Записки обыкновенности, часть 1.⁠⁠

// Просто небольшой рассказ, что пишу иногда. Помогает справляться с мыслями и девать куда-то себя и эмоции. Первый кусок. Если кому-то придется по душе, я буду рад. Have fun.

　　Надежда — один из видов жестокости.

　　© Доктор Кто

　　Это было как раз то время, когда я слишком много думал и слишком мало спал. Дни медленно переходили в ночи, ночи обратно в дни, и этот бесконечный поток сбивал меня с толку. Сезоны неумолимо быстро сменяли друг друга и каждое утро я лениво шел на балкон чтобы понять какой именно сейчас. Не то чтобы это было действительно важно, ведь моя жизнь крайне однообразна, но так почему-то было спокойнее. Всё это было подобно чувству падения с высокой скалы. Бесконечного падения, которому нет конца.

　　 Вокруг, казалось, было всё, что необходимо для комфортного существования, но хотелось именно жить. Уставшее и изможденное нутро требовало чуда, волшебства, чего-то, что вызывало бы эмоции, а не пробуждало скользкое чувство дежавю. Чем больше я смотрел на людей, слушал обрывки их разговоров, наблюдал за их поведением — тем больше понимал, что они уже совсем не такие как в тех книгах и историях взрослых, на которых я вырос. А, может, никогда такими и не были. Кто знает?

　　 Тяжело описать как проходили мои дни. Происходило множество всего и, в тоже время, ничего, что было бы достойно внимания. Это словно когда вам звонят родители и спрашивают, что у вас нового, а вы, перебрав в голове все последние события, осознаете, что и рассказать то, в общем, не о чем.

　　 Я машинально что-то делал на работе, стараясь уставать так, чтобы не было сил даже думать по вечерам, тихо мечтал о сне, при этом отказываясь от него, и поздно возвращался домой, иногда даже ужиная. Жизнь от выходных до выходных и гадкое осознание того, что, может, это и есть жизнь. Думаю, такая мысль до боли знакома всем.

　　 Убегая от всего этого, пытался найти спасение, стуча в дверь бестолковых знакомств, сигарет и случайных связей. Вот только в какой-то момент эту дверь открыли и сказали, чтобы я проваливал, ибо спасения там нет и никогда было. Это слегка сбило с толку, ведь где искать столь желанную панацею стало той еще загадкой.

　　 — Ой, та нас с Алёной так харило их кормить. Сначала через раз сыпали им там что-то, а потом, как вспомнили, что эту стеклянную байду надо чистить без конца, так и вовсе забили. Даже стало интересно, сколько они без корма продержатся, пока не передохнут, — хихикая, рассказывала разукрашенная кисонька в вызывающем платье.

　　 — И сколько? — спросила её другая, с ярко накрашенными губищами.

　　 — Та с месяц что-то там барахтались, а потом кверху брюхом всплыли.

　　 Все почему-то засмеялись. Я, резко вырванный из своих мыслей в самую гущу разговора, стоял в недоумении.

　　 — Эм, вы что морили их голодом, пока они не умерли?

　　 — Ага, — улыбнулась первая кисонька.

　　 Внутри похолодело. Какой же хладнокровной мразью надо быть, чтобы изо дня в день, в течении месяца, наблюдать как животные медленно умирают.

　　 — А почем было просто их не отдать кому-либо? Зачем вы их вообще заводили?

　　 — Та блин, так я же рассказывала, чем ты слушал. Алене кто-то из кавалеров притащил целых аквариум этот гребанный, потому что она ляпнула, что всю жизнь о нем мечтала. Рыбки то не мои, чего мне их отдавать кому-то? А Алене это на фиг не сдалось. Кстати, примерно так же у нас ебучий сфинкс появился. Вечно орал как ебанутый. В итоге, Аленка его на на балконе начала закрывать. Он там всю зиму просидел как идиот. Тупо сидел перед окном и с балкона палил на нас, ну чистый черт.

　　 — Стоп, вы что держали сфинкса на балконе? Зимой? Вы его хоть кормили?

　　 — Та как когда. Алене вообще плевать было, а я там, иногда, что-то кидала ему, если не забывала. Господи, как вспомню ту морду, такой мерзкий, вы просто представьте, просыпаетесь, а на вас эта тварь смотрит. Если кому нужно будет сэкономить гриме для фильмов ужасов, то покупайте тебе сфинкса.

　　 Все, кроме меня, почему-то снова засмеялись. То ли от услышанного, то ли от реакции окружающей компании, то ли от непонимания, как я тут очутился, но я был в шоке. Совсем никого не смутило, что эта пафосная девица только что с ухмылкой поведала, что они с подругой морили голодом и издевались над животными. Для всех в этой компании это было более, чем нормально. В тот момент я почувствовал высшую степень омерзения.

　　 Вокруг меня стояло множество существ, но среди них не было людей. Под взгляды полные непонимания, поспешил докурить и, не прощаясь, убраться от них подальше.

　　 Кроме внешней красоты, должна быть еще и внутренняя. Мы привлекаем людей внешностью, но заинтересовать, по-настоящему, можем исключительно внутренней красотой и правильными поступками. По крайней мере, именно так меня учила бабушка.

　　 Знаешь, я все еще где-то в глубине моей маленькой души надеюсь, что на самом деле все не так и может измениться, главное — начать. Хотя бы с себя. Но, с каждым годом, будучи окруженным ложью, жестокостью, разочарованием и фальшью, все больше понимаю, что тоже начинаю принимать все эти пороки человечества как что-то обыденное, как некую данность. Начал забывать, что есть та самая, первозданная, “красота”. И сегодня, мне кажется, что во мне уже не осталось ни капли настоящей красоты и сил на поступки, а осталось только смирение со всем вокруг. Я всё проебал. Прости меня, бабушка.

　　 Размышляя обо всем этом, я дошел до трамвайной остановки...