полностью не раскрылся, у него все впереди.
— Джуниор дос Сантос?
— Очень хороший боец, но Веласкес мне нравится больше – он универсальнее.
— В России есть бойцы, которые могут стать такими же титулованными, как вы?
— Есть. Например, Саша Шлеменко талантливый парень, Виталик Минаков, Рашид Магомедов. Думаю, они уже доросли до топовых боев. Мне кажется, пришло время, чтобы они попробовали себя в поединках с лучшими бойцами UFC. Главное – не задирать нос.
— Чего бы вы им посоветовали?
— Чтобы не тренировались впустую. Можно «пахать», но не расти. Надо работать над своими минусами и превращать их в плюсы. К примеру, я до 23 лет вообще не занимался боксом. Только — борьбой. Но все-таки научился боксировать.
— Правда ли, что ваш любимый боец — Олег Тактаров?
— Я бы не сказал, что любимый. Он — один из наших первопроходцев. Олег завоевал чемпионский пояс, побеждал очень серьезных противников, пользуясь навыками самбо. Но, честно говоря, пересматривать бои с участием Игоря Вовчанчина мне интереснее.
— Вы — президент Союза смешанных боевых единоборств России. Тактаров — президент Федерации смешанных боевых искусств России. Ваши организации соперничают?
— Нет. Но с моей стороны есть непонимание. Союз смешанных боевых единоборств России зарегистрирован в министерстве спорта. Мы проводим огромную работу: и с молодежью, и с тренерами, и с судьями. А у Олега дерутся дет
Готовы к Евро-2024? А ну-ка, проверим!
Для всех поклонников футбола Hisense подготовил крутой конкурс в соцсетях. Попытайте удачу, чтобы получить классный мерч и технику от глобального партнера чемпионата.
А если не любите полагаться на случай и сразу отправляетесь за техникой Hisense, не прячьте далеко чек. Загрузите на сайт и получите подписку на Wink на 3 месяца в подарок.
Реклама ООО «Горенье БТ», ИНН: 7704722037