Эй, толстый! Четвертый глаз. 69 серия⁠⁠

Октябрь 1998 г.

В конце сентября Ромуальд и Маруся сыграли скромную свадьбу. Это было, наверное, самое малолюдное бракосочетание в тот день. Со стороны жениха были сотрудники института гельминтологии. Со стороны невесты не было вообще никого. Все ее друзья остались в старой жизни. В новой они были категорически не нужны.

Маруся пыталась делать вид, что не переживает. Хотя на самом деле ей было одиноко. Конечно, ей, как и всякой девушке, хотелось общения. И Маруся решила поскорее родить детей. Она будет общаться с ними. Ей хватит.

Ромуальд Филиппович на собственной свадьбе выглядел изнуренно и скорее чудовищно, чем наоборот. Маруся пока что его не любила. Ведь любовь – это сложное, многосоставное чувство. Оно хрупкое, ненадежное. Его можно сравнить со свечой на ветру. Дунул ветер, и погасла свеча. И это – с нормальным-то человеком.

А вы попробуйте полюбить урода! Маруся пока что воздерживалась от секса. Хотя пару раз Ромуальд на их свиданиях проявлял пылкость, но Маруся была еще не готова принять его в себя. Распространено общепринятое заблуждение – мол, надо переспать с человеком, чтобы проснулась обоюдная любовь.

На самом деле это была ошибка. Маруся понимала, что если между ними что-то случится прямо сейчас, это будет, скорее всего, отвратительно. Секс не пробудит любовь, а, скорее, похоронит ее. Вполне закономерным образом уродливый Ромуальд был девственником. И его наивность спасала Марусю от неизбежного отдания любовного долга.

Пробуждение Марусиной любви к Ромуальду можно было сравнить с разворачиванием мумии. Развернуть один кусок древней тряпицы, перетерпеть зловоние, разглядеть, запротоколировать и только потом двинуться дальше. Так и Ромуальд Филиппович был отвратителен по многим параметрам – по своей моторике, по тому, как он смеялся, по привычкам, по манере одеваться. Маруся была умна и понимала, что переделывать и перевоспитывать Ромуальда – бесполезно. Он останется точно таким, какой он есть. А вот Марусю он может отторгнуть. И это было бы неправильно, потому что пластмассовая девушка хотела любви.

После свадьбы Ромуальд и Маруся все еще жили не вместе. После того, как гельминтолог встал на ноги после ранений, он вернулся в Дом аспиранта и студента. Как выяснилось, его комната все еще числилась за ним. Правда, на освободившемся койко-месте поселился какой-то бородатый гость из бывшей союзной республики. Территориальный спор с ним удалось уладить миром. Тем более, что перебинтованный Ромуальд производил грозное впечатление.

– С войны пришел, уважаю, братан! – сказал бородатый гость и очистил койко-место.

Маруся же все так же жила на Бауманской, на съемной квартире. Перевозить к себе Ромуальда и налаживать совместный быт она пока что не хотела. Когда-нибудь это придется делать, но лучше не сейчас. Ни к чему было строить гнездышко во временном пристанище.

Молодожены ждали обещанную олигархом квартиру. Но ее все не было. Ромуальд и Маруся во время своих свиданий фантазировали – какая она будет. Вот бы на Чистых Прудах! Вот бы не на самой дальней окраине! Вот бы трехкомнатная!

Но время шло, а никаких известий от благодарного олигарха не поступало. Никто не звонил, не звенел ключами от новой квартиры.

Маруся понимала, что стоило бы спросить. Ромуальд протестовал. Он придерживался точки зрения булгаковского Воланда, который говорил: «Никогда ничего не просите». Но в какой-то момент, примерно через месяц ожидания, Маруся поняла, что если не спросить, то никакой квартиры у нее с мужем и не появится.

Маруся решилась и набрала номер приемной олигарха.
– Здравствуйте, вы по какому вопросу? – сказала секретарша.

Маруся ее помнила – пигалица в мини с нарисованными бровями. Хотя, может, уже и другая, прежней на смену.

– Гавриил Глебович месяц назад обещал подарить мне квартиру, – сказала Маруся, представившись.
– Да? Тогда вам надо позвонить Котелкову. Это его зам по этим вопросам. Записывайте номер.
– А вы разве не можете связать меня с самим Гавриилом Глебовичем? – спросила Маруся.
– Не могу, – ответила секретарша. – У него ужасно много дел.

Маруся записала номер Котелкова и немедленно позвонила ему. Тот долго не мог понять, что за квартира и кому обещана. Продиктовал Марусе еще один номер.

– А зачем вы нам звоните? – сказали Марусе. – Здесь вообще склад. У нас тут квартиры не лежат, девушка.
«Что ж, начинаем заново», – поняла Маруся.
– Так вы Котелкову разве не звонили? – удивилась секретарша.
– Котелков не компетентен в решении этого вопроса.
– Тогда… тогда… тогда вам надо позвонить Журавлеву. Вот!
– Дайте мне Гавриила Глебовича!
– Не могу, девушка! И рада бы, но не могу! Вот вам номер Журавлева.

Маруся стала звонить Журавлеву. Его номер был постоянно занят. Потом этот таинственный Журавлев не брал трубку. Пластмассовая женщина вдруг поняла, что квартиру она может и не получить.

До Журавлева она дозвонилась на следующее утро.
– Квартиру? Какую еще квартиру? – удивился Журавлев. – У нас тут не богадельня вообще-то.
– По личному распоряжению Гавриила Глебовича, – уже с ненавистью сказала Маруся.
– А где оно, это распоряжение? – ехидно переспросил неведомый Журавлев. – Где бумага? Подпись? Печать? Отметки о передаче распоряжения в работу? Я ничего этого не видел, девушка. Приносите мне бумагу с подписью Гавриила Глебовича – и подберем вам помещение. А сейчас – извините! Мне некогда.
Маруся снова позвонила в приемную.
– Мне нужна личная встреча с Гавриилом Глебовичем, – сказала Маруся.
– Ох, не уверена, что он вас примет, – сказала секретарша. – Тем более, по такому вопросу. Слово «такому» секретутка еще выделила голосом. Мол, какая наглость!
– На секундочку, девушка. Я спасла ему жизнь, если вы не знаете. Мой муж получил ранения, тоже спасая ему жизнь. А ты, мелкая секретутская шваль, еще смеешь тут иронизировать? Молись, чтобы мы с тобой не встретились, и я не стерла бы ухмылку с твоего нарисованного ебальника.
– Я могу назначить на март! – пропищала секретарша.
– Пошла нахуй, – сказала Маруся, бросив трубку.
«Ну, и кому я что доказала?» – подумала она.

Было очевидно, что их с Ромуальдом просто кинули. Может, это и не олигарх. Ему-то это зачем? Но действительно – его распоряжение не было нигде записано. А кто-то из его жуликоватых помощников, вполне возможно, отписал законную Марусину жилплощадь себе. Может, Котелков. Или Журавлев. Или продали и поделили. Так все в нынешней российской действительности и делается.

Если бы только подобраться к олигарху. Но как это сделать? Ждать марта? Или…
«Ведь я знаю, где он живет, – сообразила Маруся. – Знаю географию его особняка. Может быть, стоит попытать удачу, нагрянув к нему в гости?»

Эта мысль почему-то все больше нравилась Марусе.

***

Примерно сутки ушли у Маруси на разработку плана атаки. Первоначальный и окончательный варианты существенно разнились.

Сначала Маруся хотела прорваться через главный вход. Через вертушку и помещение охраны, где постоянно находились четверо или пятеро охранников. Можно было бы попытаться пройти напролом и раскидать их. Где-то 1-2% вероятности оказаться на территории были. Минусы этого плана выглядели чудовищно. Охранники будут вооружены, Маруся – нет. Ведь она не планирует совершать вооруженное нападение. А ведь в нее будут стрелять. Можно, конечно, побежать зигзагами, но умелый стрелок просчитает траекторию и подстрелит Марусю. Тем более, что открытого пространства здесь много, укрытий нет. Делаем вывод – прорыв напролом нереален. А что, если попробовать войти со стороны леса? В таком случае пост охраны будет находиться почти в километре. Пока охрана опомнится, пока добежит – Маруся может уже войти в главный особняк.

Теоретически выглядело просто офигенно. А вот можно ли осуществить прорыв на практике? Во-первых, на пути ограда. Насколько помнила Маруся, каменная, три с половиной метра высотой. Над оградой были гнутые, смотрящие остриями вовне, колья, на которые была намотана колючая проволока.

Под электричеством эта проволока или нет – было неизвестно. Но даже если колючка и бьется током, Марусе было, что противопоставить. Половина Марусиного тела была из диэлектрического пластика. 50% Маруси электрический ток был совершенно не страшен.

А дальше была еще одна стена – забор из металлических прутьев. Где-то два с половиной метра высотой. Между двумя оградами спускали собак. Этот участок следовало преодолеть как можно быстрее. Форсировать второй забор и на пределе скорости понестись к особняку.

Сигнализация на этом участке есть. Ее не может не быть. Видеокамеры – скорее всего, тоже. Ее, конечно, заметят. Но у нее будет около пяти минут форы. Хватит ли на то, чтобы пообщаться с Гавриилом Глебовичем?

«А что, если меня посадят в тюрьму? – подумала Маруся. – Вдруг олигарх распорядится дать мне срок? Может он это сделать? Может. И как быть? Вот как? Да никак! Не пожизненное же мне дадут. Я выйду, и мы с Гавриилом Глебовичем свидимся. Только на этот раз я не буду доброжелательна».

***

На исходную позицию для штурма особняка Маруся вышла в 20:25. Был холодный, но погожий осенний день. Еще щебетали какие-то птицы, облетали разноцветной листвой деревья.

Дороги здесь не было, и Марусе приходилось продираться через цепкие кусты. Но, кажется, на глаза она никому не попалась. На выбранном для штурма участке стены камер, вроде бы не наблюдалось. Слева и справа две камеры смотрели внутрь особняка.

Хорошо.

Подъем на стену был непрост, но во время жизни в Гималаях Маруся немного потренировалась на естественных скалодромах. И примерно через семь минут она достигла вершины забора, над которым нависала проволока.

Колючка была самая толстая, самая неподдающаяся, самая злоебучая. Острия в ней представляли собой словно бы лезвия средневековых алебард. Такие маленькие топорики, бритвенной остроты.

Маруся схватилась за проволоку пластиковой, диэлектрической рукой, приподняла ее, чувствуя, как лезвия жаждут впиться в нее, в ее тело, в ее одежду, как смертельные репьи. Внизу с внутренней стороны слышалось «Гух! Гух!» Это пришли, почуяв Марусю, сторожевые собаки. Сражения с ними не миновать, понимала пластмассовая искательница справедливости. При этом собаки будут в более выгодной позиции, на своей территории. А Маруся даже не знала, как они выглядят. И сколько их вообще.

Родился план. Сейчас Маруся разрежет проволоку. А это значит, что можно будет отмотать какой-нибудь кусок, спустить его со стены пластмассовой рукой, тыкать им в собак. Ведь если проволока под напряжением, то этих шавок пизданет дай Боже как! Маруся представила собаку в бледно-голубом свете, рассыпающую искры. Если бы ее историю экранизировали в Голливуде, сценарист ввел бы сцену про пылающих собак.

Но на самом деле это был просто бред. Проволока была запутана до состояния Гордиева узла, который только рубить. Все наэлектризованные колючки переплелись между собой. Даже если получится отмотать сколько-нибудь длинный кусок – это будет несколько часов кропотливой работы.

Пластмассовой рукой Маруся держалась за край стены, живая рука достала из кармана кусачки и сейчас пыталась ими перегрызть проволоку. А та была словно из неподдающегося титана. И Маруся поняла, что застрянет здесь не меньше, чем на час. К этому времени здесь будет вся охрана, под забором соберутся все собаки. Провал.
Надо уходить немедленно.

Живая марусина рука осторожно разжала кусачки и стала выбираться из колючих джунглей, стараясь не задеть гудящей проволоки.

А в следующий миг все взорвалось, вспыхнуло, как один, отдельный ядерный взрыв. Маруся чувствовала, что горит. Она рассыпала искры, как молния. И медленно, медленно – потому что все вокруг замедлилось – падала наземь.
Земля налетела внезапно и словно бы сверху. Придавила и размазала.

ЕБЛЫСЬ!

Марусино сознание вылетело из тела вместе с искрами. Настала тьма.

***

– Это был очень глупый план, – услышала Маруся голос Хоттабыча, который долби-сурраундом гудел во тьме. – Теперь ты это поняла? Очень дуболомный, авантюрный. Плохой.
– Я умерла? – спросила Маруся.
Она пыталась открыть глаза. Но даже свет сумерек был невыносим. Он резал сетчатку глаз, как лезвия на проволоке.
– Ну, нет. Я тебя так не отпущу, детка моя.

Маруся наконец открыла глаза. Она лежала на холодной земле, под забором. А Хоттабыч был в проволоке. Она сейчас приняла его очертания, шевелилась на ветру. И недобрый Марусин отец шевелил колючими губами, говорил ранящие слова.

– Есть и другие способы добиться своей цели, – произнес Хоттабыч.
– Например? – простонала Маруся, пытаясь подняться.
Она обнаружила, что трава, на которой она лежала, почернела.
«Не хило меня ебнуло», – подумала Маруся.
– Меня раздражает, что ты, Маруся, полюбила поступать по-мужски, – вещал проволочный призрак. – Напролом, по-глупому. Никакой дипломатии. По морде, по яйцам. Ты перестала быть женщиной.
– И вовсе нет, – возмутилась Маруся.
– И вовсе да. Ведь женщина – это более тонкое, более изощренное существо. Со своим оружием, которое позволяет ей выживать в этом мире. И это оружие очень часто куда действеннее грубой мужской силы. И где не работает сила, может сработать разум. Он у тебя есть, детка. Просто ты его отключила.
– Но что я могу сделать?
– Просто полежать и подумать. Мысль не такая сложная. Ты нарушаешь законы мироздания, понимаешь? Ты никогда не видела мужчину, который ведет себя, как женщина?
– Нет, – огрызнулась Маруся.
– Еще встретишь, и познакомишься с ним очень близко. Это будет расплатой.
– Ты очень туманно выражаешься, – сказала Маруся.
– А тебе надо все разжевать и положить в рот? – засмеялся Хоттабыч. – Будь умней, детка. Просто будь умней. И помни о своем женском оружии. Именно им ты добьешься своей цели.

И Хоттабыч как-то незаметно растворился. Теперь вместо него над забором бессмысленно шуршал опасный моток проволоки.

Маруся нашла в себе силы встать. Блин! Она могла ходить. Это уже было достижение. А надо было еще продраться сквозь кусты. Выйти обратно на шоссе.

И у парадных ворот особняка Гавриила Глебовича Маруся вдруг поняла, как ей надо было поступить с самого начала.

Она, не раздумывая, подошла к воротам особняка и вдавила кнопку интеркома.
– Вас слушают, – раздался грубый голос.
– Мне нужен начальник охраны, – сказала Маруся. – По-моему, его зовут Антон.
Коробочка зазудела многочисленными неразборчивыми голосами.
– Кто его спрашивает? – прорезался еще один.
– Вы меня, возможно, знаете. Я здесь работала.

Запищала и открылась дверь. Маруся переступила порог.

Продолжение следует...