Без названия
Каштаново-рыжие пряди лениво, плавно, словно бы нехотя развеваются и покачиваются на плечах и спине в такт шагам. Со стороны кажется, будто какая-то диковинная птица взмахивает роскошными длинными крыльями.
Альбатрос парит над скалой, словно привязанный к ней невидимой струною. И думается, коснись этой струны - и она зазвучит несуществующим звуком. Альбатросы исполняют причудливую сонату на невидимых струнах под метроном волн.
В тени скалы, тёплой от невесомого золота, звенящего с неба, мчится конь. Вот он в последнем такте мерного ритма могучих ног вырывается на освещённую часть берега. В лучах заходящего солнца грива коня вспыхивает отблесками огненного, а сам он из вороного, каким казался в тени, превращается в гнедого. Солёные пальцы моря робко касаются гладких копыт. Конь переходит на рысь, затем уж вовсе медленно идёт по мелководью.
Каштаново-рыжие пряди лениво, плавно, словно бы нехотя развеваются и покачиваются на плечах и спине в такт шагам...
Альбатрос парит над скалой, словно привязанный к ней невидимой струною. И думается, коснись этой струны - и она зазвучит несуществующим звуком. Альбатросы исполняют причудливую сонату на невидимых струнах под метроном волн.
В тени скалы, тёплой от невесомого золота, звенящего с неба, мчится конь. Вот он в последнем такте мерного ритма могучих ног вырывается на освещённую часть берега. В лучах заходящего солнца грива коня вспыхивает отблесками огненного, а сам он из вороного, каким казался в тени, превращается в гнедого. Солёные пальцы моря робко касаются гладких копыт. Конь переходит на рысь, затем уж вовсе медленно идёт по мелководью.
Каштаново-рыжие пряди лениво, плавно, словно бы нехотя развеваются и покачиваются на плечах и спине в такт шагам...