Экзотический гайдзин-клоун: миссия „понравиться японке“ провалена с треском⁠⁠

Вспомнил тут свой японский трешак, когда жил в Японии в 2021-м.

Токио, район Шиндзюку, неон слепит как в том самом "Бегущем по лезвию". Я туда по работе занесло – графическим дизайном для одной конторы подрабатывал, ну и решил, чо, надо культурно обогащаться. Ну и там кого-то затащить в кровать. Местных барышень покорять. Ну я же не лыком шит, подумал! Выглядел в свои 25 всё тем же смазливым пацаном, только вот стиль сменил, костюмчики в стили кэжл, подкачался ну типа такого. Думал, вау-эффект. Ан нет.

Познакомился в баре тесном, душном. Девчонка – Аяко, имя-то! – сидит, коктейль какой-то розовый потягивает. Глаза огромные, как в аниме (походу дзёмон), улыбка – будто фарфоровая кукла. Я, дурак, подкатил на ломаном японском, типа: "Кими-но ме ва, уцукусии дэсу нэ?" ("Твои глаза красивые, да?"). Она засмеялась, – тихо, за ручку прикрыв рот. Вежливо так. Думал, прокатило!

Пили саке. Я рванул рассказывать, как люблю Японию, суши, хайку, как мечтал тут пожить. А она кивает, улыбается, а глаза... пустые, но вежливые. Потом как выдаст: "Ааа, сан гаикокудзин дэсу ка? Сугои дэсу нэ..." ("О, ты иностранец? Круто..."). И тон такой... будто я экспонат в музее редких жуков. Ну ладно, думаю, культурный шок у них.

Предложил погулять. Она согласилась! Я уже мысленно квартиру снимать начал, детей называть. Вышли, идем под неоном, я пытаюсь шутить через Гугл-транслейт. Она хихикает. Потом останавливается у витрины с косметикой, говорит что-то быстро. Я не въехал. Она показывает на крем для лица, потом на меня, и выдает: "Анта-но хада, чуто... курой дэсу нэ? Коре, суки суки!" ("Твоя кожа... немного темная, да? Это, супер супер!"). И улыбается, как будто комплимент сделала! Я аж поперхнулся. Типа, я для нее – экзотика типа черного квадрата Малевича. "Курой" (темный) – это про мой славянский персиковый оттенок после лета! Ихний чо, расизм милейший.

Дальше – пиздец. Затащила меня в караоке-бокс. Думал, романтика. Ан нет! Она выбрала песню какую-то душераздирающую, села на диванчик, а мне вручила микрофон: "Дзёдзу ни утаттэ кудасаи!" ("Спой хорошо, пожалуйста!"). Я, как дурак, ору "Калинку-малинку" на всю громкость, пьяный уже от саке и унижения.

Она снимает меня на телефон! Без спроса! Улыбается! Я в ступоре. Потом она говорит: "Ватаси-но томодати, минна... аната-но кото, суки датто иттэ масита!" ("Мои друзья все... сказали, что ты классный!"). Оказалось, она в группе в Line сидела, стримила мнебило нашего "свидания"! Я – как тот самый кот в тазике, только для токийских подружек. Экзотический гайдзин-клоун.

Вырвался я оттуда, как ошпаренный. Шел по ночному Шиндзюку, запах жареного осьминога и моя порушенная гордость. В голове – только Катька из 2010-го. Та хоть честная стерва была, прямо говорила, что я – инструмент. А тут... улыбочки, "сугои", "суки", а по факту – ты просто любопытный зверек в клетке ихнего расистского похуизма. И самое пиздатое – даже злиться нельзя! Они ж "вежливые"! Ихний культурный код, блядь. В баре официант потом еще спросил: "О-томо дати ва додзо датта дэсу ка?" ("Друзья были хорошие?"). Я чуть не плюнул ему в суп мисо.

Финал? Написал ей на след день: "Гомэн насай, мосивакэ аримасэн. Ватаси-но кокусай романс ва... синдзо масита." ("Извини, прости. Мой международный роман... умер"). Она ответила смайликом. И всё. Как будто и не было. А я сидел в своей конуре-апато, листал ленту ПИКАБУШЕЧКИ: вот же ж блядь. В школе хоть драться можно было. А тут... улыбаются и нож в спину вонзают шелковой перчаткой. И даже крови не видно. Трешачок, блин. Токийский.