Небольшое предисловие:
Я начинающий автор, пишу в абсолютно разных жанрах, особенно не задумываясь о том, куда себя отнести. Иными словами - пишу обо всём, что придёт на ум.
Это мой первый пост на пикабу, надеюсь на адекватные отзывы, критику и прочее комментарии.
Данный рассказ не несёт исторической ценности, хотя, как хотелось бы верить мне, не является полной отсебятиной или сферическим ахтунгом в вакууме.

***
В зале было людно и очень шумно. Кто-то рыдал, кто-то яростно кричал о своих правах. Конвой убедительно призывал подсудимых к тишине, иногда с рукоприкладством.
Основные процессы уже прогремели, дело оставалось за малым. Несколько идейно чуждых элементов.
В отличии от своих товарищей по горю, Павел не кричал, не заявлял о своих правах и не уверял Военную коллегию в своей преданности, любви и невиновности. Желание спасти свою жизнь он намертво заглушил коньяком.
Подошла его очередь. К горлу подступил тяжёлый комок горечи. Оставалось только не пустить слезу и сохранить последнее, что у него есть - гордость за свои идеалы.
« Вы обвиняетесь в измене родине, шпионаже, диверсии, терроре, вредительстве, подрыве военной мощи СССР, провокации военного нападения иностранных государств на СССР, — то есть в преступлениях, предусмотренных ст. ст. 5812, 58, 587, 588, 589 и 5811 УК РСФСР» - Гремел в ушах чей-то голос. С каждой секундой он становился всё тише и незначительнее. «И приговариваетесь к..» .. В прочем, это уже не важно.



Тёмной ночью, с 28 на 29 марта, раздался дверной звонок. Павел Петрович грустно поднял голову со стола, на котором заснул. Поправил съехавшие очки. В горле было сухо, а в бутылке водки, что стояла на столе, пусто.
Дверной звонок не прекращал реветь.
- Да иду я! Иду! - Прохрипел как можно громче хозяин, после чего тихо добавил под нос, - Собаки! Не дают приличному советскому гражданину на столе поспать.
Кое-как он дошёл до двери и открыл её, даже не глянул в глазок.
"Будь что будет, заберут так заберут", - только и успел он подумать.
На пороге стоял Ежов. Он смотрел вверх, на лицо хозяина квартиры, тяжёлым и печальным взглядом.
- Пустишь? - Спросил он, засунув руку под тяжёлый бушлат. Вопреки опасением Буланова, он достал из внутреннего кармана бутылку качественного коньяка. - Я принёс выпить.

Спустя полчаса бутылка была почти пуста. На кухне теперь горел свет и стоял дым от папирос. Ежов жестикулировал с рюмкой в руке, громко прикрикивая:
- Заебало! Понимаешь?! Заебало! Думаешь легко это? Они так думают. Да я каждый день через ад прохожу! И всё на благо родины! На благо идеалов.. А ты знаешь кто я в их глазах? Кровавый карлик! Вот как меня называют! Ягода получит по заслугам, но ты..
Буланов рыдал, сидя напротив. Он попивал остатки коньяка и вставлял в промежутки между восклицаниями своего собеседника:
- Это всё ради идеи! Я понимаю! Это всё ради народа! Неужели ты не можешь ничего сделать? У тебя же все карты на руках! Почему я? Я просто следовал за идеей, смотрел в будущее!
Лицо Ежова стало серьёзным. Он поставил стакан на стол, встал и поправил бушлат.
- Не могу, Паша. Не я выбираю врагов народа. Если народ решил, что ты его враг, значит так и будет.
Буланов вскочил из-за стола и упал на колени перед товарищем и собутыльником, жалостно схватив того за штаны.
- Но ты ведь теперь всё решаешь! Ты всё ещё можешь повлиять на них! У тебя связи! Наша дружба для тебя ничего не з-з-значит? - Он заикался и тяжело дышал, глотая стекающие ему в рот слёзы.
Ежов одёрнул ногу и оттолкнул просителя. Он смотрел на него с жалостью и отвращением.
- Я пришёл сюда проститься, а не строить заговоры против советского народа! Ты оскорбляешь меня, Павел. - Он взял со стола фуражку и аккуратно водрузил её себе на голову. - Завтра тебя будут судить, так и знай. Шансов на помилование у тебя нет, суд просто формальность. Я уже знаю приговор. Да и ты знаешь. Соберись с мыслями, допей коньяк и одевайся. Во дворе стоит машина, через пять минут за тобой придут. Не оказывай ненужное сопротивление.



Это были последние слова, которые Буланов слышал от своего последнего друга.
Он открыл глаза, в зале было всё так-же шумно. Его куда-то толкал конвоир.

"Интересно," - Подумал он, - " Коля придёт посмотреть на мой расстрел?"