Трудно вникнуть в психологию хапуги и взяточника.
Смею думать, что лихоимство (сиречь взяточничество) - это порождение бюрократии, а сама бюрократия - это каста, сознательно отгородившаяся от народа, который зависим от капризов канцелярий. Чиновник всегда ощущал свое превосходство перед жалким просителем, мнущимся на пороге его кабинета; убедить или разжалобить бюрократа нельзя, зато его всегда можно подкупить, и на взятку он идет охотно. Бюрократу наплевать на то, что будут писать о нем через сотню лет: ему важно урвать сегодня, проглотить кусок поскорее, пока его не схватили другие, более алчные и проворные. Наверное, психология казнокрада такова, что он верит в свою исключительность, ибо живет лучше других; хапуга не будет страдать о нуждах отечества, ибо все идеалы его кабинетного патриотизма легко умещаются в бумажнике. "Если взятка стала большой силой, - думает рвач, - так зачем мне тратить силы на борьбу с ней? Не выгоднее ли самому примкнуть к этой силе?" Такова примерно паучья канва преступного мышления взяточников и мерзавцев, и по этой трясущейся паутине они иногда вышивают золотом различные узоры, составленные из красивых слов о благородстве и величии гражданского подвига.

"Преступность - нормальная реакция нормальных людей на ненормальные условия жизни."

«Больше быть, чем казаться, много делать, но мало выделяться…»

"Впрочем, когда и в какие времена Россия была готова? Это же её нормальное состояние - быть постоянно не готовой. Уж не в том ли и заключена наша тайная, почти мистическая сила - ждать, пока жареный гусь не клюнет нас в задницу, чтобы очухаться и ... ура! ура! ура!"

"Русский человек умеет беречь копеечку. Но еще лучше умеет транжирить деньжата, если они у него стали "бешеными".

"Не бойся сплетен. Хуже тишина."

"В начале любой войны первая её жертва - правда!"

Деловой день Александра II начинался с того, что он, прошу прощения, посещал нужное место. Если при этом учесть, что император страдал хроническим запором, то, смею думать, по утрам происходил акт государственной важности. Отхожее место было огорожено китайскими ширмами. Перед ними расставляли стулья для публики, а в кресле, словно земский начальник в канцелярии, располагался лейб-медик Енохин… Государь заседал около часу! При этом он неизменно курил кальян (самый настоящий, турецкий, при котором табак проходил через клокочущую воду). Император считал, что курение кальяна способствует облегчению желудка. А публика допускалась для развлечения императора. Близкие ему люди рассказывали анекдоты и свежие столичные сплетни, забавлявшие царя, как и булькающий кальян. Попасть на процедуру испражнения его величества – мечта многих сановников. В нужнике Александра II многие сделали быструю карьеру и обвешались орденами, но за это жестоко поплатились несмываемой кличкой – кальянщик!

Валентин Пикуль "Битва железных канцлеров"

Славянский пирог не может быть разломлен.
Он может слегка обкрошиться по краям.

В книге Валентина Пикуля "Слово и дело" (Роман-хроника времен Анны Иоановны) вычитал следующую фразу:"Проституция тогда (1740 год) по закону приравнивалась к ночному разбою." Вот такие были зверские времена.