В Индийском океане в 350 километрах от Аравийского полуострова находится единственный в своем роде архипелаг Сокотра, который входит в состав Республики Йемен.

Архипелаг состоит их четырех остров, три из которых обитаемы. Самый большой из них — остров Сокотра, площадью в 3625 квадратных километра, шириной и длиной в 43 и 134 километра соотвественно.

Но главная особенность этого места в том, что из-за длительной изолированности от внешнего мира на Сокотре сформировалась уникальная природа.

На острове растут 825 видов растений, 37% из которых не встречаются больше нигде в мире. То же касается и животного мира — 27 видов сухопутных рептилий можно увидеть только на этом архипелаге.

Символом Сокотры является удивительное дерево Драцена киноварно-красная. Она напоминает гигантский гриб, а ее крона может достигать 10 метров в диаметре.

Еще одно уникальное растение острова — «бутылочное дерево» или Адениум тучный.

Его часто можно встретить на фотографиях туристов, которые, несмотря на все сложности, все-таки добираются до острова.

В некоторых местах острова ландшафт напоминает доисторический: кажется, будто сейчас из-за деревьев покажется огромный динозавр.

К сожалению, в результате хозяйственной деятельности человека, рельеф, флора и фауна уникального острова постепенно меняется

По правде говоря, Йемен чуть было не остался в памяти самым безумным местом на земле, но вовремя реабилитировался. Там у меня местная диффензива отобрала прямо у самолета обе видеокамеры, что были с собой: взятка потребовалась, натурально, но еще и топтуна приставили—рыцаря мятой рубахи и тапок-шлепанцев.

Он вечно жевал кат, ждал обеда и звал в каждую мимоезжую харчевню: это было утомительно, поскольку прокорм и извоз гэбульника был моей обязанностью. Зато камеру вернули, а парень оказался вполне добродушным и в кадр не лез—скорее, из кадра выпрыгивал. Жалко его—нынешняя йеменская война именно по таким, как я понимаю, прокатилась. Ну, погрустили и двинем дальше—к глиняным небоскребам Аравии, на свадьбу Усамы бин Ладена и к настоящим бедуинам

Свадьба бин Ладена была в Хадрамауте—места более странного я в жизни не видел. Представьте себе ровное, как стол, горное плато, а в нем—ветвящиеся трещины.

Вот в одной такой вот трещине и завелись когда-то Бин Ладены: люди живут глубоко на дне расселины, а между ее отвесными склонами часто и сотни метров не будет. Йемен деловито так воюет со времен Лоуренса Аравийского и более ранних: оружия здесь больше, чем народу—уже лет двести сюда устаревшее свозят, так что в лавке легко купить и гладкоствольный мушкет, и ППШ, и томми-ган.

Я был здесь до нынешней заварушки: тогда только людей изредка крали, да иногда взрывали—сейчас там вроде, наоборот, изредка не крадут и не взрывают. Но машина с солдатушками нас и тогда сопровождала до самого Хадрамаута. Приехали мы в родовое село Бин Ладенов, а там веселье: какую-то Бинладениху за бин Ладена отдают—все здесь друг другу родственники.

Выяснилось, что Усама—вполне себе негр: генетически, при этом самую малость, конечно. Здесь бинладеновский клан, пополам, белокожей и черно-коричневый—хотя на лицо они европеоиды, с тонким носом и губами. Может, в негроидности солнце виновато, а, скорее, просто Африка близко. Бин Ладены были гостеприимны: никого из нас не украли и даже улыбались. И хлебосольны они, наверное, тоже—да кроме дырявой джуббы у них мало что есть. Невеста, кстати, праздновала в изоляции—к ней только женщин допускали. А глиняные небоскребы выстроены неподалеку, в городе Шибам: его именуют аравийским Манхэттеном—выходит, теракты 911 связаны с генетической памятью Усамы, если он имеет к ним отношение, конечно.Кирпичи необожженные, арматура из жердей, этажей от 8 до 10: принято считать, что технология возникла в 15-м веке.

И ведь стоят, не падают, а неба на улочках там не видать—совсем, как во взрослом Нью-Йорке. Хотя йеменская перманентная война из-за глиносопромата переживать не велит: кроме как под руинами, есть тысяча более легких способов погибнуть. А бедуины в Йемене лихие—не то что дрессированные египетские, которых с рук кормят. У этого в джипе 2 калашниковых, а в шатре—то ли две, то ли три жены: отчего-то засекретничал бедуин.

Жил он тем, что водку из Джибути в Саудовскую Аравию контрабандой возил—и либо прибыль в десять концов, либо секир-башка, поскольку саудиты с контрабандистами не церемонятся. Коз и верблюдов этот бедовый номадтолько для блезиру держал, поскольку они отъедалиот накоплений чувствительную долю: за бедуинские скрепы и посконность тоже приходится платить. Но самым странным в Йемене было даже не это все, а другое: тут просто моресамого разнообразного оружия.

Это не считая джамбийи—традиционного кинжала за поясом. Автоматы и питолеты понаехавшие сдавали в гардероб на КПП: ну, никто не обыскивал, а потому отдал винтовку с человека, получилномерок, а сколько и чего у тебя под ковриком в салоне—твое дело. И, кстати, до войны смертоубийство было редкостью—из-за кровно мести. А коллекции тут составлялись самые диковинные: туземцы предпочитали минометы и снайперки, а человек со вкусом вполне мог себе взвод ландскнехтов по образцам века 16-го вооружить. Славная была страна—небезопасная и бедная, но обаятельная. Теперь от нее, конечно, мало что осталось.

В августе 1924 года султан Неджда, Ибн Сауд, начал вторжение в недолговечное Королевство Хиджаз(которое было марионеточным государством Британии), в западной части Аравийского полуострова. Встретив слабое сопротивление, его силы ихванов быстро освободили город Таиф. После этого правитель Королевства, Шариф Хуссейн бин Али аль-Хашими отрекся от престола в пользу сына – Али бин Хуссейна аль-Хашими. Ихваны продолжали продвигаться вперед и в октябре освободили священный город Мекку, в результате чего новый правитель Али оказался изолирован и практически окружен в Джедде. Эти внезапные территориальные потери сделали Королевство очень уязвимым в военном отношении и напряженным в плане экономики.

Отчаявшись получить какие-либо преимущества, которые могли бы остановить продвижение ихванов, Королевству удалось закупить небольшое количество самолетов. Тем не менее, его единственным пилотом был белый эмигрант из России по фамилии Широков. Ему платили бутылку виски в день и £ 60 золотом каждый месяц. Широков, говорят, регулярно совершал разведывательные полети, но он отказывался летать на высоте менее 9000 или 1000 футов, а его наблюдателем был «одноглазый офицер, который всегда носит темные очки». Это побудило Ридера Уильяма Булларда, британского агента в Джидде, язвительно прокомментировать - "не верится, что отчеты, с которыми он возвращался, имеют большое значение".

Самолеты Королевства не были вооружены, но на Широкова неоднократно оказывали давление, чтобы он сбросил ручные гранаты на позиции ихванов, даже в Мекке – приказ, которому он наотрез отказывался следовать. Он отмечал, что даже если гранаты не взорвут самолет, они разорвутся в любом случае, не достигнув земли. Буллард отметил, что «тяжело заметить, чего можно достигнуть через бомбардировку Мекки с помощью немусульманского летчика» - ведь это даст Ибн Сауду пропагандистскую победу. Широков, говорят, дополнял свой «неадекватный» ежедневный рацион виски «обильными подарками и выпивкой за счет своих поклонников». Буллард предположил, что «он может в один прекрасный день достичь такого опьянения, при котором перспектива сбрасывания взрывчатки на Мекку уже перестанет казаться нежелательной». Вскоре после того как Буллард выразил свое опасение, Широков погиб.

В январе 1925 года пилот летел над вражеским лагерем, когда его самолет взорвался и все, кто был на борту, погибли. В этот самый день, Умар Шакир, сирийский анти-османский интеллектуал и журналист, бежавший в Хиджаз, был на борту. Шакир был другом корректировщика Широкова, и он сел в самолет «без разрешения». Шакир, как говорят, «требовал идти и сбросить бомбы», и судя по всему именно это он и сделал. Буллард предположил, что Шакир попытался сбросить одну из самодельных бомб и она взорвалась в самолете.

После того как положение Королевства стало все более отчаянным, оно прибегло к фатве, оправдывающей бомбардировку Мекки христианскими пилотами, от шейха, имя которого, говорят, было «Шинкыти». Впоследствии было предпринято ограниченное количество воздушных налетов на Мекку с помощью новых нанятых иностранных пилотов, но они оказались безрезультативными и вскоре были прекращены. К декабрю 1925 года Джедда официально сдалась Ибн Сауду, а Али сбежал ко двору своего брата Фейсала в Багдад, где и умер десять лет спустя. Область Хиджаза с тех пор находится под властью династии Аль-Сауд, а в 1932 году она стала частью только что созданного Королевства Саудовская Аравия.