Если вас давно в жизни ничто не разочаровывало, а в прозрачность выборов есть какая-никакая вера, то вам следует отправиться наблюдателем, а ещё лучше представителем СМИ в одну из кавказских республик. Каждый избирательный участок – это отдельное государство со своими порядками, а в каждом районе человек с камерой считается демоном. Шутка. Впрочем, не без доли горькой правды.
Итак, наступил знаменательный день, 2018 марта: выборы главы государства – дело ответственное и через пень-колоду это мероприятие пройти никак не может. Порядок и честность должны быть во всём, а галочка напротив фамилии – это осознанный выбор, сделанный на основе взвешенного анализа предлагаемого курса на ближайшие шесть лет.
А теперь снимаем розовые очки и добро пожаловать в Карачаево-Черкесскую республику. Безумно гостеприимный и дружелюбный регион встречает вас шикарными видами гор, дорога под колёсами то петляет меж возвышенностей, открывая вид сверху на небольшие сёла, то заводит в небольшие райцентры, где каждый водитель знает друг друга и обязательно сигналит старому знакомому. Правил ПДД здесь нет, человек за рулем ведёт себя, как джигит на коне, так что первые пару часов езды вы будете нервно трястись на пассажирском сидении, наблюдая за тем, как водители гонят по горному серпантину со скоростью в 120-140 км/час, то и дело выезжая на встречную полосу...
Впрочем привыкать долго не придётся. Часик-другой, и вы уже договариваетесь с шофёром, когда приедете в следующий раз, как выйти с ним на связь и какого барашка зарежут.
Работать журналистом в пресс-центре на выборах интересно, но на выезде ещё интереснее, если не опаснее. Расскажу пару историй.
Нервный ТИК
Нас отправили на участок в селе Красный Восток в Малокарачаевском районе. Конфликт: комиссия отказала наблюдателям от всех партий (кроме одной сами знаете какой) в присутствии. Как нам объяснили, у них «были какие-то незаполненные листы». Суть в чём: наблюдатель приходит на участок с бланком, который уже подписан в штабе партии, вписывает свою фамилию, а председатель комиссии ставит печать. На всех участках делается именно так, но не здесь.
– У нас есть постановление, я вам его сейчас покажу! – председатель показала нам фото с телефона, на котором с трудом разбирались какие-либо буквы.
– Ну мы вам сейчас смс покажем, где написано, что нам всё можно, – спокойно сказал Михаил. Он приехал из Москвы в качестве доверенного лица одного из кандидатов.
– Здесь всё проходит по правилам, – ответил майор полиции, – Вон стоит камера, она постоянно смотрит на урну.
Кстати, об урне. Когда мы зашли, в помещении избирателей не было, зато урна отнюдь не пустовала. Хочешь – не хочешь, а невольно заподозришь во вбросе, тем более, что в этом районе уже зафиксировали один случай. Впрочем, по факту и докопаться-то было не до чего: кабинки закрытые, урна опечатана. Непонятно только, почему не допустили наблюдателей здесь, зато допустили на остальных участках. Это что, отдельное государство?
Диалог выстраивался мирный. На всякий случай полиция записала наши данные:
– Проверим вас, вдруг вы где-нибудь в базе уже числитесь, – отшутились люди в форме. Правда один из них, самый старший, уверял, что всё нормально и просил покинуть помещение, ссылаясь на то, что мы не имеем права здесь присутствовать, что несколько странно, ведь кто, если не страж порядка, должен знать законы и конституционные права граждан своей страны?!
Ко мне подошёл Миша:
– Здесь ещё всё спокойно, вчера мы подавали документы на аккредитацию в ТИК в Учкекене. Там какие-то ребята к нам подошли, стали угрожать. Попросили убрать телефон, когда мы попытались позвонить, оттаскивали от дверей. Думаю, мы должны будем съездить и туда. Здесь мы ничего не добьёмся, всё исходит из ТИКа.
Председатель комиссии заволновалась:
– С наблюдателями хорошо обошлись. Хоть они и "не из наших", мы их не стали гнать, разрешили здесь какое-то время посидеть…
Раздался наш хор:
– Простите, а что значит "не из ваших"?
– Ничего. Я же говорю, их взашей не гнали, вежливо объяснили…
– Нет, вы говорили.
– Нет-нет, я не говорила…Не придирайтесь к словам, - натянуто улыбнулась женщина.
Через несколько минут в помещение зашёл глава села, поздоровался и попросил документы.
– Эти удостоверения ничего не значат, я могу сейчас просто на бумажке написать, что я кандидат S, и везде с ней ходить. У вас должна быть аккредитация, чтобы находиться на этом участке.
– Мы не привязаны к участку, мы доверенные лица.
– Всё равно эти документы ничего не значат.
– А то, что нам показывают какое-то мифическое постановление с телефона, это что-то значит? Нам даже не дали сам документ, чтобы ознакомиться с ним.
В этот момент в зал вошли и окружили нас ещё несколько человек – местные ребята, явно не настроенные на мирный диалог, который был до этого:
– Э, вы зачем сюда пришли? Вы вообще не имеете права тут быть!
– Мы журналисты и граждане РФ, для начала, – парировал мой коллега. - А выборы – процедура открытая и гласная.
Паренёк выпучил глаза и угрожающе попёр на него:
– Ты здесь прописан?! Здесь живёшь?! Ты что здесь забыл? Хочешь выйти?! Давай выйдем, там поговорим!
Полиция, как-то резко перестала реагировать на вполне очевидную угрозу, и на просьбы следить за порядком, предпочла притвориться мебелью, отведя моментально остекеленевший взгляд куда-то вверх.
Благо, до драки не дошло, глава села успокоил ребят, увидев в наших руках камеры. Мы всей толпой вышли на улицу. Слово за слово, сошлись на мире, даже пригласили после выборов в гости, но от участка уходили разочарованными – что-то здесь всё равно не то, почему наблюдателей на всех участках спокойно приняли, здесь же выгнали, оставив лишь одну партию? Полиция и охрана шла следом за нами, явно не хотели, чтобы мы вернулись.
У машины Пётр, доверенное лицо из Питера, разговорился с главой села:
– Вчера у ТИКа нам угрожали, хватали за руки, отбирали телефоны. Те же ребята, что сейчас быковали на журналистов.
– Понимаете..., - запнулся чиновник. - Не все в селе имеют высшее образование и знакомы с этикетом, но мы с этим разберёмся.
На резонный вопрос почему глава администрации, представитель муниципальной власти, пытается как-то влиять на ход выборов, мужчина ответил, что это не попытка вмешаться в выборы, а всего лишь "акт патриотизма" и "гражданской сознательности".
Через пару минут мы покинули поселение, полное разгоряченных кареглазых молодцев и женщин, несмотря на солнечный день, разгуливающих по горным ухабистым дорожкам в шубах и дублёнках, после чего отправились в Учкекен, к администрации района, где и находилась территориальная избирательная комиссия.
А у дверей ТИКа развернулся цирк-шапито. Миша объяснил, что они, как доверенные лица от кандидата, подали все документы для аккредитации, но саму аккредитацию так и не получили, перед ними просто закрыли дверь и не впустили внутрь. Пётр позвонил в ТИК, чтобы узнать о документах, но ответом было лишь неясное бормотание из трубки. Мы пошли к дверям. Как только я достал камеру, парни у входа бросились в здание и закрылись, из-за двери донеслось:
– Уберите камеру, иначе не откроем!
– Ладно, убрали, – в приоткрывшейся двери показался мужчина в тёмных очках, из-за его спины торчала чья-то рука с айфоном. То есть нам нельзя снимать, а им можно.
– Почему доверенным лицам не выдали их документы? Они говорят, что им угрожали у этих дверей…
Ответ был эффектным:
– Я буду говорить только после того, как вы перестанете мне предлагать деньги: ты, ты и вот ты!
– Вы нас в первый раз видите…, - оторопели мы. Правда, после весьма напряженной поездки в село, происходящее показалось даже забавным, из-за чего мы невольно улыбнулись.
– Прекратите предлагать мне деньги, - засмеялся в ответ мужчина, видимо, прекрасно понимавший насколько глупо выглядит эта ситуация со стороны.
Я включился в разговор:
– О, подожди, – дверь на минуту закрылась, «переговорщик» вернулся с каким-то листом бумаги, что-то с него зачитал.
– Что за документ, покажите! Вы там себе под нос что-то зачитали, откуда нам знать, что это не вы там напридумывали. Покажите документ с печатью и подписями!
Дверь снова закрылась. И тишина. Итог: наблюдателей с участка вывели, в ТИКе от комментариев отказались, двери закрыли.
– Всё ясно. Это отлично объясняет ситуацию, – сказал Пётр, – Здесь мы тоже не получили ответ. Точнее, "получили". Можем уезжать.
– Сегодня это было даже смешно, - улыбнулась координатор от одной из партий Марина. - Вчера же таким дружелюбием они не отличались. Когда мы так и не смогли передать документы и уже отходили от здания, этот «кадр» кричал мне в след что-то про то, что я лошадь, уродина и [женщина с низкой социальной ответственностью — прим.ред.].
Напоследок, когда мы уже садились в машину, находясь на приличном расстоянии от здания ТИКа, из двери высунулся наш старый знакомый в очках и, улыбаясь, показал нам средний палец.
ТЕАТР АБСУРДА
Примерно в 19:30 меня отправили из штаба партии на участок в Черкесске. До этого он уже засветился с попыткой подкупа наблюдателей. Ближе к моменту закрытия участка, одна из наблюдательниц переволновалась, напуганную девушку решили подменить:
– Сергей, поезжайте вы. Нужно, чтобы на месте был молодой человек, который не будет бояться угроз. Девочку запугали, вы её смените. Такси сейчас вызовем. Не покидайте участок, пока они не закончат подсчёт голосов, на запугивания не отвечайте, на провокации не реагируйте, вы имеете полное право находиться в помещении и вести съёмку.
Мне выдали документы, и уже через 10 минут меня уже регистрировала заместитель председателя комиссии участка.
– Возьмите памятку, почитайте, где вам как наблюдателю можно снимать.
Почитал, вернул:
– Так откуда же можно снимать?
– Ниоткуда, здесь съёмка запрещена.
– В памятке, что вы мне дали, указано, что я могу вести съёмку с места которое определит председатель комиссии, но ни слова о запретах.
– Сейчас к вам подойдёт председатель и всё объяснит.
Председатель так и не подошла. Что ж, ладно. Я просидел минут пятнадцать в ожидании закрытия участка и начала подсчёта голосов. Вместе со мной на участке оказалась коллега, Лена, с которой мы уже пересекались в центре. В 20:00 двери закрылись, выйти можно, но зайти уже нельзя.
– Давайте сегодня постараемся побыстрее со всем разобраться, я очень устала, хочется отдохнуть, – сказала председатель.
Мы согласно кивнули, и председатель, побледнев, упала без чувств. Все, кто были рядом бросились на помощь, полиция вызвала по рации скорую.
Санитары прибыли на удивление довольно быстро. Они привели усталую женщину в чувства, но когда убедились, что дальше она работать не может, увезли её. Теперь вести подсчёт голосов и составлять протокол предстояло заместителю председателя и секретарю. Но их в помещении не было. Мы сообщили обо всем в чат для СМИ. Ответ: «О, в прошлом году там был такой же сценарий. Держитесь, ребят, это до часу ночи».
Следующие два часа мы пытались растрясти членов комиссии, Лена штурмовала телефон ТИКа. Примерно в десятом часу у дверей появились секретарь и зампред, которых мы искали, но впустить внутрь уже не могли. Таковы правила.
В ТИКе нам пообещали прислать ответственного человека, а мы, в свою очередь, должны были впустить секретаря с заместителем. Но ситуация разрешилась иначе, председателя, похоже, откачали, и она вернулась в начале одиннадцати часов вечера. Началось гашение неиспользованных бланков. В это время Лене позвонили:
– Да, она пришла, откачали… Что?.. Ну получается, что мы зря здесь сидели и могли уже давно отсюда уйти. Тем более, что мы и ТИК трясли, и членов комиссии, получается впустую?.. Ладно, – она положила трубку, – Сказали, чтобы мы ехали в штаб. Не ждать правды, всё уже ясно, в прошлом году здесь тоже самое было, только люди ждали чуть ли не до утра.
И мы вернулись в штаб по ночному Черкесску. Дружелюбный город, но на выборы здесь происходит что-то странное… А уже в штабе я понял, почему нам приказали отступать. Ко мне подошёл краснодарский коллега Артём.
– Хочешь историю о чудесном исцелении? Мы стояли снаружи вашего участка. Примерно за десять минут до закрытия участка секретарь и зам вышли и сели в машину. И тут же заранее подъехала скорая. В 20:00, как по нотам, вашей председательнице стало плохо, ну а дальше сам помнишь. Самое весёлое было потом. Смотрим и видим в окно скорой такую картину: машина развернулась, и уже совершенно здоровая и цветущая председательница выскочила из машины медиков, бодрым шагом направляясь к подъехавшему рядом авто. За ними уехала и машина с секретарём замом. Причём больница-то в другой стороне…
P.S...Выборы, выборы....
За время "честных и отрытых" нашим коллегам несколько раз угрожали, обещали скорую расправу, задевали на национальной почве, оскорбляли последними словами и даже пытались слегка ударить (видимо, были проинструктированы, что на большее уже глаза закрыть не получится). По словам приезжих коллег, буквально на въезде в город, сотрудники автоинспекции останавливали машины (преимущественно такси и микроавтобусы), напрямую интересуясь: едут ли люди на выборы или же посещают город с какой-то другой целью. За одним из наблюдателей, отказавшимся покинуть свой пост, приехала толпа хлопчиков, в результате чего тому пришлось прятаться от них за ширмой. Также на видео были зафиксированы многочисленные нарушения: "карусели", пропажа бюллетеней из сейфа, неопечатанные урны, попытки дачи взяток наблюдателям (от 15 до 20 тысяч рублей), вбросы бюллетеней и полное безразличие как со стороны полиции, так и прокуратуры.
Тем временем, по официальным данным, регионы Северного Кавказа показали рекордную явку на президентских выборах, пройдя, опять же, официально, "без существенных нарушений".
Будут ли сделаны из этого какие-то выводы? Пожалуй, нет. Хочется лишь наивно надеяться, что те, кто был пойман на нарушениях, ответит перед законом. И, конечно же, стоит снять шляпу перед журналистками и девушками, решившими стать наблюдателями в этот день – так мужественно вынести усталость, нападки и психологический прессинг сможет далеко не каждый.
Источник: https://kmvtoday.ru/city/9382/
P.P.S. К сожалению, не было возможности поставить этот пост своевременно. В итоге: прошло около месяца, подано и готовится к подаче в прокуратуру и следственный комитет более 50 заявлений о нарушениях в процессе работы избирательных комиссий во время выборов
в республике, предстоящая планируемая массовая голодовка от наблюдателей одной из партий и бездействие вышестоящих. Так и живём.