Я не люблю своего сына⁠⁠

Точнее, не так. Люблю, но с оговорками. Когда он спокоен. Когда он мил и ласков. Когда не истерит, не орет, не падает на землю. Хотя, вроде бы, падать отучили. На самом деле это проявляется в мелочах.

Я редко его обнимаю. А он очень тактильный парень, он любит прийти утром и понежиться со мной под одеялом, например, с удовольствием ходит за руку, любит помогать. Он в принципе очень хороший ребенок, нежный, трепетный, очень ранимый, эмпатичный в свои 4. И я все это головой понимаю. А внутри – пусто. Не совсем, есть проблески: гордость, когда он прочел сам первое слово, восхищение от того, насколько он симпатичен и каким вырастет красавцем, радость, когда ему весело. Но вот этой вот всепрощающей, безусловной любви нет.

Я узнала об этом совсем недавно, где-то полгода назад. Когда оправилась от вторых родов и осознала, что второго, младшего сына прямо вот ЛЮБЛЮ. Что я, акинестетик, готова его тискать, что меня не раздражают его слюни и… все прочие жидкости, свойственные младенцу. Что я могу быть счастлива просто от того, что он улыбается. Короче, гормоны сработали правильно только на втором ребенке.

Я себя за это ненавижу. Каждый раз, когда не смогла сдержаться и выругала старшего там, где можно было договориться.  Каждый раз, когда я вижу в его глазах, в его поступках, насколько ему меня не хватает. Вот этой вот любви, понимания, принятия. Я это все вижу, понимаю, но ничего не могу сделать, потому что нельзя заставить себя любить. Это так не работает.

В повседневности я могу это корректировать. Да, мне всегда приходится помнить и удерживать в голове ощущение вины перед старшим. Но если у меня заканчивается ресурс, то пиши пропало.

Я пытаюсь. Я пытаюсь любить его безусловно уже 4 года, а потом он в очередной раз бьется головой о стену, так как почему-то придумал, что открыть кран и помыть руки - страшно. Может, вода были слишком горячей или напор слишком сильный. И я показываю раз, что тут нет ничего страшного, показываю два, показываю сто, а он все равно орет из ванной, зайдя с улицы, "помоги", с надрывом и протяжно, а я в это время пытаюсь раздеть младшего и разуться самой, чтоб потом не мыть пол лишний раз и чтоб младший не запарился, а из ванной уже с истерикой "Помогииии! Помогоиииии", срочно!! и, блядь, ору: «что тут сложного - помыть руки?? Ты же делал это сам, ты делал это сотни раз, а сейчас вбил себе в голову, что это страшно, хотя тут нет вообще ничего страшного!»

А он падает на пол, рыдает и закрывает руками голову, будто я собираюсь его избить, и от этого мне еще более мерзко и тошно, и от него, и от себя. Ему невыносим мой гнев. Он хочет, чтобы я его жалела. И если я в ресурсе, то я опущусь на пол и пожалею, прижму-обниму-успокою. Но если я не в ресурсе, то все, пиши пропало, любое мое действие только усугубит и мне нужно просто уйти и переждать. И он там воет в корчах, буквально бьется.
Потом пройдет пять минут, сын успокоится, мы вместе помоем руки и все будет хорошо до следующей истерики. А следующая истерика будет где-то через полчаса-час, если не повезет. Если повезет, то у меня будет пару спокойных дней.

Старший имеет диагноз РАС (расстройство аутического спектра). Интеллект полностью сохранен, проблемы в речи, социализации и слишком нестабильная психика: восприимчивость, истеричность. Мы работаем. Работаем тяжко, где-то буквально дрессурой, где-то монотонным проговариванием одного и того же, где-то удается договориться, но поведение почти в норме. Уже. Но когда у него начинается приступ истерии, я порой хочу или его убить, или сама выйти в окошко. У меня откровенно не хватает сил на его особенность. И я знаю, что каждый мой срыв – это минус в его будущей жизни, это чуть меньшая стрессоустойчивость, которой и так меньше, чем по дефолту,

А младший? Он нормальный. Вообще подарочный ребенок: ни коликов, ни температуры при прорезывании, так, чуть покапризничал и улыбается. Он простой, понятный, в меру наглый и очень обаятельный. У него нет таких заебов, как у старшего.

Да, я была не готова к ребенку-инвалиду. А кто готов? Тем более, я была не готова к ребенку-инвалиду с учетом проживания в прифронтовом городе Украины, где не работают детские сады, где мужу приходилось работать сутками просто для того, чтобы прокормить семью. Да, я была не готова, что с учетом всего этого муж забухает, офигевший от постоянного стресса и страха быть пойманным ТЦК.

Да, я ною. Потому что сейчас вроде хорошо все: парень заговорил, мы смогли выехать, устроить его в спецсад, муж перестал пить и получает нормальные деньги.

Но вместо большой любви к своему сыну я ощущаю только большую вину.
Пс для упоротых: аутизм невозможно диагностировать раньше года.