Его родители были малограмотными крестьянами. При этом о своей матери Василий Семенович говорит: «…если понимать под интеллигентностью возможность предугадать, как твое слово отзовется на другом человеке, то мама была подлинным интеллигентом. Она была поразительно чуткой, меня это просто поражало. Замечательно они с папой пели  хохлацкие песни, дивно пели». Когда семилетний Василий в очередной раз гостил у бабушки в деревне Стрымба Одесской области, пришла война. Он вспоминает: «Сначала было отступление наших: шли плотной колонной на восток… Наконец образовалась пауза… А затем появились первые мотоциклисты, точно так, как показывают в кино».

«Один немец, который у нас остановился в доме, подарил мне свой ремень. Я надел его и пошел гулять. Случилось это на току. Подъехал другой немец, увидел меня с этим ремнем и кричит: «Ком хер!» Я подошел. Тогда он показал, чтобы я отдал ему ремень. А я говорю: «Не дам, мой ремень». Тогда этот детина снял автомат и при всех, над самой головой дал очередь, описав дугу. До сих пор слышу свист пуль у самого уха. После этого я молча снял ремень и протянул его немцу. Внешне все это я перенес спокойно, но долго еще и после войны, занимаясь уже в самодеятельности, продолжал заикаться и с большим трудом избавился от этого недуга».

После освобождения Украины Василий вернулся к родителям в Москву. Однажды, гуляя по улицам в районе ЗИЛа с другом Володей Земляникиным, тринадцатилетний Василий обратил внимание на афишу «М. Твен — «Том Сойер»». Это была постановка самодеятельного драматического кружка при Дворце культуры завода имени Лихачева. Руководил кружком, по сути являвшимся молодежным драматическим театром, талантливый педагог и режиссер Сергей Львович Штейн.

Спектакль произвел на мальчиков такое впечатление, что сразу же после его окончания они прошли за кулисы и стали просить, чтобы их записали. И их приняли… Мальчикам повезло — их обучением занялись талантливые профессиональные люди. И не случайно, что в последствии из этого коллектива вышли такие замечательные актеры театра и кино, как Татьяна Шмыга, Вера Васильева, Валерий Носик. Другие воспитанники Штейна стали журналистами, педагогами, инженерами, но любовь к театру сохранили на всю жизнь.

«Я был одним из пионеров, который бойко докладывал председателю дружины: «Был в госпитале. Провел громкое чтение вслух и еще две книги про себя. Сочинение Маркова Твенова, очень интересно!» Меня поправляли — Марка Твена. И в другой раз я уже говорил — Марка Твенова. И лишь на третьем спектакле сказал как надо было. Правда, говорил с жутким украинским акцентом. Особенно выдавала буква «г». Это были первые слова, произнесенные мною со сцены».

Не только театр занимал мысли юного Ланового. Как он признается, у него была мечта стать летчиком. Он даже подавал документы в летное училище, но их забрал оттуда Штейн. Видимо он уже тогда разглядел в мальчике будущего актера.

Первую свою серьезную роль на сцене Василий сыграл в 1952 году. Тогда ему было 18 лет. Это была роль Валентина Листовского в спектакле «Аттестат зрелости», поставленном на сцене того же ДК ЗИЛа. Тогда же на Всесоюзном смотре художественной самодеятельности спектакль занял первое место, и Лановой, как исполнитель главной роли, получил премию в 500 рублей — огромные по тем временам деньги.

Однако особой радости у Василия по этому поводу не было. Та легкость, с какой он прошел это испытание, даже обескуражила юношу, и он… решил подать документы в университет на факультет журналистики.

Василий Семенович вспоминает: «В приемной комиссии мое желание восприняли с недоумением и недоверием: кому-то было известно о моих опытах на самодеятельной сцене. На вопрос: «Ну зачем вам университет?» — отвечал: «Ума-разума хочу набраться». В комиссии смеялись: «Еще?» Я отвечал: «Еще». Тогда мне устроили настоящий экзамен, задавали вопросы, что называется, «на засыпку», а я их парировал, так что не принять у них просто не было оснований. Наконец, отпуская меня, председатель комиссии сказал: «Поступай, но смотри, если удерешь!»

Но, видимо, от актерской стези уйти было уже невозможно. После зачисления в университет Василий Лановой вместе с другом Володей Земляникиным отправились погостить к родным в Керчь. Там он и получил вызов на пробу в фильме «Аттестат зрелости».

Лановой: «После утверждения на роль я пришел к декану факультета отпрашиваться на время съемок, на что он ответил: «Мы же говорили, что сбежишь». И хотя я еще никуда не собирался сбегать, а отпрашивался только на полтора месяца, но выбор, в сущности, был уже сделан, и сделан он был много раньше, мысленно я его еще только не осознал. Так, не проучившись в МГУ и полгода, я пришел «с повинной» в училище имени Щукина, где в апреле был отобран педагогами после предварительного просмотра, и навсегда связал свою судьбу с актерской профессией».

Лановой делится своими воспоминаниями об учебе:

«Наверное, покажется странным, но что поделаешь, так уж случилось, что до поступления в театральное училище я ни разу не был в Вахтанговском театре, не знал даже ведущих его актеров, и конечно же, не имел никакого представления о вахтанговской школе. Всерьез освоение ее начинается лишь с конкретной работы над спектаклями…

Над отрывком из спектакля «Сверчок на печи» работали вместе с Татьяной Самойловой. В этой работе я впервые начал всерьез знакомиться со школой Вахтангова и с ним самим. Много дала в постижении вахтанговской школы и работа на третьем курсе училища над отрывком из спектакля «Рюи Блаз». Здесь мне была впервые доверена комедийная роль — Дон Сезара де Базана. Отрывок проходил как бы на одном дыхании. Я уже не успевал за собой, за своими словами, не мог остановиться.

Все, что делал мой герой, мне безотчетно нравилось, и я играл его с большим удовольствием, что, очевидно, передавалось зрителям. Мастерства там еще было не много, но был темперамент, и он меня захлестывал, нес дальше. Подхваченный этой волной, я безоглядно мчался вперед, не зная, как притормозить, а притормозить надо было. Была сплошная скороговорка.

Мне из зала кричали: «Т-рр-р!.. Остановись!..» Но остановиться уже было невозможно. В конце был взрыв аплодисментов. Но то были аплодисменты скорее удивления от увиденного, чем профессионализму. После показа сокурсники подходили ко мне, говорили, что не поняли почти ни одного слова, но было интересно. Работа мне была зачтена. Сам же я понял, что самое высокое искусство — не только иметь темперамент, но еще и уметь им разумно распоряжаться, уметь вовремя тормозить.

Этот спектакль играли с озорством и радостью. При первом же показе нашей работы в учебном театре в ходе действия я вдруг почувствовал, что один из эпизодов можно сыграть по-другому, лучше. Перед тем, как решиться на импровизацию, я застыл в нерешительности, а затем, решив, «будь что будет», пошел по пути, подсказанному интуицией. Зрителям эта сцена понравилась. После спектакля Ремизова только сказала: «Все напутал, но хорошо напутал, молодец.» Это было моим открытием, сделанным еще на студенческой скамье, заключавшимся в том, что никогда не поздно искать оригинальные решения, не надо бояться импровизации, бояться ломать каноны, если, разумеется, твои действия оправданны, логичны».

С книгой Николая Островского Василий Лановой познакомился еще в 1941 году, во время оккупации Украины. С тех пор он просто загорелся этим образом. Но выпала эта роль ему в общем то случайно.

В роли Павки уже начал сниматься Георгий Юматов. Но съемки шли тяжело, режиссеры Алов и Наумов нервничали и начали заглядывать в соседний павильон, где шла работа над фильмом «Триста лет тому…» с участием Ланового. Здесь они и увидели молодого человека с гордым взором, предложив ему попробоваться на Павку Корчагина. Василий тут же самоуверенно ответил, что он просто должен сыграть эту роль, мол давно жду от вас предложения…

Василий Семенович вспоминает: «…когда пришел на пробы к Алову и Наумову, режиссеры хором воскликнули: «Ну, вот оно!» Надо сказать, что они своеобразно снимали Павку. Все время твердили фразу Андре Жида, который в 1934-м навестил больного Островского и, выйдя от него, произнес: «Это ваш коммунистический Иисус Христос». Режиссеры говорили: «Вася, вот и играй Христа». Когда картина пошла, многие критиковали меня за «святость» Павки. А меня это радовало — значит, все получилось. Мы ведь и снимали максималиста, человека идеи».

Лановой и теперь, спустя многие годы, несмотря на явную идеологизированность экранизации романа Островского, гордится тем, что сыграл Павку Корчагина. «Когда сегодня меня спрашивают об этой роли,  то ехидно так интересуются: «Ну и как вы теперь относитесь к Корчагину?» Так вот отвечаю: теперь я его уважаю в тысячу раз больше, чем тогда! Потому что дай бог нашим детям хоть во что-то верить так, как верил мой Павка. И, если они найдут веру, это будет большим благом для России».

Георгий Юматов после этого случая очень сильно обиделся на Ланового и даже не общался с товарищем по цеху, считая, что тот увел у него сильную роль. Подружились актеры позже, во время съемок леген дарного художественного фильма «Офицеры».

«Офицеры» - картина в отечественном кинематографе уникальная. Ее называют кинороманом, а точнее было бы — «кинолетопись». «Офицеры» вобрали в себя всю военную историю СССР. В центре внимания авторов жизнь всего одной семьи.

Но фильм нельзя назвать просто семейной хроникой. Помимо принадлежности к одной семье, у героев есть еще одна особенность, роднящая их друг с другом. Все они военнослужащие. И военнослужащие не просто по необходимости, по стечению обстоятельств, но и по призванию, которому они верны до конца и которое, как эстафету, передают своим детям и внукам.

Именно профессия героев и является драматургическим стержнем фильма. Она, эта профессия, формирует характеры, взгляды, мировоззрение, определяет логику движения сюжета, сосредотачивая внимание авторов на тех узловых моментах жизни героев, когда особенно ярко и очевидно проявляется их призвание, их еще с детских лет усвоенная привычка быть воинами, их гордость за свою профессию — профессию защитников Родины.

Сегодня кажется, что иного Варравы и быть не могло. Между тем Лановой долго колебался:

«Я не мог понять своего героя. Он отважный, красивый и всю жизнь влюблен в одну женщину, но ситуация сложилась так, что на взаимность рассчитывать не приходится. Мне со всех сторон стали твердить: «Варрава — романтик, играй романтика!» И я согласился».

Каждая из ролей Ланового привлекала внимание зрителей. Блестящий красавец, он буквально сводил с ума все женское население страны. Фанатично преданный делу революции Павка Корчагин в уже упомянутой картине Алова и Наумова, благородный капитан Грей в фильме «Алые паруса» — как могли оставить равнодушными такие герои?

Лановой стал главным героем многих девичьих грёз.

Не оставался Василий Лановой незамеченным даже в эпизодах. В знаменитой картине «Полосатый рейс» его герой появляется в конце фильма лишь на минуту. «Красиво плывут!Вон та группа в полосатых костюмах.» — произносит он. И все! И тем не менее зритель его почему то запомнил.

Во второй половине 60-х он снимается в таких знаменитых фильмах как «Война и мир» 

, но в жизни чувство не вернулось…

в киноповести «Анна и Командор» — Командора,

За большой творческий вклад в дело развития советского искусства Лановой в 1980 году был удостоен Ленинской премии, а в 1985 году получил звание народного артиста СССР.

С середины 80-х Василий Семенович стал реже появляться на экране. Не лучше были дела и в театре. Народный артист переживал творческий простой и мучился от того, что не получал новых ролей. Морально поддерживало преподавание в родном Щукинском училище. Спасала и литература. Лановой продолжал делать авторские чтецкие программы, но теперь для себя — филармонии переживали кризис и не могли устраивать творческие встречи актеров со зрителями.

Так продолжалось до 1994 года, когда подоспело его шестидесятилетие, и театр предложил ему выбрать пьесу, в которой он хотел бы сыграть. Лановой сыграл Джорджа Бернарда Шоу в паре с Юлией Борисовой в роли английской актрисы Патрик Кэмпбел в спектакле «Милый лжец».

После этого началась светлая полоса в жизни актера. Он сыграл в спектаклях «Посвящение Еве» Эрика Шмидта и «Лев зимой» Голдмена.

В 1996 году, когда театр имени Вахтангова праздновал свой 75-летний юбилей, здесь решили восстановить свой фирменный спектакль «Принцесса Турандот» и сыграть его 21 и 22 декабря на юбилейных вечерах. В нем приняли участие все оставшиеся в живых актеры, которые когда-то играли в нем. Лановой снова вышел на сцену в образе принца Калафа.

В кино же Лановой по-прежнему снимался мало. Среди самых заметных работ актера в 90-е годы стоит отметить роль Ивана Берестова в стилизованной мелодраме «Барышня-крестьянка», снятой по повести А.С. Пушкина.

Не часто радовал Василий Семенович кинозрителей и в начале нового века. И дело тут не в возрасте. Он действительно не по возрасту молод. Выправка, стать, всегда с гордо вскинутой головой и горящим взглядом. Силы есть, нет желания сниматься в картинах низкого уровня.Так на съемках фильма «Богдан Хмельницкий» в Киеве, почувствовав, что может стать проводником украинского национализма, он немедленно потребовал остановить дальнейшую работу.

Отверг Лановой и предложение переозвучить в новой трактовке документальный фильм «Великая Отечественная», в которой когда-то озвучил закадровый голос, вложив в ту работу всю душу и боль. «Новое истолкование» тех кровавых и памятных событий возмутило Василия Семеновича, и он отказался от денег, но не пошел против совести.

Народный артист СССР и РСФСР, академик Российской академии кинематографических искусств «Ника», лауреат различных кинематографических, театральных и общественных премий - Василий Лановой награжден орденами «За заслуги перед Отечеством» IV и III степени, Дружбы, Почета, Александра Невского и другими наградами. Его перу принадлежат книги «Счастливые встречи» и «Летят за днями дни». Василий Семёнович Лановой и сегодня востребованный актер и педагог, он по-прежнему обаятелен, подтянут и энергичен.