Как говорят умные люди – всё хорошее, когда-нибудь заканчивается. Так могло случиться и с кровянкой, и с урожаем, да и со спокойствием в самой деревне. Да мало ли с чем! Но, беда пришла, откуда не ждали. Избавившись от принцессы, деревенские и думать о ней забыли. И напрасно. Она то, как раз думать о них не забывала. И думы эти приобретала форму сугубо карательную. Ну, там, сжечь деревню, сжечь дракона. Хотя в этом вопросе принцесса предпочитала не торопиться. Дракона сперва надо было помучить. А потом сжечь. Причем дважды, чтоб снова помучился. Как провернуть это в реальной жизни, принцесса не знала, поэтому только по этой причине рыцари не брали деревню штурмом. Но, тесто уже как говориться – подходило.

Поговорив с придворным магом и звездочётом, она выяснила, что связываться с драконом себе дороже. А после беседы с королевским учёным, узнала три новых слова – антинаучно, сингулярность и бозон Хиггса. Правда как это связано с драконом она не поняла, но ушла приободрившись. Принцесса на поверку оказалась натурой деятельной, ну и что, что готовить не умеет. Не для этого её, собственно говоря, растили. А эта рептилия.… Тут обычно принцесса впадала в ярость, и домашние старались тихонечко смыться подальше. Мало ли блажь, какая в её голову ударит.

Так шли дни за днями, и лето собственно стало клониться к осени, а у принцессы, наконец, вызрел план действий. Главнокомандующий барон фон Клаус, как-то обронил, что в прямом бою одолеть дракона нет никакой человеческой мощи, но, вот если зловредную зверюгу опоить, то тут уж рыцари не оплошают. Эге-гей, только держись, чудище трёхголовое! В общем, старик так вошёл в раж, описывая последующую сцену, что пришлось отливать водой. А ну как приступ сердечный случится?! А главнокомандующий старенький. Так что, немного остыв, и уже нормальным тоном, фон Клаус подтвердил – как только дракон уснёт, рыцари ему покажут. А заодно и всей деревне.

Осталось придумать - как вырубить дракона с одного удара. Ядром издалека – шумно, да и не точно. Молнией – чудище держит магический удар, не хуже пенальти. Плеснуть снотворного в стакан с квасом – опасно, мало ли как пойдёт. Вдруг дозировка не подойдёт. Да и на роль камикадзе желающих не нашлось. Но тут как говорится, нашла коса на камень. Принцесса распорядилась доставить ко дворцу бочку с квасом, а магу наколдовать снотворного. «Только бы формулы не перепутал, - думала принцесса, наблюдая за тем, как ведро снотворного вливают в квас».

Не то, чтобы она не доверяла придворному магу. Просто такое уже раньше случалось. Когда один рыцарь попросил у него мазь от бородавок, и после первого применения обратился в жабу. Насилу расколдовали. Таким образом, проверив лично, что бочка не превратилась в лошадь и не ускакала под игривое ржание, принцесса распорядилась сбросить её в реку. А всем рыцарям засесть в засаде около деревни. План был прост в своей гениальности - деревенские, вылавливают бочку с квасом, выпивают и засыпают. Тут трубит горн, и конница на всех рысях врывается в деревню, вяжет ошалевшего дракона и приводит в исполнение весь аттракцион мук для пакостной рептилии. Занавес!

Тем временем, деревенские не подозревая о готовящейся диверсии, спокойно занимались своими делами. Диссонанс в сыгранный оркестр повседневности вносил естественно дракон. Оказалось, что зверюга, большую часть времени, пребывающая в человеческом состоянии, деревню покидать не собирается. К радости Анники с котом, и печали деревенских драчунов. По первости оные мечтали о реванше, ибо, где ж это видано, что вдесятером с одним не управиться. Но, второй урок оказался болезненнее первого. И дракона оставили в покое. Он быстро сошёлся с кузнецом, помогая раздувать печь огненным дыханием. И как не странно с рыбаками. Однажды после кровянки с квасом, дракон под контролирующим взглядом кота, показал деревенским фокус.

Взмыв в небо, он выплюнул огненный шар в мирно текшую речку. Взрыв был такой, что детвора, сидевшая до этого рядком на заборе, тем же рядком оказалась на крыше соседского дома. А наблюдающих за действом рыбаков раскидало по кустам. Когда же под ругань и церковные проклятия, рыбаки во главе с пастором (оказавшимся первым рыбаком в округе) глянули на воду, то крики не снижая децибел, сменили тональность. Рыбы оглушённой столь непочтительным образом, плавало видимо, не видимо. Рыбный день – четверг, растянулся на неделю.

- Воистину, чудны дела твои, Господи! – Произнёс тогда пастор и прочно ввёл дракона в число тварей Божьих.

Спустя пару дней плавания, на фарватере деревни была замечена бочка. О чём тут же было доложено старосте, решившему лично проинспектировать эдакое диво. Бочка мирно себе проплывала мимо, когда острый глаз старосты прочёл название содержимого – «КВАС». «Опаньки! - подумал про себя староста. – Вот уж свезло так свезло».

Под счастливые крики бочка была извлечена и изучена. Внутри булькало и пахло соответственно. Осторожно выбили затычку и в первую же кружку потёк дивный пенный напиток. Старосте как старшему поднесли первому. Подкрутив усы, старый ворчун одним махом осушил посудину.

- Хоро…. - и захрапел. Стоя. Как пшеница в поле. Деревенские попятились. Староста храпел, паника нарастала. Решили послать за драконом. Прибывший постоялец Анники осмотрел бочку, старосту и почему то небо. Последнее, местные списали на причуды. Снова осмотрев бочку, дракон, почему-то улыбнулся и посоветовал вылить квас в реку.

- Пить его всё равно нельзя, - резонно заметил он. – А старосту вы всё же в дом перенесите. Не всю ж ночь бедолаге пугалом работать.

Тем временем в деревню уже влетала рыцарская конница. Что тут началось! Бабы причитали, дети кричали за компанию. Мужики не кричали, но гудели как растревоженный улей. И все посматривали на дракона. Но он всех успокаивал и просил подождать окончание этого, как его, шапито. А потом пропал.

Въезжавшие на всех рысях рыцари вдруг заметили, что из всех деревенских спит один старик и стали притормаживать, озираясь по сторонам. Следом за ними в деревню въехала сама затейница:

- Помните меня, бандиты?! – Сходу заявила она, и местные пригорюнились. Принцессу узнали все.

- Где эта рептилия болотная?! – рявкнула она следом так, что галки испуганные таким рыком порскнули с насиженных ветвей. – Куда делась эта жаба надувная?!

Далее последовало перечисление личных качеств, недостатков и родословной дракона. Местные заслушались, очарованно ловя каждое новое слово. Грамотные пытались записывать, чтобы позднее просветить остальных. Принцесса не умолкала, а заметив внимание публики и, пока еще, жидкие аплодисменты, уже не могла остановиться. Таких благодарных слушателей во дворце у неё не было.

Её, несомненно, выдающаяся оратория, была внезапно прервана чьим-то отчаянно сдерживаемым иканием. Но стоило ей остановиться, как и икота прекращалась. Деревенские стали что-то подозревать и поглядывать по сторонам. Принцесса тоже. Рыцари, вообще не поняв, что происходит, стояли по стойке «смирно».

- А ну-ка, выходи, жаба треугольная!

- Ик!

Взгляды всех стали сходиться на середине толпы.

- Чурбан неотёсанный!

- Ик!

- Самовлюблённый павиан! – прямо в точку. Последний ик выдал негодника с головой! Принцесса замерла, рыцари, наоборот оживились, деревенские отшатнулись. В центре толпы стоял мальчишка с вихрастой, но гордо поднятой головой.

- Фы не могли бы пофедленней, я запифыфаю, - вдруг выдал он и окинул всех виноватым взглядом.

Принцесса, набравшая воздуха для продолжения словоизлияния, внезапно поперхнулась и заметно смутилась. Рядом с ней оказался фон Клаус:

- А где дракон, Ваше Высочество?! Неужто удрал?

- Так вот же он! – Принцесса указала на него рыцарям. – Вяжите его скорей!

Рыцари смутились. Еще больше смутился фон Клаус.

- Э – э, Ваше Высочество, так это ж человек?!

- Это дракон, болван! – Не сдержалась она. – Ты в глаза его наглые погляди.

Рыцари стали переглядываться. Малец же с трудом, но преодолел словарные перипетии:

- А, дфакон уфетел.

- Когда?! Куда?!

- Так фчева и уфетел. До уфына.

Фон Клаус молча повернул коня. Следом за ним потянулись и остальные рыцари, втихаря сплёвывая в дорожную пыль. Ошарашенная принцесса еще с минуту озиралась по сторонам, затем в сердцах плюнула и поехала за конницей. Деревенские, тем временем окружили мальчишку:

- Мальчик, а ты, чей будешь? - стали присматриваться женщины, как более ответственные.

- Чей, чей! Свой собственный, - буркнул сорванец, оборачиваясь драконом.

Автор Денис Пылев

Отделавшись от принцессы, как и обещал, дракон вернулся к вдове Клауса-башмачника Аннике. Потому как драконы держат слово, а еще любят кровяночку. Про эту часть драконьего существования мало кто знает. Поэтому все эти сказочки, что дракона нельзя приручить, придуманы самими драконами, чтобы зловредные маги, любящие заставлять себя катать, не доставали их. Деревенские обыватели восприняли его возвращение стоически. Хотя после приснопамятной сцены с принцессой, последствия драконьего плевка тушили всем селом. Но, сараюшка и пара стогов заготовленного сена уже никому не пожалуются.

Каково же было их удивление, когда тёмная точка в небе, постепенно увеличиваясь в объёмах, начала пикировать прямо на их деревеньку.

— Клятый дракон! – Взвыл не своим голосом староста и, не смотря на весьма почтенный возраст, практически без разбега взял высокий забор, который не смог преодолеть в молодости, бегая к соседке Адалинде. Зацепившись портками, будущий староста, провисел тогда на заборе до самых петухов. И был снят под улюлюканье всей деревни и презрительное хмыканье Адалинды, напрасно прождавшей его всю ночь.

Остальные сельчане последовали примеру своего старосты, с похвальной сноровкой прячась, кто в доме, кто в погребе, кто в лопухах. Самые везучие сиганули в крапиву, трезво рассудив, что дракон в неё не полезет. О том, что ящер плевком сожжет и крапиву и дома, думать никто не хотел. Так оно как то спокойнее, что ли.

Свист рассекаемого крыльями воздуха нарастал. Учёные уже тогда подозревали, что с аэродинамикой у драконов порядок. И проболтались об этом магам. С той поры и начались все эти истории и необъяснимая тяга людей к полётам. За которой крылась обычная зависть, о чём в свою очередь догадывались драконы. Поэтому на все предложения провести пару анализов или тесты, отвечали огненным дыханием и всяческим отсутствием манер. Помогало, но не всегда. Маги подбили на это дело рыцарство, придумав байку о золотых приисках, которыми владели все без исключения драконы, и об их патологической тяге к принцессам. Драконы в свою очередь пытались объяснить зарвавшимся людишкам, что приисков у них нет. А принцессы если их и интересуют то, сугубо в научном или же гастрономическом плане. Но, маги оказались убедительней.

Дракон же видя достигаемый его полётом эффект, решил показать местным пару фигур высшего пилотажа. На всякий случай. Начал он с «петли Нестерова». Когда многотонная туша, пролетела над крышами домов, едва не задевая их хвостом, подняв при этом целую бурю, оставшиеся некрещёнными язычника выстроились перед церковью в очередь. Но, оказалось, что проклятая зверюга просто разогревается.

Далее последовали «восходящая спираль», «восьмёрка», «штопор» и наконец, «боевой разворот». На выходе из «боевого разворота» дракон спалил все стога на поле. Крестьяне впечатлились. Дети подумали основать фан-клуб. Те, кто постарше кружок ДОСААФ, но выбравшиеся из крапивы и лопухов взрослые разом объяснили недорослям политику деревни, ака — старосты. Однако дракон уже собирался садиться и, будучи существом с вертикальным взлётом и посадкой, рухнул прямо перед уже смирившимися крестьянами. Когда пыль рассеялась, и из воронки, чуть поменьше Змеиного оврага выбрался человек, чихающие и отплёвывающиеся деревенские впали в ступор.

— Кровянка где? – Умильным полушёпотом спросил вновь прибывший. Но, руки деревенских уже нащупывали кто топор, кто оглоблю, а кто под шумок и соседку. Разбираться куда делся дракон, и откуда взялся этот молодчик разбираться не стали, бросились все гуртом. Вновь поднялось облако пыли, из которого доносилось молодецкое хаканье, глухие звуки ударов и звонких пощёчин. Затем из этого облака один за другим стали вылетать местные драчуны и просто сочувствующие. С разной степенью повреждений и неполными комплектами зубов их укладывали вдоль стены старостиного дома. Женщины и дети с интересом ждали окончания дармового представления, с энтузиазмом делая ставки на то, что кончится раньше – мужики в деревне или силы у пришельца. Выиграли первые.

Вышедший последним из облака дракон, а это был именно он, обвёл присутствующих взглядом и под аплодисменты женской половины деревни Нижние Подсолнухи, был препровождён к дому Анники. Хозяйка, которая за время траура проронила ровно восемь слезинок, накрыла стол и уселась напротив, присматриваясь. Попросив вилку и нож, дракон, помолился, чем вызвал довольное ворчание пастора, только что прибывшего с крестин вновь обращенных, и принялся за еду. Кровянка чудесным образом исчезала во рту то ли дракона, то ли человека. Деревенские, окружив дом весёлой вдовы, с замиранием смотрели на это чудо. Пока со всех сторон не раздалось урчание животов, сопровождаемое подбиранием голодной слюны. Вскоре перед домом опустело.

Тем временем колбаски заканчивались. Квас, правда, оставался, но выпив четвёртый кувшин, дракон осоловел и, обведя дом вдовы благочестивым взглядом, выпустил облачко золы из ноздрей:

— Сейчас спою, — бодро заявил он и, видя одобрение в глазах собеседницы, взял первую ноту:

Bittida en morgon innan solen upprann

Innan foglarna började sjunga

Bergatroliet friade till fager ungersven

Hon hade en falskeliger tunga

Herr Mannelig herr Mannelig trolofven i mig

För det jag bjuder så gerna

I kunnen väl svara endast ja eller nej

Om i viljen eller ej

Eder vill jag gifva de gångare tolf

Som gå uti rosendelunde

Aldrig har det varit någon sadel uppå dem

Ej heller betsel uti munnen

Herr Mannelig herr Mannelig trolofven i mig

För det jag bjuder så gerna

I kunnen väl svara endast ja eller nej

Om i viljen eller ej

Sådana gåfvor toge jag väl emot

Om du vore en kristelig qvinna

Men nu så är du det värsta bergatroll

Af Neckens och djävulens stämma

Herr Mannelig herr Mannelig trolofven i mig

För det jag bjuder så gerna

I kunnen väl svara endast ja eller nej

Om i viljen eller ej

Bergatrollet ut på dörren sprang

Hon rister och jämrar sig svåra

Hade jag fått den fager ungersven

Så hade jag mistat min plåga

Herr Mannelig herr Mannelig trolofven i mig

För det jag bjuder så gerna

I kunnen väl svara endast ja eller nej

Om i viljen eller ej

Herr Mannelig herr Mannelig trolofven i mig

För det jag bjuder så gerna

I kunnen väl svara endast ja eller nej

Om i viljen eller ej

Herr Mannelig herr Mannelig trolofven i mig

För det jag bjuder så gerna

I kunnen väl svara endast ja eller nej

Om i viljen eller ej

Herr Mannelig herr Mannelig trolofven i mig

För det jag bjuder så gerna

I kunnen väl svara endast ja eller nej

Om i viljen eller ej[1]

К концу песни, вдова заливалась слезами, изводя на платки второе полотенце. Слышавшие песню во всех концах деревни жители плакали навзрыд. Распевающий ящер только что заработал несколько очков в свою пользу. Тем временем, собравшись выйти из-за столь гостеприимного стола, он столкнулся взглядом с хозяйкиным котом. Ободранная рыжая бестия, имела обрубок хвоста, половину уха и склочный характер. К тому же был жутким собственником, и по совсем уж случайному стечению обстоятельств самозабвенно влюблённым в хозяйкину кровянку, запасы которой на его глазах уничтожил заезжий фраер.

startled_by_tsaoshinПервоначальное бездействие кота объяснялось ступором, но теперь он собрался взять реванш. Не сводя жёлтых глаз с гостя, котяра издал низкий протяжный мяв, в котором слышалось «верни кровянку, гад». Теперь опешил дракон. Так как размеры кота, а особенно его когти, приближались к рысьим, он задумался. Превратиться обратно в ящера – остаться в дальнейшем без кровянки. Сцепиться с котом – свои же засмеют, когда узнают. А родственнички всегда всё узнают.

Не отводя глаз от приготовившегося к атаке котомонстра, дракон нащупал сковороду, на которой Анника приносила ему последнюю порцию кровянки. Уверенности сразу прибавилось. Теперь неизбежную битву можно было свести к ничьей. Видимо в голову кота пришла та же мысль, так как интенсивность размахивания обрубком хвоста стала спадать, да и в глазах появилась неуверенность. Видимо с этим оружием котяра уже сталкивался. И знал его поражающие факторы не понаслышке. Хозяйка тем временем, приоткрыла глаза, зажмуренные ею перед лицом неизбежного апокалипсиса, и спешно осенила себя крестным знамением.

В это время в голову дракона пришла светлая мысль. Он щелкнул пальцами и, отложив сковороду, показал коту пустые ладони. Кот задумался.

— Пару минут, — произнес он, пятясь к выходу. – Я мигом.

Кот подумав, уступил и когда дракон выскочил за двери, перевел тяжелый взгляд на хозяйку: « Ну и кого ты привела в дом» — говорилось в нём. Анника только вздохнула, перспектива вырисовывалась заманчивая. Она взглянула на себя в зеркало. Хороша! Но выбирать между котом и драконом не собиралась.

Снаружи под восторженные крики детворы раздалось хлопанье крыльев, и спустя минуту в дверь постучали. Анника вышла на крыльцо вместе с котом и обомлела. На траве перед домом лежал самый огромный сом, виденный ею в жизни. У кота кажется, случился удар. Он не сводил взгляда с этой горы мяса, всё еще раздувающего жабры и пытающегося напугать окружающих размером пасти. Дракон, снова обратившийся человеком, сделал приглашающий жест. Повторять не пришлось.

Уже вечером, Анника всё-таки задала интересующий её вопрос, где будет ночевать сэр дракон. И получив лишь лёгкое пожатие плеч и кивок в сторону леса, тут же предложила комнату в своем доме. Дракон подумал и согласился, достав из кармана пару золотых, молча протянул их хозяйке:

— За постой, — произнес он.

Тем временем со двора подтянулся кот, разъевшийся до размеров носорога и, упав на сапог дракона тут же захрапел. Вечерело.

ПРИМЕЧАНИЕ:

Перевод средневековой скандинавской народной баллады «Герр Маннелиг»:

Герр Маннелиг

Однажды ранним утром в предрассветный час,

Когда гомон птичий не слышен,

Раздался девы-тролля тихий нежный глас,

Сладко рыцарю так говоривший:

«Герр Маннелиг, герр Маннелиг, супругом будь моим,

Одарю тебя всем, что желаешь!

Что только сердцу любо, получишь в сей же миг,

Лишь ответь мне — да иль нет?»

«Дарую тебе дюжину прекрасных кобылиц,

Что пасутся средь рощи тенистой.

Они седла не знали, не ведали узды,

Горячи и как ветер быстры».

«Твоими станут мельницы от Тилло до Терно,

Жернова их из меди червленой,

Колеса их — не сыщешь чище серебро,

Только сжалься над девой влюбленной!»

«Прими мой дар чудесный — сей острый светлый меч,

Он пятнадцать колец злата стоит.

Дарует он победу в любой из ярых сеч,

Им стяжаешь ты славу героя!»

«Я дам тебе рубаху, коей краше нет,

Что не сшита из ниток иглою.

Не видан тут доселе столь чистый белый цвет —

Шелк тот вязан умелой рукою».

Но рыцарь рек надменно: «Ступай с дарами прочь —

Ты не носишь святое распятье!

Тебе не искусить меня, дьяволова дочь,

Мой ответ тебе — божье проклятье!»

И горько зарыдала дева-горный тролль,

Прочь ушла, безутешно стеная:

«Зачем ты гордый рыцарь, отверг мою любовь

Почему ты так жесток?»

[1] Песня группы IN EXTREMO – Herr Mannelig (прим. автора)

Автор Денис Пылев

В деревню Нижние Подсолнухи давно не заезжали важные гости. Вот прямо с того дня, когда из-за тонкого языка леса, выдававшегося из тёмной массы Ведьминого Леса, вылетел огнедышащий дракон. Соседи бы сказали – эка невидаль дракон. Мало ли по лесам всякой нечисти бегает! Но жители деревни имели на это особое мнение, ибо с их слов дракон был особенным. А каким узнал первый же рыцарь, что решил освободить несчастную девицу, кою с его слов, утащил огнедышащий гад. Собравшись у дома старосты, жители деревни долго судили, поглядывая в ту сторону, куда уехал рыцарь – за каким чёртом дракону, который к слову иногда подворовывал у селян скот, живая девица?! За мёртвой, доблестный рыцарь как-там-его-звали бы не поскакал на своём породистом жеребце, в такую даль, в конце концов, заключили они. Значит дело не чисто. Покумекав еще с полчаса, селяне разошлись по домам, ибо вечер подходил к концу, а утром рано было вставать.

О рыцаре не было известий ни на завтра, ни на послезавтра. Спустя какое-то время следом за первым рыцарем проскакало еще несколько столь же крепко закованных в железо всадников. И настроены они были куда как решительно. Но ни один из них так и не вернулся. Когда же с рёвом и дымом дракон объявился прямо посреди белого дня, и опустился у колодца, посреди деревни, крестьяне по первости попрятались, поди пойми, чегой-то проклятущей зверюге надобно:

— Выходи, добрый люд! – проревел дракон хорошо поставленным голосом. Как там на самом деле звучал хорошо поставленный голос никто из них не знал, но девки заслушались. — Обещаю никого не жрать, тьфу ты, не есть.

Потихоньку стал собираться народ. Глазели, охали, ахали, тыкали пальцами, но близко не подходили. Придерживали детей, так как маленькие сорванцы по глупости своей малолетней, страха перед чудищем не имели. А Гульвин -первенец так тот уж примеривался забраться к зверюге на хвост, но был пойман матерью и, получив трёпку с воплем убежал за амбары. Вперёд протолкнулся старый Пантус, деревенский староста. Не слишком молод, не слишком стар, а так, в самый раз:

— Чего тебе, надобно? – спросил он глядя снизу вверх, придерживая шапку. И подумав, добавил: — Господин.

— Дело у меня к вам, народ сельскохозяйственный. Весьма щекотливое и необычное, — тут дракон задумался и выпустил из ноздрей струйку дыма. – Поселился в вашем лесу я, честь по чести. В самой чащобе непролазной, болотами топкими окружённой. Домик у меня там небольшой, огородик, цветничок, всё как у лю…тьфу, ну вы меня поняли. Хозяйку привёз молодую. Руками делать, правда ничего не умеет, но учится споро. Ибо страшен я в гневе своём яростном! – дракон распахнул крылья, закрыв сразу полнеба и выпустил огненный шар. Селяне начали беспокойно поглядывать на дома, погреба и уж совсем тоскливо в сторону леса.

— В общем, — дракон цыкнул сквозь клыки, — жрать её готовить научите. Да по хозяйству там всякое. А я уж в долгу не останусь, чем могу, помогу. По-соседски.

Народ сперва обалдел, затем призадумался. Будучи людьми обстоятельными, скоропалительных решений отродясь не принимавшими, им нужен был предмет договора – сейчас и перед глазами. Поэтому вести переговоры по этому делу делегировали всё того же старосту Пантуса. Из упрямства старческого, а может по скудоумию, Пантус переговоры вести отказался. За что тут же узнал все выступающие костяшки в кулаке кузнеца своими ребрами.

— Дело это господине не быстрое, — слегка заикаясь от пережитого начал староста. – Тут всё взвесить требуется….

— Чего взвесить нужно взвесите! – рыкнул дракон, чутко уловив своим драконьим чутьем, куда клонят селяне. – Девка вон в лесу стоит у деревьев, ждёт. Вы её, эта, значит, готовить научите и бельишко стирать. Да, вот еще — если кочевряжиться начнет, так вы её не жалейте, крапивой приложите там, ну или как у вас заведено. Даю вам на это моё согласие. А через недельку я её у вас заберу. Или, — дракон пыхнул дымом сразу из двух ноздрей. Непонятливых не нашлось.

Тяжело взмахнув крыльями, дракон взлетел, подняв в воздух тучу песка и кучу народа. Потирая синяки и ушибы, селяне с неизбывной тоской смотрели в сторону леса, откуда через поле репы шла виновница происшествия. Стоило ей приблизиться, как самые памятливые узнали в ней принцессу Эрмелинду, чей портрет показывал рыцарь. Вид у принцессы был помятый и крайне недовольный.

— Ну, что уставились холопы! – тут же взяла быка за рога принцесса, оглядев притихших крестьян драконьим взором. – Воды мне несите, еды, платья чистого и быстрее.

Сперва не отошедшие от беседы с драконом крестьяне попадали на колени, но затем кузнец, который упал прямо в куст крапивы вспомнил слова дракона:

— Народ, что же это, пигалица мелкая, ящерица редкозубая командовать тут удумала?! А ну, бабоньки покажем гостье дорогой, где баня то у нас, — схватив принцессу как мешок картошки, кузнец, широко шагая, направился прямиком к реке. Принцесса, вися вниз головой и не прекращая при этом столь изобретательно ругаться, что компания деревенских сквернословов шла за ней, радостно развесив уши.

Раздался громкий всплеск, короткий полузадушенный вскрик и новый поток брани, быстро, правда, сошедшей на нет. Дальнейшая жизнь деревни вдруг стала подчинена новому ритуалу: утром в поле, и скорей обратно узнать, что натворила непутёвая гостья, и до самого вечера ухахатываться над её оплошностями.

Но если первые дни было весело, то дальше бабы забили тревогу – принцесса оказалась на редкость бестолковой. Научить её готовить оказалось задачей для академии, а не для необразованных крестьян. Со стиркой история была еще грустнее: то белье утопит, то чуть сама не утопла. А третьего дня едва русалки с собой не прихватили, еле отбить успели. По первости бабы схитрить хотели, дай думают яичницу научим готовить и с Богом. Да не тут то было. Принцесса вроде и старается, но как саму с печью и продуктами оставили, пожар начался, насилу потушили.

— Гонца к дракону слать надобно, — вещал вечером Вилфрид скорняк. – Не то попомните моё слово, спалит она деревеньку нашу. Пущай забирает непутёвую. Толку с неё никакого не будет. А только урон и убытки.

Когда стали решать, кого послать, чуть до драки не дошло. Никто не хотел в болота гиблые лезть и чудищ лесных провоцировать. Вызвался было один – дурачок местный Ховер, но на счастье дракон явился сам, чем вызвал всеобщий вздох облегчения. Дракон же, видя счастливые лица крестьян, заподозрил неладное:

— Померла?!

— Да тьфу на вас господин дракон, — даже не пытаясь скрыть радость, заявил староста, — Жива-живёхонька, невеста ваша. И ручки на месте и ножки, и …все в общем на месте.

— Тогда по какому поводу радость ваша безмерная рты вам распластывает, — нахмурился дракон, на всякий случай, продувая ноздри.

— Закончился срок беды нашей, — ляпнул староста радостно и тут же закрыл рот рукой, но было поздно. Суть, проклятый ящер схватывал на лету.

— Та-а-ак,- растягивая слова прошипел он! – Ведите её сюда.

Почти вся деревня сорвалась с места, в едином порыве, и вскоре принцесса оказалась перед драконом:

— Эрмелинда, любовь моя, — томно начал дракон, — эти люди говорят про тебя всякое. Пролей свет своей искренности на темноту слов непотребную.

Но, принцесса так же как и крестьяне доведенная до точки кипения, набрала в легкие побольше воздуха и пошла в атаку:

— Ах, ты бесстыжий, хвостатый обманщик! Чемодан летающий! Обжора чешуйчатый! Ты думаешь, что я наследная принцесса Скорбург — Пассуанского королевства буду стоять для тебя у печи, пока ты шляешься по вонючим болотам, мерзкий пожиратель лягушек?! Не бывать этому!!!

На этом месте, принцесса топнула ножкой и отвернувшись от всей кампании зарыдала. В голос. Ошалевший от такого дракон переводил взгляд с принцессы на крестьян, почтительно молчавших во время этой сцены и обратно. Неожиданно взгляд его упал на стоящую в сторонке вдову Клауса – башмачника, которая учила принцессу домашнему хозяйству. В руках женщина держала поднос, на котором лежал кусок кровяной колбаски и кувшин кваса. В животе дракона заурчало:

— К чертям собачьим, твоё нытьё принцесса, — не выдержал дракон, не отводя глаз от угощения маячившего за спинами селян. – Пусть будет по-твоему, завтра же отнесу тебя обратно. Дурацкая это была затея, — в сердцах сплюнул он огнем. – Не каждому дракону нужна принцесса!..

Автор Денис Пылев

Рассвет, как всегда стремительный в этих местах, застал Флозерина сидящим на краю скалы, беззаботно щурящимся на ослепительно-жизнерадостное солнце. Рядом стояла ополовиненная бутыль кватти–олы[1]. В ста с лишним футах, внизу, виднелись густые кроны каштанов. Зеленое море, волнуемое легким ветерком, лениво шевелилось, зажатое с двух сторон высокими скалами. Это место называлось Керенцатель - Рана Бога. Глубокое ущелье напоминало собой разрез от меча на теле, но его размеры могли принадлежать только сверхсуществу. Сзади раздались чьи–то тяжелые шаги.

- Привет, - рассерженным шмелем прогудел подошедший. Ростом он был едва ли не на голову выше сидящего эльфа[2], и в нем без труда можно было опознать гнома: непомерно широкие плечи, кулаки размером с приличную сковороду. Широкую грудь закрывала огненно–рыжая борода. Короткие усы топорщились, придавая гному воинственный вид. В лучах восходящего солнца голова прибывшего сияла, как начищенный котелок. Последнее веяние моды подгорного племени – бриться наголо.

- Давно пришел?

- Нед–давн–но, - заплетающимся языком, с трудом произнес эльф.

Гном скривился, будто укусил лимон:

- Нахлебался–таки своего эльфийского пойла, дурачок.

- Им–мею п–право.

- Имеешь, имеешь, - буркнул гном, подходя поближе, пока не схватил эльфа за пояс и не оттащил от края. Поставив эльфа на ноги, он тут же нанес ему удар в живот. Несчастный сложился вдвое и рухнул на колени. Его вырвало. Затем еще и еще. Даже когда казалось, что он сейчас выплюнет свои кишки, он не мог остановиться.

Наконец фонтан иссяк, и эльф замер, стоя на четвереньках над лужей собственной блевотины. Руки его подломились, но гном был на чеку и, схватив Флозерина за пояс, закинул его себе на плечо. И в таком виде понес эльфа к себе домой.

- От–пус–сти мен–ня, Герхард, - простонал он.

- Уже пришли, - гном скинул ношу на груду листвы. – Сиди здесь.

Как и всякий уважающий себя гном, Герхард жил в каменном доме в теле скалы, укрытом от случайного взгляда ковром из плюща и небольшой дубовой рощей. Дверь из мореного дуба толщиной могла поспорить с крепостной. Вернулся он, держа в руке кружку, и, сунув ее в дрожащие руки Флозерина, бросил короткое:

- Пей!

С трудом поднеся кружку к губам, непослушными руками эльф опрокинул ее содержимое в рот. В тоже мгновение лицо его приобрело бордовый оттенок, казалось, кончики острых ушей сейчас загорятся. Он смешно выпучил глаза, пытаясь сделать вдох, словно рыба, выброшенная на берег. Слезы потекли из покрасневших глаз. Флозерин был похож на утопающего: он размахивал руками, хватаясь то за горло, то за землю, на которой оказался.

В конце концов, ему удалось сделать вдох, и он тут же побледнел, как первый снег. Переведя дыхание и перестав менять цвет кожи, как хамелеон из южных дождевых лесов, Флозерин с укоризной посмотрел на гнома:

- Ты подсунул мне свое пойло, Герхард…

- «Предсмертный вздох» - не пойло, - гном поднял упавшую кружку. – К тому же это единственное средство, нейтрализующее действие вашей эльфийской дряни. Ума не приложу, откуда ты ее достаешь?! Эльфов на всем острове - раз и обчелся.

- Кватти–ола не дрянь! И еще ты меня ударил, - обиженно заявил Флозерин.

- Мне нужно было убедиться, что ты не начнешь размахивать руками и ногами в самый не подходящий момент. Надеюсь, ты не обижаешься?

- Еще не знаю…

- Ладно, хватит ныть! - оборвал гном Флозерина. – Поднимай с земли свою звезднорожденную задницу и марш в дом!

С видом оскорбленного достоинства эльф отряхнул штаны и куртку. Извлек из черных волос несколько листочков и прошествовал в дом, показывая крайнюю степень обиды, не забыв пригнуться при входе. Внутри все было подстать хозяину, такое же грубое и неказистое, но прочное и долговечное. К жилым помещениям примыкала и мастерская, напоминающая царство хаоса, после его окончательной победы над порядком. В худшем из ее вариантов. Но за ее пределами все было чисто и носило следы недавней уборки.

- Эльхо приходила, - хмыкнул эльф и тут же получил толчок в спину.

- Не болтай, остроухий, - гномы жутко ненавидели обсуждать свою личную жизнь с кем бы то ни было.

Когда Флозерин присел на край массивного стула, Герхард, ворча под нос, ушел в мастерскую, из которой тут же раздался грохот и громкое звяканье. Наконец гном вернулся и бросил на стол тяжелый широкий клинок с чашеобразной гардой, закрывающей кисть бойца.

- Узнаешь?!

- Абордажная сабля, - пожал плечами эльф. – Сталь - так себе, изготовлена либо людьми, либо кем–то из полукровок. Что я упустил?

- Ничего. Попробуй узнать, откуда она у меня?

Флозерин еще более выразительно пожал плечами.

- Ты решил стать джентльменом удачи, Герхард? Ио–хо–хо, тысяча чертей и их дедушка!

- Дурак, - устало резюмировал гном. – Вы все длинноухие такие или только ты?

- Только я! Я – уникален, Гери.

- Еще раз назовешь меня «Гери», и я разобью тебе нос, - прорычал гном. – Отвечай на вопрос.

- Понятия не имею, Ге…рхард, - кольнул гнома Флозерин с хитрой улыбкой. – Пираты, не заключившие договор с Губернатором, к архипелагу не приближаются.

- Это вы у себя в лесах так думаете, а вот губернатор Лесатт уверен в обратном.

- Так это он подогнал тебе этот ножик?!

- Ага. Сам и приезжал. Хотя ты почти угадал, его посыльный был у меня вчера утром с пакетом от его светлости.

- Что нужно этому осьминогу от нас на этот раз? - раздосадовано произнес эльф.

- Ты сам прекрасно знаешь, Флози. Исполнение договора, будь он неладен.

- И?

- Одному из патрульных кораблей Братства[3] попался на глаза пиратский галеон. Паруса порваны, на палубе ступить негде из–за трупов, куча пробоин и других повреждений. Стало ясно, что он недавно потерпел поражение от более сильного противника. Хотя странно, что его не забрали в качестве трофея.

- Не отвлекайся. Я заинтригован.

- В ходе поиска они нашли одного единственного канонира, который малость поехал головой и все твердил о черных парусах и сокровищах. Когда его привезли на Унаири[4] к нашему славному губернатору, с помощью гильдии врачей ему удалось вернуть сознание на некоторое время. И он поведал интересную историю….

- Не томи, Герхард

- Уже перехожу к сути. Лесатт узнал о сокровище, спрятанном на одном из островов Хааршемской[5] гряды, и, не желая привлекать официальные власти, решил поручить это дело нам.

- Очень предусмотрительно, - хмыкнул эльф. – В этом случае он станет полновластным и, заметь, единственным владельцем богатства. Продолжай, Герхард, я заинтересовался.

- Сейчас ты заинтересуешься еще больше, мой длинноухий друг. Губернатор наконец-то закроет наш контракт с ним, если мы привезем ему это сокровище.

- У меня встречное предложение, дружище. После того как мы избавимся от нашего контракта, предлагаю ограбить заказчика.

- Смешно. Очень. Может мне подлить еще «Предсмертного вздоха»?

Эльфа заметно передернуло:

- Нет, не надо.

- Ну и отлично. Я получил кое–какой задаток и инструкции.

- И каков задаток?

- Пятьсот марок.

- Неплохо! Завтра в Медессе обогатим всех лавочников.

Но гном был несговорчив:

- Сегодня. Мы отправляемся сегодня. Не знаю, что вбил себе в голову Лесатт, но он требует скорейшего отправления.

- Мне это начинает не нравиться, - совершенно серьезно сказал эльф, впервые с начала разговора. – Я думал об этом, но желание скорее избавиться от этой штучки, - гном потряс рукой, на которой был одет тонкий браслет темного металла в виде змейки, - перевешивает здравый смысл.

- Это точно, - Флозерин посмотрел на такой же браслет на собственной руке. – Надо же было нам тогда попасться.

- Чего теперь вспоминать, - махнул рукой гном. – Давай собираться, что ли.

- Ты еще хранишь мое снаряжение?

- А ты думал, я все выброшу?

- Я думал, Эльхо выбросит.

- Она и хотела, да я не дал.

- Это радует…

- Учти, она тоже не любит эльфов.

- Нас никто не любит…

- Не умничай, длинноухий. Сейчас принесу твое барахло.

Вскоре два здоровенных тюка стояло пред Флозерином. Он аккуратно доставал из них вещи, одну за одной, и, осмотрев, складывал обратно или откладывал в сторону. Последними со дна тюков появились два свернутых кнута – ламии, в кожаные полосы которых была вплетена стальная проволока, а кончики хлыста украшали железные шары. Ударом такого орудия, мастер мог разорвать мясо до кости.

Придирчиво осмотрев одежду, эльф отобрал себе брюки и куртку с капюшоном. Все вещи были разных оттенков зеленого цвета. Из того же мешка он достал сапоги с подошвой из кожи снежного быка, сносить которую было практически невозможно.

Одевшись, Флозерин смотал кнуты и крест–накрест украсил ими свою грудь. Рукояти ламий находились на уровне поясницы и в случае чего моментально оказывались в руках владельца. Из оружия эльф взял длинный изогнутый нож, который удобно устроился на его поясе. Еще пара метательных ножей была спрятана в сапогах. Небольшой заплечный мешок дополнил снаряжения эльфа.

В это время из мастерской вышел Герхард, с ног до головы увешанный оружием. В руках он держал небольшое копье с широким листообразным наконечником. Сталь была гномьей ковки и имела серый цвет с множеством оттенков, по рисунку напоминая серую воду.

- Лови, - копье полетело в руки эльфа. – Подарок.

Пока Флозерин в немом восхищении разглядывал копье, гном надел кольчугу под камзол с короткими рукавами, подпоясавшись широким поясом Пояс по количеству карманов, кармашков и карманцев мог поспорить с банком, который держат сородичи гнома во всех мало–мальски крупных городах архипелага и на материке.

Покрутив копье или по эльфийски - хольгест и наслаждаясь звуком рассекаемого воздуха, эльф сделал несколько выпадов. Такие копья были излюбленным оружием эльфов Монферрона, одного из четырех царств эльфов Этолии. Флозерин, хоть и был рожден в Пеллерионе, но прекрасно владел хольгестом. Герхард к этому времени вооружился мечом. На поясе у него висел кистень и подозрительно выглядевшая сумка. Заплечный мешок у него был не в пример больше эльфийского.

- Готов?

- Да.

- Тогда пошли.

- А Эльхо, дом?!

- Я с ней вчера попрощался, сказал, чтобы за домом присматривала.

- Вряд ли дриада приживется в каменном доме, Герхард.

-Не твое дело, длинноухий. В путь! И да поможет нам Брадош[6]!

(продолжение следует...)

Автор Денис Пылев

Пролог.

Я бежала по ночному лесу, легко уворачиваясь от ветвей. Ночное зрение, бессмертие и некоторые другие достоинства дала мне нежизнь. Было время, когда я упивалась своим могуществом, покинув ряды живых. Я была безжалостной ночной охотницей, несущей смерть теплокровному «корму». Но, спустя столетия прошедшие за падением Ночной империи и времени моего обращения, я всё чаще стала ощущать сосущую пустоту там, где, когда-то билось живое сердце. Мой Наставник, выслушав мой сбивчивый рассказ, усмехнулся и отправил меня к главе клана – Владыке Моргензу. Старейший из нас, выживших после Войн Гнева, ведший нас последнюю тысячу лет, остановил меня легким жестом руки, и я впервые услышала от него слова одобрения:

- Рано или поздно некоторые из нас, кто был обращен (я не имею в виду истинных вампиров) приходят ко мне с этим вопросом. Многие из нас, переживших падение империи, долгое время пытались жить как раньше – выследить, обескровить и вновь скрываться. Это удел безумцев. Если мы не сможем приспособиться, если не научимся сосуществовать, то всем нам вскоре придет конец.

Жалкие осколки, некогда великого народа, мы прячемся, словно дикие звери, в самых темных, жутких углах. Но, - он сделал паузу, - мы живы. А те несчастные глупцы, что решили, будто смогут жить как раньше, своим пеплом усеяли крестьянские поля. Вот такая ирония судьбы, - он потрепал меня по щеке, - а теперь иди, Паола. Я хочу побыть один.

После этого разговора прошло уже несколько десятилетий. За это время я стала глазами и ушами Владыки в мире людей. Я исколесила весь юг империи, побывала в Исилии, Гал'риаде и степях кентавров. Мы хотели вернуться к «нормальной жизни», а не прятаться в старых развалинах, в которых клан жил последние пятьсот лет.

В тот раз дела привели меня в малонаселенные районы пограничных земель между империей, Иль’хашшаром и Степью кентавров. Моей целью был Воргент – самый крупный имперский город на юге. Его еще называли Вратами Юга. Город был обнесен высокой стеной и запирал узкий проход между горами и лесами темных эльфов. Благодаря этому городу-крепости человеческий император мог не опасаться, что однажды «лошадники» постучаться в ворота его столицы. Мне оставалось еще два ночных перехода, когда случилась то, что навсегда изменило мою жизнь.

Я уклонялась от очередной ветки и краем глаза заметила искру костра, спрятавшегося за спинами неподвижных деревьев. Очень странно, - подумала я. Это еще земля темных эльфов, чтобы кто угодно мог по ним разгуливать. Любовь темных к незваным гостям была общеизвестна. А самих темных, вздумай они выйти на пикник, даже я бы заметила, лишь наступив на них.

Любопытство сгубило кошку, а также еще несколько сот тысяч существ. Его жертвой стала и я. Оставив заплечный мешок среди корней старого дуба, расщепленного молнией, я стала красться к трепещущему огоньку.

Подобравшись поближе, я увидала интересную во всех отношениях картину: в центре освещаемой несколькими кострами большой поляны высился обломок скалы, к которому был привязан человек в белом плаще. Перед импровизированным жертвенником стояло несколько человек в богатой одежде. Между ними и привязанным к скале стоял алтарь в форме грубо вырезанного черепа, вокруг которого дымились толстые черные свечи.

Заправлял ритуалом высокий человек в балахоне, с надвинутым на глаза капюшоном. Он пел на странном хрипло-рычащем языке какие-то гимны. Двумя руками он держал огромный нож с волнистым лезвием, по которому пробегали темные искры, оставляя в воздухе тонкие дымные полосы. Стоящие полукругом зрители также привлекли моё внимание. Я не почуяла присутствия лошадей, а это могло значить, что кто-то из них весьма сильный маг. А может и не один. Я более внимательно присмотрелась к их аурам. Так и есть! Аура единственной в этой компании женщины буквально сочилась магией, как и фигура в балахоне. Только «балахонник» при этом был не человеком. Остальные трое мужчин были обычными людьми. Хотя на груди самого низкорослого, но такого широкого в плечах, что казался квадратным, висела герцогская цепь.

Когда я уже была уверена, что все разглядела и собиралась по-тихому удалиться, из-за скалы вышли двое орков, с ног до головы увешанные оружием. Разве что осадных орудий не было. Они встали по обе стороны от готовящейся жертвы и замерли словно статуи. Я снова решила присмотреться ко всей честной компании и внезапно испытала чувство сравнимое с шоком. То, что я сперва приняла за плащ или накидку на приговоренном к неминуемой смерти, оказалось парой белых крыльев! В нескольких местах они были обуглены, да и на теле я теперь рассмотрела следы пыток.

Это же серафим!!! Великие Тёмные боги – живая легенда! Даже я за своё шестисотлетнее существование слышала лишь смутные легенды об этих существах. Их считали командирами Небесной Рати, верными слугами Светлого Пантеона. Что же здесь происходит?! Вмиг кошачье любопытство выросло до размеров тигриного! Тем временем заговорил высокий жрец, и я вся обратилась в слух:

- Нет смысла противиться воле моего повелителя, серафим, - неприятным голосом начал жрец. – Еще немного и ты будешь сломлен. Покорись! И избежишь ненужной боли.

- Ха, - внезапно прервал его коротышка-герцог. – Ты говорил это еще вчера, Балт’раан. А воз, - он обвел соратников взглядом, будто ища поддержки, - и ныне там. Что-то не выходит у тебя или у твоего Повелителя?

- Осторожней когда говорите о Повелителе, - внезапно по змеиному прошипел названный Балт’рааном. – Никто не знает, чем это для вас может обернуться, милый герцог.

Но, видимо, герцога смутить одними словами было трудно, да и народ здесь подобрался не из пугливых, раз забрались в такую глушь, да еще и без войска. В нынешнее время полагаться на одну магию, по крайней мере, легкомысленно. Герцог хмыкнул и перевел взгляд на серафима, всем своим видом выражая недовольство, граничащее с презрением.

- Когда мы давали согласие на этот, хм, эксперимент, мы ожидали более весомых доказательств могущества твоего Повелителя, Балт’раан, - произнес один из молчащих до этого спутников герцога. – Нашему ордену требуется еще больше магического потенциала, но, если мы не получим его у вас, мы обратимся к другим силам. И все наши договоренности будут разорваны.

Кажется, это подействовало. Высокий жрец неизвестного Повелителя вернулся к камню, и странный кинжал в его руках запорхал, вырисовывая некую магическую фигуру. Воздух вокруг камня замерцал и люди подались вперед, словно гончие раздувая ноздри. Даже безучастно стоявшая все это время магесса, словно зачарованная шагнула вперед, забывая про все на свете. Только орки остались стоять неподвижно, смотря по сторонам. Неожиданно серафим поднял голову и наши взгляды встретились: - Помоги, - кричали его глаза! – Помоги, кем бы ты не был!

И я решилась, зная, что совершаю очередную глупость. Я прыгнула вперед и вверх, почти без разбега, уже в воздухе призывая Когти. Первой умерла женщина, определенная мною как наиболее опасная противница. Но дальше все пошло наперекосяк. Умирающая волшебница захрипела, и это спутало все мои карты. Присутствующие на поляне разом обернулись, и вот уже три меча, покинув ножны, угрожающе смотрят в мою сторону. Орки, вытащив свои знаменитые секиры, остались на месте, видимо подчиняясь жрецу, который был полностью погружен в исполнение ритуала и поэтом пропустил начал представления. «Самое время для улыбки, - подумала я, обнажая свои клыки».

- Вампирша, - разом вскрикнули люди!

- Совершено верно, господа, - я отвесила небрежный поклон и тут же сорвалась в атаку. Проскользнув под мечом ближайшего ко мне человека, вспарываю ему живот и тут же вынужденно отпрыгиваю назад, разрывая дистанцию. Герцог и оставшийся очень профессионально машут железяками.

- Убейте её, - неожиданно тонко завопил Балт’раан, спуская на меня орков. Зеленокожие нас тоже не любят, хотя в свое время им досталось намного меньше, чем остальным расам. – Я должен завершить ритуал!

Вот так! Четверо к одному, самое то, когда хочется остаться в живых. Я хохочу и ускоряю движения, мои Когти вовсю горят фиолетовым пламенем. Это отличительная особенность моего клана. Нас так когда-то и дразнили – Когтистые. На староимперском наречии «Ит’хор» - коготь. Но это все в прошлом, как и то, что мы были лучшими бойцами на Зидии.

Ловлю меч герцога когтями и тут же контратакую. Он, не ожидая такой резвости, не успевает отдернуть голову, и мои когти превращают лицо человека в кровавую маску. Но тут в схватку вступают орки. Их секиры режут воздух, едва не задевая меня. Успеваю заметить, как прядь моих чёрных волос падает на землю. Опасные соперники! Привыкли работать в паре, что делает их смертельно опасными, а тут еще успеваю заметить, как жрец водит кинжалом возле самого сердца серафима. Время на исходе! Вновь делаю высокий прыжок, перелетая через головы противников, только для того, чтобы в воздухе увидеть, как лезвие кинжала входит в тело небесного воина. Как он забился в своих путах!!! Казалось, что сейчас у него оторвутся руки в суставах.

Жрец успевает обернуться, и я вижу удивление на уже нечеловеческом лице, прежде чем мои когти погружаются в его грудь, а сам он падает на землю под моим весом. Кровь у него в свете Луны кажется чёрной и разносит по поляне немыслимое зловоние. Первыми, как и следовало ожидать в себя пришли орки. Я скорее почувствовала, чем услышала свист секиры за спиной и чтобы не оказаться располовиненой мне приходится «утечь» в сторону и один из орков, наносящий, как ему показалось, завершающий удар проваливается, вперед подставляя шею под мои когти.

Минус один!

Второй орк, страшно заревев, швыряет свою секиру в меня с такой силой, что пробил бы и крепостную стену. Увернуться мне ничего бы не стоило, но привязанного серафима попросту развалило б на две части. Придется совершить еще одну глупость! Я блокирую скрещенными когтями несущуюся на меня стальную смерть, но сила удара такова, что меня отбрасывает прямо на небесного воина. Руки казалось, на миг отнялись, тело серафима смягчило удар, но ему стало еще только хуже, изо рта и раны в груди течет серебристая кровь.

Тем временем орк, достав короткий широкий меч и кинжал, набегает вместе с оставшимся в живых человеком:

- Разрежь веревки, - раздается над ухом хрип серафима. Я повиновалась, вмиг перехватив веревки с правой стороны.

- Пригнись!

Исполняю и вижу, как раскрывшееся крыло сносит, словно пушинки, человека и орка. Их отбросило к деревьям. Человек так больше и не поднялся. Только орк шевелится и пытается встать. Такого шанса я ему не дала.

- Вытащи кинжал, Дитя Ночи, - еле слышно произносит серафим. И по надувшимся венам я вижу, какого труда ему стоит оставаться в сознании. – Только не касайся лезвия. Эта, вещь проклята.

- Не дергайся, белокрылый, - рычу я от бессилия, что-либо исправить. Но кинжал все-таки вытащила. Хотя мне казалось, что мерзкая вещица сопротивлялась будто живая.– Попытаюсь остановить кровь.

- Даже не думай. Моё время приходит. Раны, оставленные этой мерзостью не излечить даже богам, - он уже еле шептал, и мне пришлось нагнуться ближе, чтобы слышать каждое слово. – Как твое имя, друг, - неожиданно спросил он?

- Паола.

- Красивое. Как и ты, - улыбнулся он и через силу сплюнул кровью. – Хочу сделать тебе подарок.

- С ума сошел, крылатый?!

- Помолчи. Длиннозубая, - усмехается он. – Воля умирающего священна. Даже для вас.

- Ну-ну. Чего же ты хочешь, - еще сильнее удивляюсь я?

- Мои враги хотели заполучить это силой. Тебе я отдаю по доброй воле. Пей, - резко протянул он мне правую руку.

- Великие Тёмные боги, - воскликнула я отшатываясь! – Да ты рехнулся, серафим?!

- Пей, дура, - рявкнул он, и со стоном откинулся на камень. Кровь полилась сильнее. – Моя кровь священна. Ты обретешь небывалую силу и могущество, - он почти просил. – Я не хочу умирать не за что.

Я все еще сомневалась.

- Без сомнений, длиннозубая, - вновь усмехнулся он. – Пей.

С первых же его слов я знала, что не смогу ему отказать. Аккуратно взяв его мускулистую руку, я припала к запястью. Его кровь обжигала, словно в венах серафима тёк жидкий огонь. Голова закружилась, я начала терять чувство реальности. Передо мной проносились обрывки его и моих воспоминаний, сплетаясь в безумный хоровод теней прошлого.

Когда я отняла губы от его руки, он уже умер. И в смерти, кажется, стал еще прекрасней.

- Побудь со мной до утра, Паола, - раздался в моей голове его голос.

Я перетащила его тело подальше от камня, где не было крови и мёртвых тел. Головокружение не прекращалось, время от времени по моим венам пробегали волны огня. Во рту пересохло, казалось, язык царапает нёбо. На моё счастье такое состояние продлилось недолго, потому что я просто потеряла сознание.

Пришла я в себя так, будто вынырнула на яркий, солнечный свет! Стоп!

Яркий! Солнечный! Свет!

Над тёмно-зеленой стеной леса небо стало светлеть с пугающей скоростью. И вот уже первые лучи восходящего солнца, словно копья, ударили в разные стороны. Зрелище, которое я не видела очень и очень давно, успев позабыть какое же оно прекрасное. Ведь по иронии творца это последнее, что видит вампир в своей нежизни.

Солнце поднималось все выше. Кожа моя горела, перед глазами метался рой искр, меня терзала жуткая боль. Я, кажется, рыдала и …не умирала. Вот это Дар, мой белокрылый серафим! Я обернулась, чтобы еще раз взглянуть на моего благодетеля, но успела только увидеть, как его тело в переплетении лучей поднималось в воздух. Огромные белые крылья распахнулись, едва не задевая деревьев. Наверное, это было самое прекрасное зрелище. С тела серафима исчезли следы пыток, крылья вновь были белоснежными и сияли так, что глазам больно было смотреть. И он улыбался. Прежде чем его крылья окутали его, словно кокон и он исчез во вспышке яркого света. Лишь несколько перышек кружило в воздухе.

А ведь я так и не узнала его имени. Жаль!

Внезапно подувший ветерок понес перья в мою сторону, заставляя исполнять какой-то неведомый танец и, неожиданно резким порывом бросил их мне в лицо. Больше всего это напоминало нежное прикосновение крепких, мужских рук. Незабываемое ощущение!

- Меня зовут Тираэль, - раздался в моей голове его голос. – Удачи, длиннозубая!

(продолжение следует...)

Автор Денис Пылев (с) Все права защищены