Зашкапье⁠⁠

История третья – "Кровь, лёд и немного яда" (продолжение)

Предыдущая часть тут.

В центре комнаты на двух белоснежных цилиндрах под пластиковыми прозрачными колпаками лежали совершенно обыкновенные, на первый взгляд, предметы.

Деревянный свисток и моток красной шерстяной нитки.

– Салют честной компании! – сказал Охотник.

– Приветствуем в спецхранилище № 6. У вас допуск к Объекту-11 на двух человек. Прошу третье лицо покинуть комнату в рамках инструкции по обращению с Объектом, – отрапортовал охранник с морщинистым лицом и внимательным взглядом бывшего кэгэбэшника.  

– Ребят, вы что такие серьёзные? Все свои, – весело произнёс Чёрный. – Вань, как тёща, всё так же пилит из-за дачи? Паха, как сынишка?

– Лев Борисович, инструкция. Камеры всё засекут, а нам потом нагоняй от Музейщика прилетит, – второй охранник лениво потянулся.

– Ах, Музейщик. Этот может. – Чёрный повернулся к Гвоздю: – Что-то мне подсказывает, что со мной здесь останется не старший лейтенант Чусик Е.Е.

– Товарищ капитан…

– Старший лейтенант! За дверь и ждать! Приказ.

Когда металлическая дверь закрывалась перед Чусиком, вид у того был слишком жалкий.

«Тряпка. Не отстаивает своё».

– По инструкции Объект-11 нельзя выносить из хранилища. Но можно использовать здесь, – первый охранник махнул рукой на лежанки. – Ноги мы связываем, чтобы не случилось абы чего.

– Абы чего – это чего? – поинтересовался Гвоздь.

– Видите ли, дорогой капитан Гвоздёв. Когда человек спит с сон-нитью, он как бы становится лунатиком. Идёт во сне – идёт и в реальности. Чтобы уберечь себя от ненужных травм лучше обвязывать ноги всё той же нитью – длины хватает как раз. Правильно, ребята?

– Так точно, Лев Борисович, – откликнулся более приветливый второй охранник. – Если связать ноги чем-то другим – не удержит. Разве что гусья верёвка справляется поперво́й. Потом она размыкается, и лунатик идёт в свой поход. Видели, знаем.

«Хотят связать ноги. Обездвижить. Сделать беззащитным».

– Ребята, я всё понимаю, инструкция. Но сами видите, товарищ капитан, знаменитый, не побоюсь этого звания, следователь Гвоздёв, у нас впервые. И он никогда не видел ни сон-нити, ни свистка. Силу первой он и пришёл испытать, чтобы поймать коварного злодея. А вот насчёт второго… Может, ребят, до начала сонной процедуры покажем гостю магию свиста?

– О, круто! – оживился второй охранник. – Будет весело. Правда, для использования Объекта-5 нужно особое разрешение.

Охотник подошёл к крайнему справа колпаку, под которым лежал бежевый предмет.

«Он хочет достать его. Чёрный хочет использовать свисток. Зачем?»

Гвоздь вздрогнул, когда призрачный Каминский возник рядом с цилиндрами. Старый наставник запустил руки под колпак – его пальцы прошли сквозь стекло, а потом и сквозь сам артефакт.

«Копай, Гвоздёв, копай!» – Призрак сложил ладони ковшиком и стал зачёрпывать воздух.

– Лев Борисович, вот вы спрашивали про мою тёщу и дачу. Ей бы как раз свистнуть в ухо из нашей Пятёрки, – до этого серьёзный первый охранник подозрительно расслабился; между пальцами у него гулял огрызок карандаша.

– Ванька, ну ты красавец. Так их, этих баб. Свистнуть и к ногтю. – Чёрный встал рядом с невидимым для него Каминским, от чего призрак недовольно отплыл в сторону и развеялся.

– Ага. К ногтю.

«Почему он так держит карандаш? Будто это не карандаш, а что-то другое, более опасное».

– Так что, я поднимаю склянку? А, Вань? – Охотник коснулся стекла.

– Ага. Только я не Ваня, а Паха. И у меня нет тёщи.

Мгновение, озарённое зелёным свечением – и в руках не-Вани вместо карандаша появился арбалет. По расширившимся зрачкам мужчины Гвоздь понял, что он и сам не ожидал этого.

– Чёрт! Мне нужен был пистолет Макарова! – Паха вскинул оружие, железный болт ударил в стену и тут же исчез, а сам арбалет вспыхнул зелёным, его контуры стали зыбкими.

«Не карандаш, а вёселко. Вот что он держал всё это время. Только этот редкий предмет Зашкапья может изменять свои формы по желанию хозяина».

Пока настоящий Ваня бил по тревожной кнопке на торце столешницы, Чёрный Охотник уже успел скинуть стеклянный колпак и схватить свисток.

– Назад! Объект у него! На метр! Назад! – закричал Паха, толкая своего напарника в сторону.

Гвоздь ещё до конца не осознал, что происходит, но кулаки, ласково прозванные недругами гвоздобоями, уже готовы были заехать в наглую кафельную улыбку. Пан или пропан.

Чёрный поднёс свисток к губам, подмигнул и свистнул.

Мир поблек. Он стал каким-то несущественным, пустым. Всё потеряло смысл. Кроме СЛОВ. Они были реальными. Тяжёлыми, как пуд железа или кит. Как железный кит. СЛОВА повелевали. Им нельзя было перечить в пустоте.

«УБЕЙ ИХ!» – звучал раскат гром. И гвоздобои слушались. Они били и били, раскатывали чьи-то лица в бугристые лепёшки с ломающимися мясистыми хрящами.

СЛОВА были миром. И так уже было когда-то.

«ВОЗЬМИ ЛЕДОРУБ И УБЕЙ ИХ!» – В руку легла деревянная рукоятка. В пустоте есть ледоруб. И им нужно бить. Чтобы убивать. Взмах и удар. Взмах и удар. Взмах и удар.

Какая-то тень удаляется, и шум от неё затихает в пустоте дрожащим шепелявым эхом: «…ищ …ан, …ищ … ан, …ищ …ан». Тень высокая и худая, она исчезает, проваливается сквозь дорогу света в царство мрака.

«ПУСТЬ БЕЖИТ. ДОБЕЙ ЭТИХ!»

И снова удар, руки сводит судорога.

«Сопротивляйся! Выбирайся из тупика!»

В пустоте есть фетровая шляпа. А у шляпы есть секрет… Нужно лишь выбраться из пустоты, и всё наладится. Пан или пропан.

Гвоздь успел выставить ногу, чтобы не поскользнуться. Клеёнка залита чем-то красным.

«Кровь».

Костяшки гвоздобоев сбиты. Вязкие красные нити тянутся от ледоруба в руке до проломленного черепа мужчины, чьи невидящие глаза уставились в замурованное окно. Кровавая дорожка тянется к стулу, на котором всё так же сидит и спит дежурный спецхрановец.

«Спит как убитый».

Призрачный Каминский наклоняется над телом и хладнокровно проворачивает пальцем в дырке в голове убитого. Слипшиеся волосы с кусочками мозгов похожи на заготовку для окрошки, которую только-только начали заливать тёмным дьявольским квасом.

– Господь всемогущий! Товарищ капитан, зачем, ну зачем вы убили их всех?! Что с вами?

Гвоздь медленно, как врезавшийся в дерево носорог, развернулся на голос. Металлическая переборка между комнатами была открытв. На пороге стоял Чусик, обхвативший себя руками, словно он пытался согреться.

– Нет. Это не я. Это другой. Не я. Другой. – Гвоздь разжал руку, и ледоруб упал в лужу натёкшей крови. Чёрное в красном.

– Я всё видел! Это были вы! Вы набросились на охранников в хранилище, избили их до смерти, а потом схватили ледоруб и начали им махать. Чёрный Охотник пытался вас остановить, но не смог. Вы были будто одержимый. Ничего не хотели слышать. И тогда он убежал через шкап. А вы…

– Я?

– Вы убили ещё двоих. Того спящего у батареи – вы его приговорили одним ударом, он даже не успел проснуться. А потом взялись за другого.

«Нестыковки. Нестыковки. Нестыковки. Чусик оставался за дверью в первой комнате. Как, в таком случае, он мог видеть, что случилось в самом хранилище до того, как открылась дверь? Много нестыковок».

– Как ты выжил? Почему не сбежал вместе с Охотником?

– Я пытался. Но не смог. Вы размахивали ледорубом с криками «Убить их всех!», и я не смог решиться бежать к шкапу. Получается, вы не прикончили меня, потому что я жалкий трус, да?

– Что ты городишь, Чусик? – Гвоздь выплюнул сгусток крови, кажется, он прикусил язык. Голова звенела чугунным колоколом.

– Вы больны, товарищ капитан. И вы это знаете. Мы все в отделе знаем. И генерал знает. Вас выпустили из психиатрической клиники только потому, что вы лучший следователь. И теперь вы сорвались. Как тогда…

«Не дай ему закончить! Вспоминать нельзя!»

– …когда вы убили свою…

«Нет!!!»

– …дочь.

Ноги Гвоздя подломились, он бухнулся на колени в лужу.

«Лжец!»

– Признайте, капитан, ах, мой дорогой капитан. Вы сумасшедший. Это же вы Страшила, правда? Не сложно догадаться, что маньяк – именно вы. Еще десять лет назад Голоса приказали вам убить родную дочку. А когда дело замяли, вы держались, как могли, но не смогли больше жить прежней жизнью.

– Как ты узнал?

– Что именно? То, что вы убили родную дочку – есть в вашем деле. Заключение психиатра, несколько томов наблюдений за вашим шизопатическим расстройством с его галлюцинациями и вспышками ярости. А то, что это вы убили тех несчастных женщин – я просто свёл все ниточки воедино.

«Чусик болван. Он не может свести дважды два».

– Одно я не могу понять, капитан. Зачем вы пытали их? Зачем вырезали у них на груди слово «страшно» со знаком вопроса? Пожалуйста, ответьте. Развернитесь к камерам и ответьте. Да, они записывают только изображение, а не звук, но всегда найдутся спецы чтения по губам. Прошу, капитан, облегчите душу.

– Я…

– Да, вот так, чётко и раздельно.

– …никого …не убивал.

– ПАКШ уже знает о случившемся благодаря камерам. Охотник, наверное, сейчас ведёт сюда подкрепление. Они расстреляют вас ещё с порога. И всё будет некрасиво. Разве такой смерти заслуживает гениальный капитан Гвоздёв?

«Копай, копай, копай».

Гвоздь застонал, вспоминая. Как накрывал тело курткой «Чукотка», только теперь пальчик, в детстве обводивший по контуру морского котика, был навеки неподвижен.

Было больно. Все приглушённые алкоголем и лекарствами воспоминания выбирались из закрытой кладовки. Гвоздь вспоминал. Как он несёт тело в машину. Как едет в ночи в лес. Как достаёт лопату. И копает. Копает. Копает.

– Там никого не было, Чусик.

– Что?

– Ты сказал, что узнал обо всём в моём деле. Но это ложь. Официально моя дочь пропала в шкапу.

«О да, ты почти докопался! Ну же, ну!»

Гвоздь не без труда поднялся на ноги. Он весь измазался кровью. Чусик стоял к нему спиной, поглаживая снятую трубку телефона.

– Как жаль, что вы упрямый осёл, капитан. Не скрою, у меня была одна хорошая идейка – свести вас с ума здесь и сейчас.

«Пусть говорит. Выжди, соберись с силами и ударь».

– Да, я бы сказал, что звонили из отдела, что вашу дочь, живую и здоровую, похитил ужасный маньяк Страшила, что он будет терзать её, трогать холодным скальпелем её грудь, оставляя ниточки порезов. И вы бы наверняка сломались, капитан, упали в пучину безумия. Я пожалел вас, дал возможность разыграть другую сказку. Страшную, но не жуткую. А вы отказались. Вам бы просто сознаться в ваших зверствах, а потом красиво покончить с собой. Но вы упорствуете. А значит, мне придётся взять на себя вашу ношу. Вам страшно, капитан?

Чусик повернулся. В руках ледоруб. На лице знакомая ухмылка. Наглая. Хищная.

«Это он!»

– Ты и есть Страшила! – Гвоздь выдохнул весь воздух из груди.

– Браво! – Чусик картинно похлопал свободной рукой по рукоятке. – Психопат отрицает реальность и готов во всех видеть чудовищ. Во всех, но только не в себе – единственном реальном монстре из всех.

«Пан или пропан. Сейчас!»

Гвоздь побежал на Чусика, готовясь сбить его с ног и оглушить ударами гвоздобоев. Но старший лейтенант был быстрее. Он отпрыгнул назад, поднёс зажатый в кулаке предмет ко рту и свистнул.

Свист вышел жалким, будто певчий дрозд поперхнулся собственной трелью. Такой звук можно услышать только от человека, который пытается свистеть, но не умеет.

Чусик-Страшила разжал кулак. На ладони лежал сплющенный моток красной нитки.

– Упс. Перепутал.

– А я нет! – Гвоздь выбил моток из руки безумца. От удара тот пошатнулся и завалился на стол. Телефонная трубка с доносящимся издалека «Ответьте! Спецхранилище № 6, ответьте!» повисла на пружинке провода.

Гвоздь не успел навалиться на свою добычу. Чусик ловко перекатился набок и отпрыгнул в сторону. Теперь он стоял рядом с прожектором и дверцей шкапа.

И тут из недр шкапа, вынырнув в луче софита, объявился ещё один Чусик.

«Боже милостивый, их двое!»

– Товарищ капитан, берегитесь, Охотник… Аааа! – увидев самого себя, новый Чусик отпрянул. Перед собой он неуверенно выставил ледоруб.

«Руки дрожат. Неправильный хват. Этот Чусик настоящий. Он убежал в самом начале бойни».

– Надо же, кто вернулся. Трусишка зайка серенький. Ты испортил мне драматическую сцену, ты в курсе? – Фальшивый Чусик полез рукой в карман куртки.

«Свисток! В самом начале он перепутал его с мотком ниток и теперь хочет достать правильный артефакт».

– Чусик, бей гадину!

Старший лейтенант замахнулся ледорубом, но его жуткая копия была быстрее. Заблокировав локтем удар, Страшила вынужден был забыть о свистке. Он сам схватился за рукоятку.

В лихой борьбе за оружие Чусики несколько раз перекрутились.

«Вмешайся!»

Призрачный Каминский снова появился в комнате. Он стоял за Чусиками и задумчиво разглядывал их.

«Кто из них настоящий?»

Один из Чусиков проиграл в борьбе за ледоруб и отбежал в сторону. Второй медленно наступал на него.

«Кто из них кто? Настоящий Чусик скорее бы проиграл, чем выиграл. Но что, если в этот раз нет?»

Безоружный Чусик бросил умоляющий взгляд на Гвоздя:

– Товарищ капитан! Помогите! Это я!

Второй парень с вызовом ответил:

– Товарищ капитан, не верьте ему! Охотник – слизкая тварь. Он использовал свисток на вас, чтобы заставить убить охрану.

– Да, он заставил. А потом превратился в меня. Я докажу, что настоящий. Сегодня мы с вами считали коров. Я сбил вас со счёта. А потом вы спросили меня про монстеру.

– Не слушайте его, товарищ капитан! Там были камеры. Охотник и инспектор всё видели и слышали из кабинета.

«Он прав. Главный инспектор знал, что я спросил Чусика про растение. Значит, изображение передавалось со звуком. И там же был Охотник».

– Всё да не всё! Товарищ капитан, кодовое слово, о котором мы говорили! Пусть он скажет его!

«Страшила умён. Если настоящий Чусик скажет правильное слово, то фальшивый сразу же его повторит. И всё преимущество развалится, придётся начинать сначала. Нужно быть хитрее».

Краем глаза Гвоздь видел вышагивающего по клеёнке Каминского. Наставник покачивал указательным пальцем, будто пересчитывал трупы на полу.

«Коровы и быки. Отвлекающий манёвр».

– Чусик, я обещал, что никогда не произнесу то слово. И ты ответил, чтобы я никогда не говорил никогда. Признаю, я ошибался. Только такой идиот, как ты, мог выбрать в кодовые слова «энурез».

Безоружный Чусик бросил взгляд на Гвоздя:

– Вот вы его и произнесли, товарищ капитан.

– Ага, ублюдок. Только ты не угадал.

Гвоздь впечатал свой гвоздобой в лицо облажавшегося Чусика. Тот повалился прямо на прожектор. Посыпались осколки. Луч погас.

Гвоздь хотел схватить оборотня за воротник куртки, но тот вывернулся и замахнулся осколком. Пришлось отступить на полшага. Этого хватило, чтобы Страшила вскочил на ноги и бросился в шкап.

«Преследовать глупо. Там темно. А у него свисток. Свисток! Он же сейчас его достанет…»

Гвоздь навалился на дверцу и захлопнул её.

– Товарищ капитан, мы можем подпереть дверь прожектором или генератором! Ему точно не хватит сил выбраться. Мне бы не хватило.

– Чусик, тебе ума не хватило, когда его раздавали. Даже детсадовцы знают, что изнутри дверцу шкапа невозможно открыть. Только снаружи, из нашего мира.

– Признаю, я прогуливал Шкапистику, – Чусик виновато развёл руки. – А круто вы с тайным словом. «Энурез», нет, ну реально, я бы до такого никогда не додумался. То ли дело моё. «Писюнишка» – это звучит гордо!

Хотелось цинично пошутить, но тут на столе зазвонил дисковый телефон – тот, что уцелел при драке.

– Да. – Гвоздь снял трубку и тут же поморщился – на белом пластике остались кровавые отпечатки. – Гвоздёв на проводе. Дежурный подойти не может. Сами должны видеть. – Он помахал рукой вертящимся рылам видеокамер. – Да. На спецхранилище №6 совершено нападение. Как слышите? Нападение. Лев Борисович Чёрный, верно. Он может менять облик. И он – Страшила. Да, тот самый маньяк. Двое убитых, ещё двоих не проверял, но, скорее всего, тоже. Старший лейтенант жив, как видите. Преступник сбежал в шкап. Дверцу закрыли, да. Артефакты? Свисток потерян. А второй…

Гвоздь незаметно от камер подцепил окровавленным пальцем петельку шерстяной нитки – моток всё так же валялся на столе, обронённый Страшилой. Предмет удачно упал между телефонами, и видеонаблюдению был недоступен.

– Второй артефакт тоже потерян, увы. Что? Ждать дежурную группу ШОКа? Пробьются снаружи через заложенный вход? Так точно. Всё понял. Ждём. Конец связи.

Гвоздь положил трубку. Посмотрел на выжидающего Чусика.

– Что вам сказали, товарищ капитан? Какие инструкции?

– Приказали ждать, когда появится конница. Не знаю, что такое «Протокол Засов», но, похоже, ПАКШ собирается закрыть все шкапы, находящиеся у него под контролем.

– И мы будем просто сидеть тут и ждать? В окружении трупов?

«Найди зверя. Пока он загнан. Найди и убей. Он должен ответить за то, что заставил вспомнить. Он должен познать боль. Убей. Убей. Убей!!!»

Гвоздь уселся на край стола и снял шляпу. Блуждающий по комнате Каминский исчез.

– Верно. Будем ждать, – сказал Гвоздь, стараясь чётко выговаривать слова и не сводя глаз с камеры. – Подойди ближе, Чусик. Что это у тебя там, не рана ли?

– Не, это просто грязь.

Гвоздь подождал, когда старший лейтенант приблизится и заслонит собою камеры. И тогда внёс существенную поправку с своё предыдущее обещание:

– Слушай внимательно, Чусик. Не двигайся, стой прямо, за нами наблюдают. Мы не будем просто сидеть. С каждой потраченной минутой убийца удаляется от нас. Он может найти открытый шкап вне Лестницы, и тогда он вновь окажется по нашу сторону. Нет времени просто ждать. Мы вспугнули зверя, и сейчас он крайне опасен.

– Но что мы можем?

– Кое-что. Нужно попробовать. Даю тебе слово, Чусик, я поймаю монстра. И убью его.

Гвоздь начал незаметно разматывать красный шерстяной моток.

****

В дверях кабинета, отодвинув испуганную секретаршу, стоял бледный мужчина в костюме-тройке. Он нервно облизывал шелушащиеся губы.

– Главный инспектор, что вы себе позволяете? Проходы по Лестнице Якова заперты, наших представителей не пускают обратно. Как это понимать?

Инспектор примирительно поднял руки.

– Варя, всё нормально. Закрой дверь с другой стороны. И… приготовь, пожалуйста, наш фирменный кофе с новым вкусом для дорого гостя.

Секретарша кивнула и пропустила мужчину вперёд. «Дорогой гость» с порога продолжил говорить на повышенных тонах:

– Да, закрывать двери вы любите, как я погляжу. Главный инспектор, это вы отдали приказ захлопнуть дверцы всех ваших шкапов?

– Они такие же наши, как и ваши, консул Дейра. Не беспокойтесь, это временная мера. Как только мы поймаем одного человека, все выходы на вертикаль Лестницы Якова будут снова открыты.

– Ради одного хомо сапиенса вы поставили под угрозу сотрудничество между нашими цивилизациями? Мы ждём поставок продукции, а вы перекрываете безопасный путь на Костяное плато. Самонадеянно даже для вашего вида.

– Поверьте, консул, это очень опасный хомо сапиенс. Как выяснилось, у него был рыбий скелет.

– Что?! Вы рассекретили рыбью кость? Если люди узнают, что в Зашкапье есть предмет, позволяющий своим владельцам принимать любой облик – случится взрыв. Никому не поздоровится, главный инспектор. Ваши отгрызенные ноги будут не единственным, чего вы можете лишиться. Ра-ра очень любят человеческий костный мозг, вам напомнить об этом?

Глава ПАКШа нахмурился. Он не привык, чтобы ему угрожали.

– Держите своих ящериц подальше от края Стены, господин консул. Я тоже могу вам напомнить – это ваш вид зависит от нашего, а не наоборот. Мы у себя дома, в отличие от вас.

– Надолго ли? – консул часто заморгал, после чего сел за стол, достал бутылочку с пипеткой и поочерёдно закапал глаза.

– Надолго.

– Самонадеянные люди. Так что там с вашим очень опасным хомо сапиенсом? Как скоро вы его нейтрализуете?

– Мы делаем всё от нас зависящее, чтобы уложиться в кратчайшие сроки. Дело осложняется тем, что у него… – главный инспектор вздохнул, предвидя реакцию собеседника, – …теперь есть ещё и свисток.

– ЧТОООО?!! Мы позволили вам владеть свистком под гарантии надёжной охраны. А вы решили, что это пустяк, что вещью можно разбрасываться?! Может, мы сделали ставку не на того енота, как у вас говорят?

– Лошадь, – механически поправил инспектор.

– Да хоть кисельного варана! Заключи мы сделку с ненасытными, и то бы получили больше!

– Что ж не заключили? Они любят кости, а их у вас целые горы. И ещё, как говорят, они очень любят вас.

– Не ёрничайте, главный инспектор. Вы в курсе, что итики, вероятно, вновь собрали полный Набор? Они готовятся отправить экспедицию в Красное. Один из наших агентов сообщает, что они ищут Проводников.

– Итики проснулись? – Глава ПАКШа рефлекторно вздрогнул.

– А вы не знали? Уже несколько месяцев как паразиты вышли из спячки. У вас, людей, вообще есть кто-то рядом с Капищем?

– Есть.

– Да ладно! Инспектор, вы ничего не знаете, ничего не можете. Врёте и делаете вид, что так и нужно вести дела. Когда вы откроете шкапы, мне придётся отправиться на Костяное плато и доложить Иерарху. Я буду ратовать за пересмотр соглашения с вашим видом.

– Конечно, консул Дейра. Вы в своём праве.

В кабинет вошла секретарша Варя с подносом и двумя кофейными чашками, над которыми вились струйки пара. Вопросительно посмотрела на инспектора, получив в ответ одобрительный кивок.

– Прошу, консул, попробуйте кофе. Человечество в лице нашей скромной организации приносит вашей великой цивилизации извинения за все неудобства.

– Задабриваете подачками и лестью? Ничего не выйдет. А кофе я выпью. Любопытная жидкость.

Консул пригубил горячий напиток, облизнулся. И тут же выпучил глаза, начал кашлять:

– Мята? Вы добавили, кхе-кхе, мяту? Ментол… яд… Иерарх узнает…

Консул забился в конвульсиях, после чего закатил глаза и завалился на стол.

– Он не узнает, консул Дейра. Мы скажем, что произошёл несчастный случай. Когда шкапы снова открылись, бедный консул торопился к себе домой с важными вестями, но оступился на Лестнице и упал со Стены. Ведь всё так и было, не правда ли, Варенька? Кстати, спасибо за кофе. Сегодня он как никогда бесподобный.

– Всё так и было, шеф. Я прикажу, чтобы тело отнесли в морозильник.

– Что бы я без тебя делал, Варенька. Какие новости по Чёрному, его нашли?

– Ищут. Десять минут назад звонили из МИДа. Какой-то очередной иностранный специалист по шпионажу решил наведаться в Венский Лес и записался под видом туриста в одну из дилетантских групп шкаполазов.

– И что с ним?

– Он сейчас там, в Зашкапье. Сутки назад его группа вошла через один из полуофициальных проходов рядом с Лестницей Якова.

Инспектор почесал протез. Давняя привычка, ещё с тех пор, когда были ноги. Когда он нервничал, начинали чесаться колени.

– С каких пор шкаполазы водят свои группы через подконтрольные нам шкапы?

– Выясняем. Но налицо коррупционная составляющая. Не все проходы надлежаще охранялись.

– Ты уж выясни, Варенька, выясни. Нужно будет найти эту группу. Не хватало нам сейчас вторых зябликовцев с привкусом международного скандала.

– Приказать отправить группу ШОКа?

– Зачем же так сразу? За дверцей сейчас разгуливает меняющий внешность маньяк со свистком. Надёжнее подождать пару дней, пока он не превратится в сосульку.

– А как же группа шкаполазов? Они ведь тоже там замёрзнут.

– Я же не сказал, что их нужно найти именно живыми. Да, это желательно. Но если не выйдет, разве ж мы виноваты? ПАКШ давно просит принять законопроект о всеобщем запрете прохода в шкапы и уголовной ответственности за нарушение, в частности, за срыв поверочной пломбы и проникновение в пространство аномалий. Главное в нашем случае, чтобы были тела. Как говорят коллеги-смежники, есть тело, есть дело. А это уже определённость. Посыл ясен?

– Да, шеф.

– Хорошо. Свяжи меня с Музейщиком. Нужно проконсультироваться по итикам. Консул мог и приврать насчёт их пробуждения.

Варя заметно смутилась.

– Что такое, Варенька?

– Ромуальд Викторович просил не говорить вам. Пять дней назад он взял трёх людей из Спецхрана и отправился в Зашкапье.

– Куда именно? – главный инспектор почесал пластиковую коленку.

– На Костяное плато, станция Капище. Хотел изучить итиков и провести изыскательские работы. Говорил, что результаты могут превзойти все ожидания.

– Да, боюсь, что превзойдут. Если итики проснулись в самом деле, и если рядом будут люди… Что ж, кажется, у нас чрезвычайная ситуация…

****

Брелок ключа только-только ударился о край двери, а в прихожей уже подозрительная суета.

– Фёдор Кузьмич, что ж вы не на шахматном турнире? Ой, а что у вас с лицом? Не делайте мне тревожно, рассказывайте, не томите.

– Турнир закончился преждевременно. С виду не скажешь, но шахматисты – жестокие люди. Когда они проигрывают, в ход идут не только кони и ферзи, но и тяжёлая артиллерия. Пришлось отступить, чтобы обдумать новую стратегию. Впрочем, партия ещё далека от завершения. Но позвольте спросить, дорогая моя Анфиса Марковна, что вы делаете сегодня у меня дома? Запланированная уборка, кажется, уже была в этом месяце.

– Была. Но я ж, дура пенсионная, забыла вас предупредить, что скоро уезжаю делать здоровье в Минеральные Воды. На целый месяц. И вот представьте такую мысль – лучше убраться сейчас, чем потом, когда я сделаюсь отдохнувшей, а вы чихающим от пыли. И кто я такая, чтобы сопротивляться этой мысли?

– Восхищаюсь вашей самоотдачей, Анфиса Марковна. Если бы я не был таким убеждённым холостяком, то предположил бы, что вы хотите женить меня на себе.

– Ох-ох, Фёдор Кузьмич, не делайте мне смущение. Румянец в моём возрасте излишне подчёркивает морщины.

Старая юлит. Волнуется. Скрывает. Что-то нашла? Нет, на этой квартире ничего нет. Разве что… Шкап.

– Фёдор Кузьмич, да куда ж вы идёте не разувшись? У вас ведь ковёр. Запачкаете ещё.

Ага, пломба аккуратно снята. Кто-то прошёл в шкап. Интересный поворот событий.

– Анфиса Марковна, вы когда-нибудь слышали выражение – «где едят, не гадят»?

– Ох, Фёдор Кузьмич, вы что, сделали себе расстройство желудка в той шмурдячной столовой на углу дома?

– Всё шутите, дорогая моя Анфиса Марковна. Но я же вижу, вы что-то хотите мне рассказать. Очень сильно хотите. И кто я такой, чтобы сопротивляться вашему желанию? – Широкая улыбка отразилась в зеркале на тумбочке. – Для начала ответьте на один вопрос – вам сейчас страшно?

--------------------------------------------------------------------------

Продолжение общего сюжета будет в следующей истории.

И очередность некоторых событий зависит от вас, уважаемые читатели.

О чем бы вы узнать в первую очередь – о поисках капитана Гвоздёва, в которых мы познакомимся ближе с артефактом сон-нитью, а также узнаем, что делал Гвоздёв до того как наткнулся на Фазанова во второй истории и что было дальше?

Или же пока оставим капитана и вернёмся на сутки назад, чтобы познакомиться с новыми героями, отправившимися на экскурсию в Зашкапье? Героями, которые точно не оставят вас равнодушными, а также новыми артефактами и новыми тайнами вместе с жуткими обитателями Зашкапья.