Эй, толстый! Пятый сезон. 81 серия
Эй, толстый! 1 сезон в HD качестве
«Ну, вот и все», – подумала Маруся. Хотя что – все? После необъяснимой потери памяти пластмассовая мать вовсе не была уверена, что находится в мире живых. Если она все еще находится на территории физического существования, то ее сейчас убьют. А вместе с ней детей. Если мертва – то, наверное, по фиг. Хотя кто его знает, что там, на том свете? Вдруг убьют еще сильнее? Вдруг из какой-нибудь затхлой преисподней заявится уебище и затащит Марусю куда-нибудь в бездну?
– Идите на кухню, – шепнула перепуганным детям Маруся. – Берите ножи. Из кухни есть выход на балкон. Я открою дверь. Слушайте, что происходит в прихожей, оттуда, с балкона. Если все плохо – запирайтесь и орите. Зовите на помощь.
– Но, мама, – тихо сказал Даниил. – Может, мы втроем справимся?
– Даже не думай, – покачала головой Маруся.
– Мам, нет.
– Будь умным мальчиком, – сказала пластмассовая мать.
Как шумовая граната разорвался в прихожей звук дверного звонка. Незваный гость принялся колотить в дверь кулаком. Бум! Бум! Бум!
Даниил обнял Марусю. Колючая слеза засвербела в глазу.
– Чем бы ни кончилось, мама, спасибо тебе! – сказал Даниил.
– Рада была познакомиться, тетя Маруся, – добавила Марианна.
– Действуйте, как я сказала, – нарочито сухо, чтобы не разреветься, прошептала Маруся. – Никакой самодеятельности. Если послушаетесь меня, шанс выжить у вас есть. В случае художественной самодеятельности – никакого.
Она мягко оттолкнула Даниила.
ДЗЗЗЗЗЫЫЫННННЬ!
Из жестоких времен интерната при Академии наук Маруся знала, что сдержать слезы – на самом деле, можно. Надо перетерпеть первые несколько секунд, а дальше – легко. То же и с щекоткой. И со сном. И с болью. Несколько секунд – просто невыносимы. Потом легко.
Из кухни доносилось позвякивание. Дети взяли ножи.
– Клевая у тебя мама, – услышала Маруся. – Настоящий параноик. Уважаю!
«Заткнись, дура!» – захотелось закричать Марусе.
Правда, в данный момент были заботы куда важнее.
Маруся задержала дыхание и посмотрела в глазок. Гость не прятал своего лица. Он словно знал, что Маруся его рассматривает. И поворачивался то так, то этак. И действительно, визитер был Марусе знаком. Даже не смутно. Она уже видела его сегодня. Это был хипстер с трассы, который пытался остановить «ренегат».
Маруся открыла дверь.
Пластмассовая мать думала, что почувствует падение в бездну. Но нет. Ничего подобного. Маруся вообще была подозрительно спокойна.
На площадке был только хипстер. Еще более знакомый. Бородка, лукавый взгляд. Да, Маруся поняла, что знает его не только по инциденту на трассе. Хипстер определенно присутствовал в ее жизни. Наверняка в ее стертом из памяти эпизоде.
Гость ухмылялся в бороду. Это не смотрелось ни зловеще, ни гнусно. Бородач ухитрился сделать свою ухмылку обаятельной.
– Заходи, – сказала Маруся.
Он, кажется, не представлял угрозы. А слишком долго держать дверь открытой – не стоит. Кто может знать, кто еще, помимо хипстера, захочет войти?
– Ты меня помнишь? – без особой уверенности спросил незваный гость.
– Нет, – сказала Маруся.
И посторонилась, пропуская бородача.
Из кухни высунулся Даниил.
– Мама, все в порядке?
Дурака кусок. Зачем нарушать инструкции?
– Здрасьте! – продолжал Даниил самодеятельность. Теперь он здоровался с непонятным гостем.
– Здравствуй, Даниил, – сказал бородач.
– Вы меня знаете? – удивился сын.
– Да. И твою маму. И брата. И Марианну.
– Что? Да кто вы такой? – Это уже говорила Марианна. Она вышла из кухни, как и надо, с ножом в руках.
А пластмассовая мать поняла, что ситуация выходит из-под контроля. Притом потенциальная высокая трагедия превращалась в сомнительный балаган. Это разозлило Марусю.
– Твоя мама, Даниил, называла меня Хоттабычем.
– Что? – оторопела Маруся.
Она ощутила себя сосулькой. Точнее, узницей обжигающе холодной сосульки. А как иначе? Глубоко личная, шизофреническая, в общем-то, галлюцинация, в реальности которой пластмассовая мать даже не была на 100% уверена, представавшая в трещинах на асфальте и изломах теней, теперь обрела плоть. Так, что ли?
– Кто ты, нахуй, такой?
– Джинн. Хотя и ваш ангел-хранитель – тоже. Теперь уже падший.
В прихожей вязкой соплей повисла тишина.
– Вот это дядя гонит, – закрякал мультипликационный голосок из под балахона Марианны. – Дядя, отсыпь.
Для мира живых это была странная ситуация. А для мира мертвых, наверное, вполне себе приемлемая. «Значит, мы все-таки там!» – с огорчением поняла Маруся.
– Зачем ты пришел? – спросила вслух пластмассовая мать. – Я умерла, а ты…
– Ты жива, – печально сказал Хоттабыч. – Не выдумывай лишнего. То, что ты себе воображаешь – это следствие потери памяти. Ты просто узнала то, что не следовало, и тебе стерли память.
– Кто? – ошарашенно спросила Маруся.
– Давай я не буду говорить, кто. Иначе они снова придут.
– Какие еще они?
– Неважно, – покачал головой Хоттабыч. – Они тебе не враги. Пока не враги. Если их раздражать, они ими станут.
– Во что я влипла?
– От той братвы ты, считай, отделалась, – сказал Хоттабыч и постучал себя по голове, поверх модной стрижки – хипстерского ирокеза. – Вот этим. Но сейчас у тебя другие проблемы. У вас у всех.
– Какие? – спросила Маруся.
– Вам надо уходить отсюда.
– Послушайте, дядя, – сказала Марианна. – Я не знаю, во что влипла тетя Маруся, но я, знаете, вообще-то здесь прописана.
– Ты сейчас теряешь время. Сюда идут плохие люди.
– Кто они?
– Лёма и его толпа, – сказал Хоттабыч.
Сосулька ужаса охватила Марусино тело еще жестче.
– Но как? Откуда он узнал?
– Во-первых, ты прикончила его сынка.
– «Васю», что ли?
– Во-вторых, прикончив сынка, ты послала Лёму нахуй, а это слышал не только он.
Маруся перехватила взгляд Марианны, и пластмассовой матери вдруг стало неловко.
– В-третьих, он тебя искал еще двадцать пять лет назад.
– Но откуда он знает, что я здесь? – спросила Маруся.
– Маячок в джипе, – сказал Хоттабыч. – Достаточно точная геолокация. К тому же вчера сынок похвастался Лёме, что выставил на бабки трансвестита, отец спросил адрес, и Лема продиктовал ему его прямо из паспорта Анны.
– А сейчас «ренегат» стоит прямо во дворе, – сказала Маруся.
– Совершенно верно, – кивнул джинн. – И Лёма уже сложил два и два. Спасайтесь.
– Это очень опасно? – спросила Марианна.
– Это смерть, – сказал Хоттабыч.
– Прости меня, девочка, – сказала Маруся. – Я тебя втянула.
– Это я втянул, – сказал Даниил. – Мне надо просить прощения. А мама, наоборот, разруливала. Ну, в общем…
– Ладно вам, – отмахнулась Марианна. – Все равно родаки эту квартиру хотят на продажу выставить. Это же не навсегда? Мне надо собраться.
– Нет, – сказал Хоттабыч. – Надо уходить. Сейчас же. Может быть уже поздно.
– Но ты же с нами? – сказала Маруся. – Ты же можешь все.
– Нет, – печально сказал Хоттабыч.
– Что «нет»? Ты не с нами?
– Я не всемогущ, – сказал падший джинн.
– Но ты же можешь…
– Сейчас я не могу ничего, – отрезал джинн. – Меня лишили способностей на год. Но если вы погибнете, то лишат навсегда.
– Кто? – спросила Маруся.
– Тебе лучше не знать.
– Это те же, кто стер мне память?
Хоттабыч не стал утруждать себя даже кивком головы.
– Уходите, – сказал он.
***
Маруся подхватила свою дорожную сумку. Даниил вообще был налегке. Марианна метнулась в комнату и сем-то там грохотала, споря с мультяшным голосом под балахоном.
– Марианна, ты всех задерживаешь, – сказал Хоттабыч.
– Подождите уж, я сумочку собираю, – ответила из комнаты девчонка. – И вообще, может, вы сами в бега пуститесь, а я останусь?
– Это не выход, – мягко сказал Хоттабыч. – Поторопись.
Марианна, надо отдать ей должное, заткнулась.
«Хорошая девочка», – подумала Маруся.
Наконец, Марианна вышла с довольно-таки большой дорожной сумкой. И маленькой сумочкой на плече.
– Брось чемодан, – сказал Хоттабыч.
– Ну, уж извините! Там все необходимое.
– Нет, – жестко сказал Хоттабыч. – Почему я вынужден терять время на пререкания с тобой, женщина?
– Так, – синхронно сказали и Маруся, и Марианна, и Даниил.
– Время! – простонал джинн. – Вы даже не представляете, насколько его у вас нет!
Он распахнул дверь. Шумел лифт.
Когда все вышли, Марианна принялась запирать дверь. Происходило это невероятно долго.
Даниил и Маруся уже стояли на лестничной площадке, а Хоттабыч придерживал дверь на лестницу.
Наконец, Марианна заперла замки и направилась к лестнице. Хоттабыч впустил ее, бесшумно прикрыл.
В подъезде стало тихо. Лифт замолчал. А затем раздался шум открывающихся дверей.
Этажом выше.
Раздались мужские голоса.
– Э! Это не тот этаж, нахуй!
– Как не тот?
– Не тот. Нам ниже. Так, ты пиздуй по лестнице, а мы поедем.
«Их минимум трое», – поняла Маруся.
Хоттабыч стоял, приложив палец к губам. Указал вниз.
Беглецы стали спускаться на этаж ниже. Образцово тихо.
А над ними уже громыхали шаги. Кто-то бежал, перескакивая через две ступеньки.
Беглецы были уже на пятом этаже, когда прямо над ними прогрохотали шаги, открылась и хлопнула дверь.
«Наверх!» – показал Хоттабыч.
«Наверх?» – удивленно вскинула брови Маруся.
Падший джинн кивнул. И снова приложил палец к губам.
С площадки шестого этажа доносились голоса:
– Эй, аткривяйте, нахуй! Знаем, что дома сидите. Слишь?
Дззззыыыннннь! Бум-бум-бум кулаком.
– Аткривяй, нахуй! Хуже будет, отвечаю.
Марианна открыла рот, словно задыхаясь.
Теперь уже и Маруся приложила палец к губам.
В суматошном молчании они продолжили путь наверх.
В тишине они дошли до последнего этажа. Дальше был только выход на крышу. Чтобы попасть туда, надо было подняться еще по лестнице из арматуры. Но, впрочем, особого смысла в этом действии не виделось. Дверь была закрыта на большой висячий замок.
– Ты умеешь открывать замки, – прошептал Марусе Хоттабыч.
– Мне нечем, – призналась Маруся. – У меня ничего нет с собой.
– Что нужно?
– Пилка для ногтей, шпильки.
– У меня есть, – сказала Марианна.
«Хорошая девочка», – в который уже раз за сегодня подумала Маруся.
Замок Маруся открывала в очень напряженной тишине. Снизу, где Марианнину квартиру штурмовали чечены, доносился шум. Замок проржавел, не поддавался.
Где-то внизу хлопнула дверь.
– Да не могли они съебаться, отвечаю! – донесся голос с нарочитым акцентом.
– Так, ты – вверх иди, ты вниз, – скомандовал кто-то.
– У нас снова мало времени, – прошептал Хоттабыч.
Замок, наконец, щелкнул. Путь на крышу был открыт.
На крыше было жарко. Рубероид и железо – все нагрелось на солнце за этот долгий летний день.
Маруся поняла, что они оказались в западне. Хотя…
Хотя не надо позволять страху овладеть тобой – вот что говорили ей все те, кто учил ее выживать в этом жестоком мире. Жертва должна переходить в контратаки, быть охотником.
Маруся махнула своим спутникам живой рукой. Уходите, мол. Хоттабыч кивнул и повел детей за будку выхода в соседний подъезд.
А Маруся застыла у двери, вжалась в стену. Шаги преследователя были уже рядом. Уже грохотали по арматурной лестнице. Достигли двери.
И вдруг стало тихо.
Продолжение следует...