Я не помню точно, когда были сделаны эти фотографии. Знаю точно что до 90х годов. Их не много, они старые и местами рваные и мятые, но от этого не становятся менее привлекательными. До границы с Китаем около 70 км. и вся детвора смотрит по телевизору не только советские, но и китайские мультфильмы. Кто нибудь есть на Пикабу с гарнизона 5 УР?

А так, выглядит гарнизон сегодня. Точнее, дома для офицеров.

Безумно жаль, что ничего не осталось от военного городка. Дальний восток до сих пор снится мне. Сопки. Багульник. Лилии. Пионы. И огромное множество грибов и животных...

Я помню свой район в былые времена. Типичный военный городок, где одни проживают одни военные и членных их семей. Проживали «по-военному» – в типовых пятиэкажках-«ДОСах» (домах офицерского состава), которые стояли ровными рядами, смотря в затылок друг другу, как солдаты в парадном расчете. Каждый ДОС был закреплен за определенным подразделением воинских частей нашего городка, о чем указывала подпись черной краской под номер дома «1 в/ч 04026 2 УБВТ». Также был ответственный офицер за каждый дом, и на торце каждого ДОСа выше его номера был большой круглый щит из фанеры, покрашенной в желтый цвет, на котором в центре номер дома и полукругом черными буквами написано «ДОС 1 ответственный капитан Иванов». Каждую субботу в армии «наводится ПХД», т.е. выполняются мероприятия по наведению порядка и поддержанию чистоты на закрепленных территориях. Поэтому каждую субботу возле ДОСов солдаты наводили порядок, белили бордюры, подкрашивали заборы, обрезали деревья, все было по-армейски красиво и аккуратно.

Мой отец постоянно был на службе, и иногда с печальной улыбкой говорил: «Когда я ухожу на службу – моя семья еще спит, когда возвращаюсь – она уже спит». И такая обстановка была почти в каждой семье нашего маленького района. Народ жил трудно, но очень дружно. Привычным делом было отмечать праздники всем подъездом, а потом ходить к соседям в другие подъезды. Здесь, подобно тому, как это бывает в сельской местности, все знают друг друга, вся жизнь на виду и чужих не бывает. Поэтому было привычным делом, когда с тобой мелким на улице все здороваются, спрашивают как дела у родителей, в наряде отец или нет и тому подобное. Обратной стороной медали было то, что во время шалостей соседи могли спокойно накричать с балкона, позвав меня по имени, и пригрозив, что расскажут родителям.

В то счастливое время не было интернетов и гаджетов, и типичный вечер во всех дворах был примерно такой: на детских площадках было много детей разных возрастов, рядом на лавочках за разговорами коротали время мамочки с колясками в ожидании прихода мужей со службы. Ребята постарше перелазили через большой серый бетонный забор (типовое бетонное изделие производства СССР, я думаю, что многие встречали такие ограждения) в танковый полк, который находился в шатко-валком состоянии – был расформирован, но военные пытались создавать видимость охраны, чтобы полазить на полосе препятствий или стащить что-нибудь с клуба и казарм.

Хотя мобильных телефонов не было, родители всегда могли найти своих гуляющих детей – все же знали друг друга и детей в том числе. Родители без опасений отпускали гулять до самого вечера, и возвращались дети домой примерно в одно и тоже время, даже не имея при себе часов. Как это возможно? Все очень просто, родители всегда говорили, что домой нужно приходить «когда солдаты начнут петь песни», т.е. в 21:00 во время, когда у срочников по распорядку дня вечерняя прогулка со строевыми песнями.

То самое счастливое для маленького меня время пришлось на середину 90-х годов. Я не скажу, что помню какие-то разборки или стрельбу, но помню, что иногда к нам во двор заезжали лысые дядьки на джипах – Крузаках или Чероки. По рассказам отца, военные с криминалом всегда имели натянутые отношения. В то время карточек не было, и всю зарплату военные получали через кассу наличкой. Возвращаясь к криминалу, можно сказать, что дату получки знали не только военные, но и гопота, поэтому не было удивительным, когда военного «выхлапывали» толпой и забирали все деньги. В один момент, военными было решено поставить зарвавшихся бандюков на место, и по району пошел слух, что перед зарплатой военные будут бить любое тело мужского пола в гражданской одежде, которое попадет в поле зрения на районе. Слухи слухами, а в один день гопота щемилась как тараканы по всем щелям, не щадили никого, даже досталось кому-то из военных, одетых по гражданке.

Кримнал касался и жизни детей. Сейчас это называется АУЕ, а в то время для таких же мелких пацанов как я, это называлось быть «порядочным пацаном». Нужно было знать наизусть почему ты порядочный пацан (что-то вроде «я порядочный потому что не совершаю гадских и блядских поступков» и тому подобное, за каждое сказанное слово надо было «вносить ясность» ибо за любое сказанное и необоснованное «по-пацански» слово можно было получить. Все это продолжалась, со временем модернизируясь и обрастая новыми «понятиями» до 2011-2012 года, затем как-то незаметно и тихо ушло. Все это исчезло у нас и почему-то пошло на запад в сторону Москвы, а затем на федеральные каналы и вся страна узнала, что это такое. Но только СМИ опоздали с информацией… лет так на 10.

В середине нулевых все постепенно менялось и пошло на спад. Военный части, годами стоявшие в городке, передислоцировались в другие места, на замену заселили другие части. Многие военные уехали, стало много гражданских людей, на улице все реже встречались знакомые лица. Теперь редко кто спросит как дела у родителей, да и сам уже мало у кого спросишь. Больше не видно солдат по субботам, некогда белоснежные бордюры теперь занесло песком, а краска на заборах давно потрескалась и выцвела и лишь силами инициативных жителей все белится и подкрашивается. И лишь сохранившиеся на некоторых ДОСах выцветшие желтые щиты, как немые свидетели, напоминают об ушедшей эпохе.

По вечерам во дворах больше не собираются люди, только немного мамочек с колясками и бабули на лавочках. Праздники больше не отмечают всем подъездом, хотя это характерно не только для бывших военных городков, а для всей страны, так что ничего удивительного, когда из своего дома знаешь только пару человек и соседи не здороваются. Заброшенный полк разобрали, остался только действующий медпункт, несколько заброшенных зданий и КПП, в одной из казарм сделали общежитие. Все турники, лестницы и другие металлические конструкции вывезли на металл.

Здесь строятся новые дома, уже поострена современная транспортная развязка, мой район больше не окраина, да и теперь у него новое название. Там, где между зеленых тополей стоял ряд ровных лавочек и большое баскетбольное кольцо, теперь железные гаражи. Знаете, это похоже на какую-то варварскую моду – каждый свободный клочок земли захватывать железной коробкой под машину.

Моя история такая же, как и у многих других бывших военных городков. От былой инфраструктуры осталось лишь жалкое напоминание и ностальгия.

Жили мы тогда в Чернышах. Это район такой в Москве. В Замоскворечье. В здании штаба Московского Округа ПВО. В полуподвале. Помните? «… система коридорная, на тридцать восемь комнаток…@ ». Так вот и жили.Итак, как я уже сказал, жилой наш коридор, располагался в полуподвале. Туда вела лестница. А лестница эта начиналась с площадки парадной. С этой площадки начинались вообще-то две лестницы.Одна вела вверх. В коридоры, так сказать, штаба округа. Была она широкая и даже, как мне помнится, мраморная. И вроде как с бронзовым ограждением и массивными дубовыми перилами.А вторая, более узкая и совсем непрезентабельная, вела в наш полуподвал. И скрывалась она стыдливо за дверью. Дверь эта была в стиле парадной лестницы. Тяжёлая и снабжена она была пружиной. Мы, дети, сами открыть её не могли. Но на площадке всегда стоял дневальный. И, конечно, он нам всегда дверь открывал и придерживал, пропуская нас на лестницу. А потом ещё делал так, чтобы она не хлопала.И вот однажды.Влетаю я в парадную с улицы. Помню, что очень сильно хотелось мне…, одним словом – понадобилось мне срочно домой зайти, на минуточку. И вот – влетаю я в парадную. Потому что дверь с улицы открывалась вовнутрь и, если с разбегу…, то дверь эта вполне себе поддавалась и даже пружина, которая тоже на ней была, растягивалась на нужную длину, чтобы образовалась достаточная щель, в которую удавалось проскользнуть. Если не мешкать. Просто надо было знать, как разбежаться и в какое место двери, с этого самого разбега, толкнуть.А вот «наша» дверь, наоборот, открывалась «от лестницы» и поэтому без выручки дневального было не обойтись. А детишек было в полуподвале не так уж и мало, поэтому парни без работы не оставались. Ведь мы то и дело туда-сюда шныряли. Но ребята не роптали. Я вообще не помню, чтобы кто-то из солдат хоть раз как-то кого-то из нашей ватаги – не то чтобы обидел, а.… Не было такого. А даже наоборот. Всегда с нами с удовольствием возились и вечно что-то нам мастерили. Это совершенно точно.Ну вот. Влетаю я в парадную и кидаюсь к двери. Практически подпрыгивая, и хватаюсь за ручку, но даже сдвинуть ее, естественно, не могу. Дневальный делает шаг, открывает мне дверь я переступаю порог и.…  Надо же было такому случится, чтобы в этот момент кто-то из начальства вошёл с улицы. Дневальный инстинктивно вскидывает руку в приветствии и выпускает дверь. А я ещё не сделал того шага, Который бы увёл меня, что называется, с траектории.Естественно!!!Я получаю довольно сильный пинок, или толчок – как хотите, и лечу вперёд. Не знаю, как и почему, но я удержался на ногах. А так как зима, и так как иду с дворового гулянья, то на ногах валенки. И я легко проскальзываю и небольшую площадку и также на ногах съезжаю по ступенькам прямо в наш гостеприимный коридор.  Я, честное слово, до сих пор помню ощущение того сладчайшего ужаса. Слетая вниз, подпрыгивая на ступеньках, размахивая руками, я удержался на ногах. И каждую секунду ожидал падения на эти каменные ступени. Марш лестничный был, что называется, «в один спуск». Не сильно крутой, но весьма продолжительный.Разогнавшись на этой «горке», я вылетел в коридор и, открыл своим телом  дверь напротив, которая вела в комнату, где жили … неважно кто. Важно то, что семейная пара в этот момент был занята одним очень важным делом. Очень важным. А тут я «здрасти вам, пожалуйста!!!»Шкандаль!Конечно, я шлёпнулся и разревелся. Тут и шок от такого необычного спуска, и испуг от нарушения границ соседских владений. И даже смутное осознание от того, что вломился я совсем не вовремя и  стал свидетелем того, что видеть был не должен. Практически, права не имел.Не помню уже деталей. Но помню, что меня подняли и даже пытались успокоить. А потом интернировали в пределы родной комнаты и сдали на руки маме. Пояснив причину и слёз и всего остального.Я честно и искренне рассказал, что произошло. Но кто ж поверит? Особенно тому, что слетел я с лестницы, как с горки «на ногах» и не запнулся о порог, и…. Не поверила мама. В угол даже поставила. Типа, чтобы осознал.Но! Когда со службы пришёл папа, то вышла мне амнистия. «Пострадавший» от моего внезапного вторжения сосед, рассказал папе, как было дело. И дневальный признался, что распахнув в испуге дверь, видел финал моего полёта. Так что - «с кем не бывает» и вышла мне полная, как я потом важно объяснял всем интересующимся эти событием, «рибилитация».

Я, конечно, не могу утверждать, что при штабе оная имелась. Но «посидеть» на губе нам всё-же однажды пришлось.Зимой дело было. Снег пошёл. Много снега выпало. Причём снег этот был первым. А значит, был он, что называется, «липкий». Конечно же, тут же было затеяно строительство крепости. От катания комьев на газонах перед штабом, в нашем внутреннем дворике, оставались уродливые следы и мы, дежурным, были препровождены вглубь территории – к автопарку. Была там большая площадка. Не плац. А что-то типа внутренней стоянки. Днём она пустовала. Вот там мы фортификационные работы и развернули.Потом, конечно, начался штурм и интенсивное, говоря военным языком, боестолкновение.И надо же было дневальным у ворот автопарка вступить с нами в перестрелку. Ну, скучно было ребятам, а потом ведь тоже мальчишки же, по сути. И начался бой. Солдаты довольно быстро поняли опрометчивость содеянного, и попытались было скрыться за дверями дежурки. Обстрел не прекратился, но в ход пошла «тяжёлая артиллерия». Дежурка подверглась обстрелу заледенелыми комками, использование которых допускалось только для закидывания «неживых» объектов. Дабы исключить травматизм. Ну, стёкла и посыпались. В том числе была разбита и стеклянная табличка около двери дежурки. С надписью «МО СССР  В/ч …… Автопарк», или что-то вроде этого.Тут-то нас сразу и повязали. Кого, конечно, успели похватать.Вызвали дежурного по штабу. Тот долго разбираться не стал. И коротко приказал:- На губу!!!Ну, нас и привели. Я так подозреваю, что в караулку. У двери стоял вооружённый солдат, а в комнате, куда нас поместили, были решётки на окнах и дверь с окошечком. Что-то типа нар или скамеек тоже присутствовало.В комнату вошёл военный. Дядя Коля (?). В руках он держал толстую тетрадь, и вид имел грозно-важный. Мы было загалдели, что мол … и ваще … Но нас не удостоили вниманием и прикрикнули:- А ну тихо!Потом ручка упёрлась в грудь ближайшего:- Фамилия? Имя?Спрашиваемый опешил. Дядя Коля был ближним соседом и прекрасно знал. И фамилию и имя.- Дядя, Коля, ты чего … - было законючил, не желающий признаваться, но встретившись глазами с суровым дядиколиным взглядом, заробел.- Повторяю! – голос был строг и чеканен:- Фамилия? Имя?- Ну, эта … и прозвучало чистосердечное признание.Дядя Коля аккуратно записал в журнале названное, и громко, практически по произнося слова по буквам, продолжил:- Умышленная порча … он продолжал записывать, как-бы под свою же диктовку… государственного имущества, нападение на суточный наряд…. И после многозначительной паузы, сопровождаемой внимательным осмотром преступника прозвучало уж совсем запредельно строгое:- Встать!Тот, естественно вскочил.- Десять суток! Хлеб и вода! Прогулки запрещены!Приговорённый рухнул на скамейку, а дядя Коля деловито ткнул в следующего:- Фамилия?...И процедура повторилась. С каждым. Потом дядя Коля вышел и громко лязгнул засов. Мы ошарашено молчали. На шутку это уже совсем стало непохоже. А когда в комнате погас яркий свет, и засветилась синяя лампочка над дверью, то и совсем стало уныло. Кто захлюпал носом. Не прошло и пяти минут, как ревели мы все. Ну, что с нас взять-то было? Отловили то самую мелюзгу.Я не могу сказать, сколько это продолжалось. Нам тогда показалось, что целую вечность. А на самом деле, наверное, не более минут пятнадцати – двадцати. Пока повызывали отцов, которым на руки нас и передали.А дядя Коля поплатился!!! Снег то завтра не растаял. И снежки летали в его сторону ещё долго. И частенько случалось, что метко.А неча из себя большого начальника строить и карандашиком тыкать….

из цикла «рассказы о детстве» Вы можете представить себе, что такое свалка киностудии «Мосфильм»? Не в смысле того, как она выглядит, а в том смысле, что она представляет собой для пацанов? Лет эдак от десяти до пятнадцати? Представляете?Это Клондайк!!! Золотые россыпи. Да что там золотые. Чистые брильянты килограммами валяются. Неземные ценности.Так вот такая свалка в начале семидесятых была в Москве. В весьма престижном ныне районе. Конец улицы Мосфильмовской и пойма речки Сетуни до железнодорожного полотна Киевской дороги. Аккурат как раз в том овраге, где сейчас «Американская деревня», первый в Москве коттеджный поселок, свалка эта начиналась. И перевалив через дорогу, продолжалась до железной дороги, занимая всю упомянутую пойму. Там сейчас элитный жилой комплекс «Золотые ключи». И первый и второй. В смысле комплексы.Знаете такие круглые плоские коробки из жести нержавейки для киноплёнки? Так вот коробок там этих мы собирали великое множество. Разных диаметров, разной толщины. Особо ценились коробки с выдавленными на крышках надписями иностранными буквами. Типа «ORWO FILM» или даже «КODAK». А последний, свои буквы даже краской оттенял. Ну, цвета вы все знаете. А однажды попались коробки с надписью «FUJIFILM». Причем надпись эта была выполнена в виде пластиковой разноцветной нашлёпки, приклеенной на коробку. Мы поначалу пытались отодрать эти нашлёпки, поскольку металл, из которого были изготовлены коробки для импортной плёнки, никуда не годился. Мягкий он был и темнел быстро. Ну, имперьялисты – что с них взять. Вот наши коробки были – да!!! Ни снег, ни дождь не могли изменить яркого блеска наших коробок.В некоторых коробках были целые рулоны засвеченной плёнки. Причем плёнка была эта разного цвета. Зеленоватого, бежевого, коричневого…. Помню, я учительнице по домоводству притащил несколько рулонов. Девчонки закладки на уроке делали. Знаете, как? Эмульсия смывалась тёплой водой, нарезались кусочки сантиметров по десять. Между двумя такими кусочками вкладывалась картинка, а по перфорации цветными нитками эти полоски сшивались. Разные кисточки делались и т.д. Очень красивые получались закладки. Девчонки их делали, а потом всем дарили…. И если там внутри фотокарточка мастерицы была вложена, то это ЧТО-ТО значило. Что? А сам догадайтесь.Так вот, нашлёпки просто так не отрывались, а рвались на части. Поэтому мы стали вырезать их вместе с куском крышки. Классные получались штучки. И вместо шевронов использовались, и вместо значков, и украшением велосипедов служили. Но это недолго продолжалось. Такие коробки быстро исчезли.Если коробка вскрывалась, а внутри лежал рулон, плотно запакованный в фольгу, это значило, что внутри лежит чистая плёнка. Если сохранялась наклейка, то было понятно, что это за плёнка, и какой чувствительности. Попадалась даже цветная позитивная. Вполне годилась для слайдов. Но если наклейки не было – беда тоже была небольшая. Край плёнки по перфорации всегда маркировался. Отрежешь дома в темноте кусочек, кинешь её в проявитель, и через десять минут становилось ясным: во-первых, данные о чувствительности и свойствах, а во-вторых, не засвечена ли она. Прикиньте, рулон плёнки – 36 кадров, стоил тридцать пять копеек. И денег у родителей на это баловство особо было не выпросить, а тут такой источник. Ну а фотографировали мы тогда все поголовно. Увлечение такое было.Круглые цилиндрические коробки с реактивами были нередки. Проявитель для плёнки и фиксаж добывался на свалке регулярно и в любых количествах. Неудобство заключалось только в том, что расфасованы реактивы, были покомпонентно, и рассчитаны были на большие объёмы. Но мы разводили сразу (там, кажется, литров на пять раствора было) и делили. А то, когда пытались раздозировать в сухом, так сказать, виде, частенько происходило что-то весьма непонятное. Плёнка то чернела, то наоборот смывалось всё начисто. Поэтому и стали разводить полным объёмом. Ну, всё и наладилось.А куски кинолент. Часто было непонятно, из каких они были фильмов. Но бывало и везло. Однажды мы нашли почти целую часть из «Неуловимых мстителей». Там, где Буба пел куплеты, а потом Данька квасом атамана облил и его пороли. Широкоформатная плёнка длиной…, большой длиной была изрезана буквально по одному кадру. Формировались наборы кадров в хронологической последовательности. Практически это была валюта.