Змей. Глава 2⁠⁠

Сидели, ждали. Сидели поодаль, отогнав квадроциклы к пролому в ограждении. Бахрушев и Змей держали под рукой дробовики: издохнув, туша громадины вроде шишкохвоста, привлекала стаи зверья, летучих тварей, тучи насекомых. На случай пролома в ограждении стояли столбы аварийной сигнализации, отгонявших непрошеных гостей ультразвуком и световыми вспышками, но самые упрямые пробрались-таки к вожделенной груде мяса, несколько видов насекомых паразитировали на самом шишкохвосте и теперь туша самца аж вздрагивала, так спешили любители свежатинки. Егеря не вмешивались, следили за проломом. Водились тут звери покрупнее, способные не заметить аварийку, тот же дицероних способен задержать тепловоз и картечью его так просто не остановить.

- Викторыч, - гаркнул машинист проезжавшего тепловоза, - что за дела?!

- Что такое? – поднял голову Бахрушев.

- Сколько мяса пропадает! – лицо железнодорожника расплылось в улыбке.

Бахрушев только развёл руками. Раньше, в первые годы после посадки, колонисты снаряжали целые команды охотников, бивших шишкохвостов, гладикорнов – огромных зверей с костяным щитком на голове, переходящим в три саблевидных рога. Били азартно, с огоньком, били так, что популяцию орнитуа, огромного летающего ящера, извели под корень, дицеронихов осталось то ли триста, то ли четыреста голов на всю планету и те же шишкохвосты принялись вымирать стадами – некому стало охотиться на больных и слабых особей, а их потомство в джунглях Мурома выжить не могло. Потом спохватилась Земля. Лига миров не пожалела денег и на Муром высадился целый десант зоозащитников, заставивших власти пометить каждую животинку на планете, переписать все Муромские платаны (по-научному атлохейры, громадные деревья под сто пятьдесят метров длиной) и каждый год пересылать отчёт в ЮНЕСКО через своих представителей.

Ну, деревья-то, по чести сказать, никто особо не трогал, одно срубили пока строили Калязин – столицу Федерального образования, зато прямо в черте города тянулись к небушку ещё два златокудрых красавца, один на правом берегу Любавы, другой на левом.

…Кавалерия прискакала на трёх вертолётах. В первом восседало начальство ГОКа с защитничками, второй, сам вооружённый до зубов, вёз охрану. Третий, летающий кран, завис над джунглями, для этакой махины площадки на узкой просеке не нашлось.

Ещё не стихли взмахи лопастей винтокрылов, ещё только выгружалась охрана, как главная защитница всея планеты налетела на егерей.

- Кто отдал приказ стрелять?! – красивое лицо активистки-защитницы раскраснелось от праведного гнева. Из-под шлема выбивались золотые кудри, камуфляжный балахон волшебным образом подчёркивал фигурку.

- Ну… это… мы… - пробормотал Бахрушев.

Подошёл Кушнер, генеральный директор ГОКа. Вблизи Генеральный выглядел старше, лицо казалось одутловатым и перемещался он, единственный из всех прибывших в гражданском платье (то ли переодеться не успел, то ли не нашлось костюма) неровной, прыгающей походкой горожанина, джунгли видевшего из окна автобуса на обзорной экскурсии. Кажется, Кушнер хотел пожать егерям руки – начальство любит показать единство с простыми работягами, но ввиду пламенеющего гнева Девы Орлеанской (звали её, кстати, Жанна, только фамилия Кошта – чья-то там дочка в аппарате Лиги миров) не решился, ограничившись кивком.

- Как он? – кивнул Генеральный в сторону животины.

Егеря все как один собрались ляпнуть что-нибудь, но Трай поспел первый:

- Дохлый, - он пожал плечами и почему-то улыбнулся Коште.

Та аж задохнулась:

- Да вы… Вы… Как вы посмели?..

Прежде чем кто-то успел слово сказать, женщина кинулась к шишкохвосту. Груда мяса, подгнивавшего на жаре, успела привлечь массу мелких падальщиков. Больше старались насекомые, спеша подъесть лакомые кусочки и тут же отложить личинки, но через ограждение пробрались и шакальцы, мелкие хищники размером с таксу, с клыками, о которых такса мечтает в сладких снах.

Навстречу Коште защёлкали окровавленные пасти. Женщина завизжала. Стая шакальцев вполне могла разорвать взрослого человека и несдобровать бы защитнице, но у егерей под рукой были ружья. Викторыч со Змеем оттёрли дамочку в сторону, наставили оружие. Змей нажал на спусковой крючок, целясь в ближайшего – ох и зубищи!.. – дробовик злобно харкнул картечью и рядом ударил выстрел, и ещё, и ещё – целая канонада на два ствола. Шакальцы падали, извиваясь в грязи, пытались в агонии дотянуться до стрелков, в два счёта опустошивших магазины, а из-под туши выныривали новые звери и собравшаяся стая угрожала разорвать защитников Девы Орлеанской…

Утихшая было канонада возобновилась, будто эстафету приняла свежая батарея – спохватилась охрана. Парни в камуфляже с полуавтоматическими ружьями оттёрли уже Змея с Викторычем лихорадочно совавших патроны в магазины и шакальцы повалились в грязь. Стреляли все, кто мог, даже Генеральный палил из небольшого пистолета, добивая подранков.

Жанна Кошта плакала невдалеке.

Стрельба стихла.

- Никто не пострадал? – зычно спросил Генеральный.

- Никак нет, - бодренько отрапортовал кто-то из его свиты, - Алексей Сергеевич, вы в порядке?

- Всё хорошо, - ответствовал Генеральный и прошествовал к егерям. – Спасибо, ребята.

На этот раз руки он пожал каждому. Прошествовал к плачущей защитнице и, приобняв женщину за плечи, увёл в вертолёт. За ними потянулась свита Генерального, охрана, прошёл Микель, состроивший егерям страшные глаза:

- С патруля – ко мне!..

Потом пришлось потрудиться: застропили тушу шишкохвоста и летающий кран уволок дохлятину в сторону Калязина. По железке прикатила дрезина с материалами для ремонта забора и Викторычу с подчинёнными пришлось охранять ремонтников, провозившихся допоздна со столбами, сеткой-проволокой и тревожкой. На станцию добрались уже затемно, на дрезине. Ремонтники – добрые ребята – затащили лебёдкой квадроциклы на грузовую площадку, накормили егерей ужином, сготовленным тут же на полевой кухне, напоили чайком и даже предложили пропустить стаканчик – но тут отказался даже Джим, обычно не упускавший случая пригубить крепкого. Их ждал Микель.