Аты-баты, нет солдата.
- Ну, вздрогнули! - воскликнул парень кавказской внешности, входять в полевой госпиталь. - Хорошо бьют, гады.
- Юморист, - негромко произнёс лежащий на соседней койке дядя Коля, наш наводчик, и улыбнулся в усы. - Лучше б ты курева принёс.
- А я и принёс, - улыбнулся парень, присаживаясь на свободную койку и протягивая мне здоровую руку. - Сандро. Наводчик. К вам направили.
- К тебе. Нечего тут "выкать" - ответил я и протянул свою. - Алексей.
- Угощайся, - бросил мне на койку пачку папирос Сандро.
- Спасибо. - Я, не долго думая, принялся потрошить пачку пока ещё плохо гнущимися пальцами. - Откуда богатство?
- Ромашка наша всё достанет, - ответил вместо него дядя Коля с какой-то непонятной мне теплотой. - Шурке ни одна красавица не откажет.
- А то, - подмигнул мне Сандро. - Танкист ведь!
Дядя Коля захохотал, а потом заохал, держась за перевязанные рёбра. Сандро перестал улыбаться и как-то сразу поник. Меня такая перемена настроения удивила, но я решил промолчать.
- Зачем смеёшься, дядя Коля? - обидился Сандро. - Я вот уже и кольца достал.
Наш новый наводчик полез за пазуху шинели и достал оттуда два золотых кольцах.
- Сам товарищ комдив из Москвы привёз! - гордо произнёс Сандро, любуясь своим сокровищем.
- Тады с тебя поллитра, джигит, - пробубнил дядя Коля и поглядел на меня. - А то обидится.
- Бывший комдив, - уточнил я, глядя на округлившиеся глаза наводчика. - Но одной мало будет.
Какое-то время Сандро сидел с отвисшей челюстью, а потом вдруг взвился юлой и вылетел из госпиталя с криком:
- Да я вам к вечеру канистру приволоку, товарищ комдив!
- Стаканы не забудь, джигит! - крикнул дядя Коля вдогонку и осторожно хохотнул.
- Бывший комдив, - произнёс я больше для себя.
А вечером "гудел" весь госпиталь - Сандро в честь свадьбы принёс ведро спирта.
* * * * *
Возле небольшого памятника стояли двое: мужчина лет тридцати и уже немолодая, но всё ещё довольно симпатичная, женщина в чёрном и со слезами на глазах. Чуть поодаль, опираясь на трость чёрного дерева, стоял сухонький старичок и утирал скупые слёзы шёлковым платком и то и дело отмахивался от телохранителей. Все молчали и только мужчина забористо матерился. Редкие посетители косились на него, некоторые корили. В ответ слышали только: "Не указывайте мне, как с отцом говорить". Старичок же только вздыхал да шептал одними губами:
- Что ж ты не дождался?
Некоторое время спустя у мемориала остался один старик. Доковыляв, он кряхтя положил возле скопившихся с утра цветов пачку папирос и полный, до краёв, гранёный стакан. Я, не скрываясь, медленно подошёл к нему и присел прямо на траву.
- Здравствуй, дядь Коль.
- И ты здрав будь, комдив, - кивнул мне мой бывший механик-водитель.
- Бывший комдив, - по привычке поправил я.
- Да восстановили тебя в сорок пятом. Сорка расщедрился, после взятия Берлина. Присвоил тебе комдива и героя Советского Союза посмертно. Да ты, поди, и сам знаешь. - Дядя печально вздохнул.
- А как Ромашка? Как сынишка её? Как сам?
Дядя Коля ответил не сразу.
- Удочерил я её. Сынишку то я сразу пристроил, он войны почти и не видел. А Ромашка долго ещё по госпиталям моталась. Искала. Задурил ты тогда девке голову, ирод! - Дядя Коля от избытка чувств махнул рукой. - Еле из Сталинграда её вытащил.
Я в ответ промолчал, а дядя Коля продолжил:
- После войны я их к себе забрал. У нас с Клавдией никого не осталось, всех война забрала. А вместе веселей. Когда Клавдия богу душу отдала, мы продали дом и сюда. В девяностых бизнесом занялись. Дурное было время, да только ж есть что-то надо было. Как на ноги встали, я Шурку в Лондон учиться отправил. Историком стал, охламон. Ведущий специалист по Великой Отечественной, тудыть его растудыть. Про те пять лет лучше нас с тобой знает. Так-то вот.
Я молча слушал рассказ старого сослуживца и разливал спирт по стаканам, извлечённым неизвестно откуда старым лисом, из фляги, с которой прошёл почти всю войну.
- А ты то что? - Вдруг резко поменял он тему. - Где был?
- Искал, - только и ответил я.
Дядя Коля поднял свой стакан и кивнул мне. Мы отдали честь, глядя на мемориал, и молча выпили.
- А чего здесь то похоронил? - спросил дядя Коля. - Места получше не нашлось?
- Я кровью истекал. Еле от фрицев ушли. Всю ночь друг друга на себе тащаили. По очереди. А на рассвете на мину напоролись. Шурка сразу. Я чуть позже. Вот только я к вечеру опять ожил, а он...
Закончить я не смог. Прошло почти полвека с тех пор, а я всё никак не мог смириться со смертью товарища. И всё еще боялся произнести вслух те страшные слова.
- Аты-баты, нет солдата, - пробормотал дядя Коля. - Остались мы с тобой вдвоём, комдив. Никто из нашей дивизии до победы не дожил. Я после той атаки всё ждал, что ты, как обычно, полуживой приползёшь. Да так и не дождался.
- Я его искал, - ответил я на невысказанный вопрос.
- Да как ты не поймёшь, дурья твоя башка, что нельзя вытащить человека с того света! - вдруг взорвался он. - Умер Сандро Атавадзе, умер! Ищи его, не ищи, а с того света не возвращаются. Так Господь решил и не нам с тобой ему перечить. Думаешь мне не хотелось его вернуть?! А другим? Вся "коробочка" его любила! Ромашка от горя чуть за ним не отправилась! Еле выходил. А ты что? Сказал "найду" и поминай, как звали! Командир хренов.
Дядя Коля всердцах сплюнул на землю и посмотрел на меня своим пронзительным взглядом. Я выдержал взгляд.
- Я найду его, - произнёс я. От слов сослуживца в груди защемило и на глаза навернулись слёзы, но я продолжил. - Ты, дядь Коль, не сердись. Да только не могу я по-другому. Я на могиле его поклялся, что верну его семье.
- Так забудь!
- Не могу.
- Да нельзя так, Алёшка!
- По-другому я не умею, - только и смог сказать я.
- Эх ты. И что ж дальше? Опять уйдёшь?
- Уйду.
- Свидимся ли ещё?
- Не знаю.
- Тогда пригляди за Шуркой, когда меня не станет. - Я хотел возразить, но боевой товарищ, которого я не видел почти полвека, только отмахнулся. - Я из-за тебя и так уже который год за чужой счёт живу. Я Костлявую не боюсь. За Шурку переживаю. Сандро хороший парень, подружитесь.
Я ничего не ответил. Не смог. Слов больше не осталось. Я молча встал и протянул руку.
- Кто ж ты всё-таки такой, а? - спросил дядя Коля, отвечая на рукопожатие.
- Командир третьей танковой Алексей Башлачёв, - просто ответил. И добавил. - Бывший.
* * * * *
Стоял тёплый весенний день. Солнце светило во всю, вокруг щебетали птицы и дети. По улице неспеша брёл пожилой грузин. В одной руке он нёс старое ведро, в другой - канистру.
- Здрасте, дядя Сандро, - крикнула соседка из окна, выглянув, чтобы позвать чадо на обед. - К сыну?
- Здраствуй, красавица. Канэшна к сыну. Савсэм прапал в сваём гараже, - весело ответил тот, в шутку имитируя акцент.
- И то правда, - заметила соседка. - Хоть бы в гости зашли. Тащите своего охламона сегодня на ужин. Только помойте.
- Харащо, - ответил старик и прибавил шагу.
Спустя полчаса он добрёл до памятника неизвестному солдату. Достал из-за пазухи маленький букетик ромашек, пачку папирос, и положил у памятника.
- От Ромашки, - сказал разгибаясь. Открыл канистру и перелил содержимое в ведро.
- От меня с Шуркой. Угощяйся. - И побрёл обратно.
Шагов через двадцать Сандро остановился. Прошептал: "Спасибо, комдив" и запел, покачивая головой в такт шагам.
"Бывший", - послышалось послышалось в шуме листвы, но Сандро только улыбнулся.
P.S. Посвящается участникам Великой Отечественной Войны.
- Юморист, - негромко произнёс лежащий на соседней койке дядя Коля, наш наводчик, и улыбнулся в усы. - Лучше б ты курева принёс.
- А я и принёс, - улыбнулся парень, присаживаясь на свободную койку и протягивая мне здоровую руку. - Сандро. Наводчик. К вам направили.
- К тебе. Нечего тут "выкать" - ответил я и протянул свою. - Алексей.
- Угощайся, - бросил мне на койку пачку папирос Сандро.
- Спасибо. - Я, не долго думая, принялся потрошить пачку пока ещё плохо гнущимися пальцами. - Откуда богатство?
- Ромашка наша всё достанет, - ответил вместо него дядя Коля с какой-то непонятной мне теплотой. - Шурке ни одна красавица не откажет.
- А то, - подмигнул мне Сандро. - Танкист ведь!
Дядя Коля захохотал, а потом заохал, держась за перевязанные рёбра. Сандро перестал улыбаться и как-то сразу поник. Меня такая перемена настроения удивила, но я решил промолчать.
- Зачем смеёшься, дядя Коля? - обидился Сандро. - Я вот уже и кольца достал.
Наш новый наводчик полез за пазуху шинели и достал оттуда два золотых кольцах.
- Сам товарищ комдив из Москвы привёз! - гордо произнёс Сандро, любуясь своим сокровищем.
- Тады с тебя поллитра, джигит, - пробубнил дядя Коля и поглядел на меня. - А то обидится.
- Бывший комдив, - уточнил я, глядя на округлившиеся глаза наводчика. - Но одной мало будет.
Какое-то время Сандро сидел с отвисшей челюстью, а потом вдруг взвился юлой и вылетел из госпиталя с криком:
- Да я вам к вечеру канистру приволоку, товарищ комдив!
- Стаканы не забудь, джигит! - крикнул дядя Коля вдогонку и осторожно хохотнул.
- Бывший комдив, - произнёс я больше для себя.
А вечером "гудел" весь госпиталь - Сандро в честь свадьбы принёс ведро спирта.
* * * * *
Возле небольшого памятника стояли двое: мужчина лет тридцати и уже немолодая, но всё ещё довольно симпатичная, женщина в чёрном и со слезами на глазах. Чуть поодаль, опираясь на трость чёрного дерева, стоял сухонький старичок и утирал скупые слёзы шёлковым платком и то и дело отмахивался от телохранителей. Все молчали и только мужчина забористо матерился. Редкие посетители косились на него, некоторые корили. В ответ слышали только: "Не указывайте мне, как с отцом говорить". Старичок же только вздыхал да шептал одними губами:
- Что ж ты не дождался?
Некоторое время спустя у мемориала остался один старик. Доковыляв, он кряхтя положил возле скопившихся с утра цветов пачку папирос и полный, до краёв, гранёный стакан. Я, не скрываясь, медленно подошёл к нему и присел прямо на траву.
- Здравствуй, дядь Коль.
- И ты здрав будь, комдив, - кивнул мне мой бывший механик-водитель.
- Бывший комдив, - по привычке поправил я.
- Да восстановили тебя в сорок пятом. Сорка расщедрился, после взятия Берлина. Присвоил тебе комдива и героя Советского Союза посмертно. Да ты, поди, и сам знаешь. - Дядя печально вздохнул.
- А как Ромашка? Как сынишка её? Как сам?
Дядя Коля ответил не сразу.
- Удочерил я её. Сынишку то я сразу пристроил, он войны почти и не видел. А Ромашка долго ещё по госпиталям моталась. Искала. Задурил ты тогда девке голову, ирод! - Дядя Коля от избытка чувств махнул рукой. - Еле из Сталинграда её вытащил.
Я в ответ промолчал, а дядя Коля продолжил:
- После войны я их к себе забрал. У нас с Клавдией никого не осталось, всех война забрала. А вместе веселей. Когда Клавдия богу душу отдала, мы продали дом и сюда. В девяностых бизнесом занялись. Дурное было время, да только ж есть что-то надо было. Как на ноги встали, я Шурку в Лондон учиться отправил. Историком стал, охламон. Ведущий специалист по Великой Отечественной, тудыть его растудыть. Про те пять лет лучше нас с тобой знает. Так-то вот.
Я молча слушал рассказ старого сослуживца и разливал спирт по стаканам, извлечённым неизвестно откуда старым лисом, из фляги, с которой прошёл почти всю войну.
- А ты то что? - Вдруг резко поменял он тему. - Где был?
- Искал, - только и ответил я.
Дядя Коля поднял свой стакан и кивнул мне. Мы отдали честь, глядя на мемориал, и молча выпили.
- А чего здесь то похоронил? - спросил дядя Коля. - Места получше не нашлось?
- Я кровью истекал. Еле от фрицев ушли. Всю ночь друг друга на себе тащаили. По очереди. А на рассвете на мину напоролись. Шурка сразу. Я чуть позже. Вот только я к вечеру опять ожил, а он...
Закончить я не смог. Прошло почти полвека с тех пор, а я всё никак не мог смириться со смертью товарища. И всё еще боялся произнести вслух те страшные слова.
- Аты-баты, нет солдата, - пробормотал дядя Коля. - Остались мы с тобой вдвоём, комдив. Никто из нашей дивизии до победы не дожил. Я после той атаки всё ждал, что ты, как обычно, полуживой приползёшь. Да так и не дождался.
- Я его искал, - ответил я на невысказанный вопрос.
- Да как ты не поймёшь, дурья твоя башка, что нельзя вытащить человека с того света! - вдруг взорвался он. - Умер Сандро Атавадзе, умер! Ищи его, не ищи, а с того света не возвращаются. Так Господь решил и не нам с тобой ему перечить. Думаешь мне не хотелось его вернуть?! А другим? Вся "коробочка" его любила! Ромашка от горя чуть за ним не отправилась! Еле выходил. А ты что? Сказал "найду" и поминай, как звали! Командир хренов.
Дядя Коля всердцах сплюнул на землю и посмотрел на меня своим пронзительным взглядом. Я выдержал взгляд.
- Я найду его, - произнёс я. От слов сослуживца в груди защемило и на глаза навернулись слёзы, но я продолжил. - Ты, дядь Коль, не сердись. Да только не могу я по-другому. Я на могиле его поклялся, что верну его семье.
- Так забудь!
- Не могу.
- Да нельзя так, Алёшка!
- По-другому я не умею, - только и смог сказать я.
- Эх ты. И что ж дальше? Опять уйдёшь?
- Уйду.
- Свидимся ли ещё?
- Не знаю.
- Тогда пригляди за Шуркой, когда меня не станет. - Я хотел возразить, но боевой товарищ, которого я не видел почти полвека, только отмахнулся. - Я из-за тебя и так уже который год за чужой счёт живу. Я Костлявую не боюсь. За Шурку переживаю. Сандро хороший парень, подружитесь.
Я ничего не ответил. Не смог. Слов больше не осталось. Я молча встал и протянул руку.
- Кто ж ты всё-таки такой, а? - спросил дядя Коля, отвечая на рукопожатие.
- Командир третьей танковой Алексей Башлачёв, - просто ответил. И добавил. - Бывший.
* * * * *
Стоял тёплый весенний день. Солнце светило во всю, вокруг щебетали птицы и дети. По улице неспеша брёл пожилой грузин. В одной руке он нёс старое ведро, в другой - канистру.
- Здрасте, дядя Сандро, - крикнула соседка из окна, выглянув, чтобы позвать чадо на обед. - К сыну?
- Здраствуй, красавица. Канэшна к сыну. Савсэм прапал в сваём гараже, - весело ответил тот, в шутку имитируя акцент.
- И то правда, - заметила соседка. - Хоть бы в гости зашли. Тащите своего охламона сегодня на ужин. Только помойте.
- Харащо, - ответил старик и прибавил шагу.
Спустя полчаса он добрёл до памятника неизвестному солдату. Достал из-за пазухи маленький букетик ромашек, пачку папирос, и положил у памятника.
- От Ромашки, - сказал разгибаясь. Открыл канистру и перелил содержимое в ведро.
- От меня с Шуркой. Угощяйся. - И побрёл обратно.
Шагов через двадцать Сандро остановился. Прошептал: "Спасибо, комдив" и запел, покачивая головой в такт шагам.
"Бывший", - послышалось послышалось в шуме листвы, но Сандро только улыбнулся.
P.S. Посвящается участникам Великой Отечественной Войны.