Вспомогательные технологии
Дзара сидела в новом жилище Отвергнутых на борту космического корабля «Знамение». Технология, конечно, была впечатляющей, но, по ее мнению, не очень доступной для всех. Поскольку основную часть экипажа составляли люди, вещи, ожидаемо, были довольно маленькими, однако в остальном корабль был создан для экипажа здоровых людей. Потому что у людей была тенденция исправлять кого-то, а не изменять окружающую среду, чтобы она лучше ему подходила. Взять, к примеру, того же Канана с этой скобой на ноге.
Она лениво задумалась, сможет ли она уговорить его не носить ее. Ранение теперь было частью его, и такое поведение было всего лишь отказом от фундаментальной части себя, говоря, что иметь травму или инвалидность неправильно, когда это не так.
Она была не согласна с аугментацией и позаботилась о том, чтобы остальные это поняли.
Они были теми, кем были, и пытаться исправить то, что делало их особенными, означало бы лишить их культуры, их братства. Взять, к примеру, Насаша. Если бы они каким-то образом исправили его слух, они бы убрали фундаментальную часть того, кем он был, превратили бы в одного из них, заставили бы его стать чем-то, чем он не являлся, для их собственного удобства.
Эта мысль вызывала у нее отвращение.
Она оглядела остальных.
Все они были по-своему особенными, и они заслуживали того, чтобы оставаться такими, как и она. Одна мысль о том, что она наденет скобы на собственные конечности, заставила ее содрогнуться. Как унизительно было бы согласиться такую помощь, добровольно отдать часть себя,
Она была на борту «Знамения» всего неделю или около того, но большую часть времени провела здесь, с остальными. Ей было неинтересно разговаривать с людьми. Они не были дрэв, и, более того, ни у кого из них не было физических проблем. Это означало, что никто на корабле их не понимал. Даже Санни и Канан не могли полностью понять Отвергнутых. Между ними всегда будет фундаментальное недопонимание.
А еще был «боевой партнер» Санни, Адам, которого Дзара совсем не одобряла. Мало того, что он был человеком, что для Дзары казалось фундаментальным предательством всего рода дрэв; Святая Солнца предпочла человека одному из своих, и при этом здорового человека. Эта мысль заставила ее с отвращением покачать головой. Но именно поэтому она была здесь, ей нужно было поговорить с Санни еще немного. Она была уверена, что приложив немного времени и усилий, сможет убедить сестру в том, что она упускает, вернуть ее тем, кто понимает ее так, как человек никогда не смог бы ни культурно, ни физически.
Дзара оглядела комнату, подсчитывая количество Отвергнутых. Их было не меньше десяти, и она нахмурилась, отметив, что некоторых из них не хватает. Она пыталась подавить это с самого начала, но некоторые из них стали проводить время с членам Блуждающего Племени, а иногда даже с людьми. Она пыталась заставить их понять, что им нужно держаться вместе, что некоторые из них понимали, но другие постоянно спорили с ней по этому поводу.
Что ж, они не были идеальными.
Она услышала тихий звук шагов позади себя и обернулась, только чтобы увидеть человеческий силуэт в дверном проеме. Она напряглась, когда человек вошел в комнату, а затем почувствовала, как ее челюсть немного сжалась, когда она узнала его. Примерно ее роста, с яркими зелеными глазами и тонкими голубыми полосками, бегущими по его бледной коже в ультрафиолетовом спектре.
Адам.
— Дзара, — сказал он, показывая зубы. Ей сказали, что человек, показывающий зубы, — это хорошо, но она не была так уверена. У людей были ненадежные лица.
— Чего ты хочешь? — спросила она резко, надеясь, что он отстанет как можно скорее.
Человек, либо будучи слишком тупым, либо решив проигнорировать ее резкость, продолжил:
— Вчера вечером мне пришлось высадить Санни на ближайшей колонии для встречи с некоторыми другими фракциями дрэв. Она позвонила мне сегодня утром и попросила присоединиться к ней. Я подумал, что ты, возможно, захочешь полететь со мной. Это дало бы тебе больше времени с Санни и повод посетить других дрэв.
Она уставилась на человека. У нее не было никакого желания посещать других дрэв, и она уже собиралась сказать ему об этом, когда ей пришла в голову мысль. Она может не хотеть общаться с ними, но это даст ей больше времени с Санни, а больше времени с Санни означало больше времени, чтобы отговорить ее от этого человека.
— Ладно, — она встала, опираясь на свое копье.
Они молча отправились по коридорам корабля в стыковочный отсек. Человек несколько раз пытался завязать с ней разговор, причем пару попыток были на ее родном языке, но она каждый раз обрывала его. Он не мог сказать ничего такого, что ей было бы интересно услышать.
У нее не было времени.
Когда дело доходило до светской беседы и заботы о своем народе, она предпочитала последнее.
Она последовала за ним в «стыковочный отсек» и села на ближайший к шлюзу небольшой шаттл, устроившись в одном из кресел сзади, в то время как человек плюхнулся в кресло пилота. Она, вероятно, могла бы сесть на место рядом с ним впереди, но она не хотела поддерживать какой-либо контакт между ними. Лучше держаться на расстоянии.
Человек начал привычно возиться с переключателями. Вскоре корабль по рельсам протащили в шлюз, замигал красный свет и двери закрылись. Она аккуратно села в кресло, которое было как раз ее размера, что было для нее новым опытом. Она услышала, как корабль оторвался от рельса, а затем прислушалась к двигателю шаттла. Человек с легкостью управлял кораблем, и она вытянула шею, чтобы посмотреть в переднее окно. Через тонированное стекло можно было видеть сияющую далекую звезду, а под ней — далекую планету.
Они, вероятно, долетят за полчаса или около того, и она откинулась на спинку сиденья, закрыв глаза.
Раз уж у нее появилось свободное время, можно отдохнуть, пока…
— Какого черта…
Она приоткрыла глаз и посмотрела туда, где человек сидел, склонившись над консолью, все еще держа одну руку на штурвале.
На его приборной панели горела лампочка, а справа мигал маленький индикатор.
Ее любопытство взяло верх, она подошла и заглянула ему через плечо, в то время как он начал возиться с элементами управления
— Какая-то проблема?
— Не знаю, приборы выдают какие-то странные показатели… — он замолчал, а затем покачал головой, — звезды.
Он оторвался от консоли и выглянул в окно. Она посмотрела в том же направлении через стекло, тонированное ровно настолько, чтобы можно было смотреть на звезду и не ослепнуть. Ей показалось, что она увидела внезапную вспышку, прежде чем все вернулось к норме.
Возможно, она и не подумала бы об этом, если бы не внезапная тряска корабля. Лампы над ее головой вспыхнули и погасли, экраны замигали, двигатель заглох, а система жизнеобеспечения с шипением остановилась.
Шаттл просто мгновенно умер.
Когда система отключилась, ее ноги внезапно начали отрываться от земли. Она пыталась схватиться за стул в качестве опоры.
— Твою мать, — пробормотал человек. — Должно быть, какой-то всплеск ЭМИ, зажарил тут всё.
— Тогда почему просто не вызвать корабль и попросить о помощи?
— Мы не можем, связь тоже отрубилась во время всплеска, к тому же я сомневаюсь, что «Знамение» цело, все-таки вспышка была сильной. Корабль, в отличие от этого шаттла, был построен в основном внутри клетки Фарадея, однако приемники находятся вне клетки. Даже если бы мы могли отправить сообщение, они бы его не получили.
Он отстегнулся от сиденья и взлетел к потолку.
— К счастью, я могу кое-что починить, это может занять некоторое время.
Она плыла, запрокинув голову, наблюдая за ним.
— Сначала мы хотим починить основные вспомогательные системы. Это активирует систему жизнеобеспечения и гравитацию. Связь мы не вернем, так как для ее починки мне придется выйти за пределы корабля, но, по крайней мере, ручное управление включить сможем.
Она наблюдала за тем, как он открыл панель на потолке, и какое-то время возился внутри. Она лишь частично заметила преувеличенный наклон его головы, пока он изо всех сил старался разглядеть в темноте различные провода и кабели. Из под его рук вылетели несколько поджаренных схем.
— Этому меня учили в академии, — сказал он. — Они действительно были обеспокоены подобными ЭМИ, поскольку звезды имеют тенденцию производить их довольно часто. Честно говоря, это, вероятно, одна из немногих вещей, которые я МОГУ починить. Я не инженер, как Нароби или твоя сестра.
Опять человек говорил слишком много и о вещах, которые ее не волновали.
— Ага, вот оно.
Она услышала тихий щелчок, а затем шипение системы жизнеобеспечения, и почувствовала, как воздух дует ей в лицо. Раздался еще один жужжащий звук, когда гравитация снова включилась, и она опустилась на пол с небольшой высоты. Ей пришлось опереться на кресло пилота, чтобы не упасть на больную ногу.
Человек находился немного выше и рухнул на пол в удивительно болезненной манере. Он опустился на одну ногу, а затем упал на бок и с громким стуком рухнул на металл. Она ждала, пока он встанет, но он так и остался лежать. Несколько мгновений она не шевелилась, не зная, что делать, а затем увидела, как он с гримасой боли старательно вытащил себя в сидячее положение.
Она опять ждала, что он встанет, но снова ничего не произошло. Вместо этого он прислонился к стене и посмотрел на нее.
— Для следующей части мне понадобится твоя помощь.
— Что с тобой? — спросила она, недоумевая.
Может он что-то сломал? Падение, конечною было сильным, но вряд ли настолько.
— ЭМИ вынес больше, чем корабль, — он снова сверкнул зубами, но это выражение лица казалось каким-то более обреченным по сравнению с другими.
— О чем ты говоришь? — раздраженно выпалила она.
Она не хотела застрять с ним на этом корабле дольше, чем нужно, и теперь он все усложнял. Если бы он просто встал и починил корабль, все было бы кончено.
Она увидела, как глаза человека сузились.
— Знаешь, я очень старался быть добрым с тобой последнюю неделю, в конце концов, ты сестра Санни, и я понимаю, что у тебя тяжелая жизнь, но думаю, что мое терпение лопнуло, — он вздернул подбородок. — Ты вела себя как настоящая сука.
Он сказал это на дрэвском, используя вольный перевод слова «дажит». Она напряглась от его слов. За свою жизнь ее обзывали множеством имен, и она не собиралась принимать оскорбления от кого-то вроде него. Ему только повезло, что он не обозвал ее «казга» (слово, обозначающее калеку). Тем не менее она шагнула вперед, сжав руки в кулаки. Она ожидала, что он встанет и примет ее вызов, но он не двинулся.
— Вставай, — прорычала она
— Я не могу, — мрачно ответил он, не спуская с нее взгляда.
— Почему?
— У меня только одна нога.
— Ты издеваешься надо мной? Думаешь, это смешно? — она так разозлилась, что почувствовала, как у нее начинают трястись руки. — Может, я и низкая, но НЕ СЛЕПАЯ.
Она указала на его ноги.
Человек встретился с ней взглядом и сердито дернул штанину. Сначала Дзара увидела ботинок, потом увидела металл, а потом штанина не могла подняться дальше. Он выругался в отчаянии, и она в замешательстве наклонила голову, когда он начал расстегивать ремень. Она видела, как он протянул руку к правой штанине, а затем услышала щелчок и шипение. Она в шоке отступила назад, наблюдая, как мужчина наклонился и дернул за ботинок, отчего вся нога с лязгом упала на пол. Дзара смотрела на отброшенную ногу, представляющую из себя гибрид ноги человека и дрэв, в ботинке и со сверкающим голубым панцирем, который у нее стал ассоциироваться с сестрой.
Она повернулась к человеку, который резко завязал конец штанины, прежде чем посмотреть на нее.
— Я не могу ходить, потому что ходьба — действие, требующее двух ног, а этот ЭМИ вырубил мой протез, — он постучал по голове сбоку. — Мой глаз тоже отключился, так что я также потерял бинокулярное зрение.
Именно тогда она заметила, что его обычно светящийся зеленый глаз потускнел, и хотя он двигался в его голове, маленькая черная точка посередине не расширялась и не сжималась, как в другом глазу..
— Ты… ты такой же, как мы.
Он фыркнул:
— Нет, я не такой, как вы, — он перекатился на бок и потянулся к сиденью, после чего пропрыгал на одной ноге к креслу пилота и сел, повернувшись к ней. — Поздравляю, теперь ты самая трудоспособная на этом корабле, и мне понадобится твоя помощь.
Она не совсем знала, что делать и что говорить. Она вспомнила все случаи, когда проигнорировала его, или даже свое поведение всего пару секунд назад, и почувствовала, как ее тело начало покалывать от стыда. Если бы она знала, что он… она бы никогда не сказала… если бы он не носил протезы, тогда, возможно, она бы знала.
— Почему ты ничего не сказал?
— Не твое дело, кому я решаю рассказывать, а кому нет. А теперь иди к задней панели вон там. Ты найдешь маленькую защелку в углу, потяни ее.
Она сделала, как было сказано, дохромав до задней части салона и открыв дверцу.
— Хорошо, что теперь?
Раздался вздох, и она повернулась, увидев, что он опять вскочил на единственную ногу. Он запрыгал к ней с ритмичным стуком, а затем опустился на пол прямо позади нее, чтобы видеть, что происходит. Его голова была повернута вправо, обнажая левый глаз, чтобы он мог лучше видеть, что она делает.
— Вверх, еще выше, вот, защелка рядом с твоим пальцем открывает еще одну панель. Внутри ты увидишь провода и печатную плату, нам придется ее заменить. Это часть корабля, которая общается с двигателем, двигатель будет в порядке, но он должен был отключиться, когда отключилось питание рулевого управления.
Она начала делать, как было сказано, время от времени поглядывая на него.
Трудно было поверить, что он был тем же человеком, что и раньше, или… возможно, это было неправильное слово. Трудно было поверить, что он ВСЕ ЕЩЕ тот же человек, что и раньше. Ей было трудно представить в одном теле здорового мужчину, к которому она ступила на корабль, и мужчину, у которого были проблемы с перемещением из одной части шаттла в другую.
Протезы обманули ее, заставив думать, что он здоров.
Он полностью одурачил ее. По сути, он спрятал огромную часть себя.
Она не могла сдержаться.
— Почему?
— Что почему?
— Почему ты их носишь? Это оскорбление
— Оскорбление кого?
— Оскорбление того, кто ты есть, и таких же, как ты.
Человек рассмеялся, и она снова ощетинилась. Ей не нравилось, когда над ней смеялись.
— Прости меня, мне ОЧЕНЬ жаль, что мои вспомогательные технологии оскорбляют тебя, – сарказм был таким густым, что его можно было использовать вместо масла. — Последний раз, когда я проверял, это была МОЯ инвалидность, и ты не контролируешь то, как я с ней справляюсь.
— Я не это имела в виду. Ты сознательно маскируешь часть себя. Это нездоровое поведение.
— Ты говоришь так, будто инвалидность — это ВСЕ, чем я являюсь. И ты совершенно точно говоришь мне, что я должен и не должен делать. Отсоедини вон те два провода, — он отодвинулся в сторону, чтобы лучше рассмотреть содержимое панели, — Ты называешь МЕНЯ нездоровым, но то, что ты делаешь с собой и окружающими, граничит с культом.
— Это не так! Я учу их уважать себя.
— Нет ничего плохого в том, чтобы быть инвалидом, Дзара, но также нет ничего постыдного в том, чтобы получить помощь. Никто не заслуживает того, чтобы его жизнь усложнялась, но ты пытаешься убедить своих дрэв именно в этом, пытаешься сказать им, что они ЗАСЛУЖИВАЮТ страданий, потому что оставаться инвалидом — это почетно?
— Это не так, — возразила она. — Что дальше?
— Тебе придется залезть поглубже. Я бы сделал это сам, но пока что тебе придется немного подняться. И это ИМЕННО так. Ты лишаешь своих последователей возможности испытать то, что могут другие. Ты лишаешь их радости и легкости. Миллионы просыпаются каждый день без боли или с возможностью нормально ходить, и твои товарищи заслуживают таких же возможностей. По крайней мере, они заслуживают того, чтобы сделать этот выбор за себя.
Она осторожно вскарабкалась на маленькую коробку сбоку от нее и потянулась как можно выше к пробке, пытаясь отрегулировать ее, как он велел.
— Это коренным образом изменит их сущность. Они красивы и сильны, и я не отниму у них этого.
— Дзара, исправление инвалидности или помощь в ней не меняет того, кто ты есть, это только меняет тебя, если ты активно превращаешь это в свою личность, если это ЕДИНСТВЕННАЯ вещь, которая определяет тебя как личность, — она повернулась, чтобы посмотреть на него, он махнул ей. — Продолжай. Я сложный человек со многими кусочками и частями. Я все время меняюсь. Я пилот, адмирал флота, сын, друг, я был членом неоспартанцев, я страж клана дрэв. Ни одна из этих вещей не меняется с моей ногой или без нее, — она оставалась угрюмой и тихой, и он воспользовался возможностью, чтобы продолжить. — Вспомогательные технологии никогда не изменят того факта, что я потерял ногу на войне. Они никогда не изменят трудностей, через которые я прошел. Они не изменят операции, лекарств, наркотиков, тренировок, стресса. Они не изменят все те дни и месяцы, когда мне приходилось бороться, чтобы передвигаться. Опыт всегда будет со мной, эти воспоминания всегда будут частью меня, но я не обязан зацикливаться на них.
Дзара продолжала молча следовать его инструкциям, помогая чинить корабль. Ощущение было странным. Кто-то нуждался в ней физически так, как она никогда не была нужна. Остальные… никогда не просили о помощи, они всегда делали всё сами, сколько бы времени это ни занимало и как бы тяжело это ни было.
Она видела, как многие изо всех сил пытались сделать то, что им нужно было сделать.
Однако вот перед ней был человек.
Она ему даже не нравилась, и он все равно попросил ее о помощи.
Может быть, он был прав?
Конечно, большая часть ее восстала против этой мысли. Она была той, кем была, она пережила все это, и пережитое заставляло ее чувствовать себя сильной, особенной, важной. Что произойдет, если другие вдруг вылечатся или получат помощь?
Они больше не будут в ней нуждаться.
Что произойдет, если она наденет скобу, как Канан, на собственную ногу? Она сможет ходить, бегать, драться, как другие… но… но если она это сделает, то что в ней будет особенного? Она всегда была лидером этой группы, это была ее работа на полную ставку. Кроме этого у нее не было ничего.
— Дзара, — голос мужчины стал мягким, — я знаю, что ты пытаешься им помочь, и ты проделала хорошую работу. Ты дала им гордость, которая им нужна, чтобы делать трудные вещи и продолжать совершенствоваться, но ты также сдерживаешь их. Представь, насколько проще им было бы, представь, сколько всего они могли бы достичь
Она отступила назад, чтобы взглянуть на свою работу, и приложила руку к металлу двери.
— Это похоже на жульничество. — тихо сказала она.
— Почему? Ведь остальные могут ходить и бегать, прекрасно видеть и слышать. Неужели это жульничество, если ты сможешь делать то же самое? Модный протез не является жульничеством, как и слуховой аппарат, и ты не предашь никого из своих друзей. Технологии откроют двери для возможностей, которые вы заслуживаете так же, как и все остальные. Не говоря уже о… — она услышала легкую улыбку в его голосе. — Просто протяни руку и щелкни переключателем, он должен включиться.
Дзара последовала инструкциям
— Так вот, не говоря уже о том, что с нынешней аугментацией ты получишь несколько улучшений.
Корабль с гулом ожил, когда заработал двигатель.
— Да уж, неплохо для двух рабочих ног между нами двумя. А теперь помоги мне подняться.
Дзара протянула ему руку и подняла на ноги, поддерживая его, пока они ковыляли к передней части шаттла. Он сел в кресло, и корабль снова тронулся. Они погрузились в молчание на несколько долгих минут.
Пока она не нарушила тишину.
— Прости.
— Просить за что?
— За то, что обращалась с тобой так, — она тяжело сглотнула, почти давясь своей гордостью, которая ощущалась как ком в горле.
— Все в порядке. Мы над этим поработаем, — с улыбкой ответил он.
===========================================
Спасибо за прочтение, вопросы, комментарии, мнения и предложения всегда приветствуются. Перед вами - рассказ из огромного цикла «Око Эмпирей» за авторством Charlie Starr. Перевод и публикация осуществлены с личного разрешения автора произведения.
Оригинальное произведение можно прочитать по этим ссылкам: