ВетБайка | Утро начинается с убийства... (⁠⁠

Вчерашнее утро. Выползла я из кроватки, пишу провокационный бложик. Кофе пию. На работку мне еще часа через полтора.Звонок на мобиль.

— Доброе утро, мы к вам едем. Мурзику совсем плохо. Мы решились...

— Секундочку! Куда «ко мне» едете? Я еще дома, а на работе буду к девяти. А сейчас на работку добраться не смогу: автобус...

— Не волнуйтесь, мы уже выехали и на работу вас довезем.

Фига се! «Не волнуйтесь!» Я, собственно и не волнуюсь, но как бы на работку-то еще рановато же!

— Хорошо, — говорю. Так как понимаю, людей припекло.Они своего Мурзика уже месяц пытаются так сяк поддерживать, но там неопреабельная опухоль печени, проросшая в желудок. Кошаку 15 лет и всё безнадёжно. Поэтому говорю: — Как приедете к нам в деревню на главный перекрёсток, так позвоните. Я приду.

С кошками проблема эвтаназии такая, что смертельная инъекция практически возможна только в сердце. Потому что ни одна кошка, здоровая или больная, не будет честно держать лапу, пока ветеринар в её лапе нащупывает вену, вращая иголкой. Да и вены у кошек тонюсенькие, а у дегидратированных 15-летник котов вообще проблематично хоть где вену найти. Конечно, можно еще спеленать кошку, закрыть ей глаза и пасть глухим намордником, садистически свернуть голову набок и сделать инъекцию в яремную жилу. В яремную жилу и слепой попадет... Но я стараюсь провести эту последнюю инъекцию в максимально спокойной обстановке. Поэтому всегда кошку сначала усыпляю наркозом в мышцу или под кожу. Этот укол примерно как прививка и большинство кошек и хозяев переносят стоически.

А потом хозяев я изгоняю вон . Потому, что не каждый хозяин в состоянии остаться на ногах, когда его дорогому спящему животному делают укол в сердце.

Тут позвонили хозяева Мурзика: они реально были от моего дома в двух шагах, и мы уехали ко мне в ординацию.

Через пятнадцать минут я завернула тельце кота в одноразовую пеленку, отдала хозяевам и осталась на работе. Хозяева Мурзика предлагали отвезти меня обратно домой, но мотаться туда-сюда, чтобы через полчаса ехать обратно?

Ничего, у меня тут компутер, вот бложик допишу...

Было еще полчаса до официально открытия ординации, как заглянул пан:

— О, вы на работе! Я как раз случайно мимо еду, но собирался к вам попозже зайти. Но раз вы уже открыты...

У пана в недалёкой деревне оказался двенадцатилетний, уже почти неходящий немецкий овчаркин. Задние ноги начинают гнить, пёс перестал есть и начал активно дышать на ладан. На овчара, почувствовав слабину, швыряется и доминирует их второй пёсик — буйный чихуахуай... В общем, не пора ли овчара отпустить?

Только есть маленький нюанс, овчар не знает что такое ошейник или намордник, а пан его держать не может, т.к. овчар уже однажды пана укусил.

Ладно. Сообщаю пану, что процесс будет чуть дольше и дороже, так как придется дать собакину успокоительный гель через рот, чтобы он уснул и лежал спокойно сам. Пан соглашается, так как других вариантов нет. Я пишу табличку на двери, что буду к десяти и еду с паном.

Одна из частых причин недомогания немецких овчарок в последнее время — это заращение канала в позвоночнике, где расположен спинной мозг. Лет после четырех-шести на внутренней поверхности канала нарастают костяные мозоли, канал сужается, спинной мозг передавливается. Собака перестает владеть задними ногами. В тяжелых случаях перестает слушаться вся задняя половина тела, ниже места оссификации. Собака не только парализована на зад, но и перестает самостоятельно испражняться. Операция по расширению канала не только дорогая, но и де факто просто отдаляет возвращение той же ситуации, т. к. остановить процесс заращения спинно-мозгового канала пока не умеем.

Овчаркин, хотя и был по словам хозяина, кусачий, но встретил нас лояльно. Прихромал и ткнулся мордой мне в руку, вильнул хвостом. Задними ногами уже ходил как ходулями? почти не сгибая-не разгибая в суставах. Внешняя поверхность лап была стерта трением о землю — так как нормально поднять лапы пёс был не в состоянии. Да, по всем признакам, дальше будет только хуже.

Пан принёс миску с собачиим паштетом и я добавила туда необходимую дозу успокаивающего геля. Пес с аппетитом проглотил наркоту, и мы сели ждать.

Где-то через полчаса пёс лег.

Я набрала эвтаназийное лекарство в шприц, но пёс оказался упорным. Поднимал голову и даже пытался встать. Мне же необходима почти полная неподвижность. Но проблема лекарства «в рот», что его невозможно точно дозировать. А если дать собакену еще, то пока начнет работать новая порция, старая уже частично переработается организмом. Плюс у этой успокаиловки очень широкая шкала действия — то есть если пёс не хочет лечь тряпочкой, то ни фига он не ляжет.

Подождали еще полчаса. Фигу.

— Хорошо, мы не будем тут сидеть целый день, — говорю я. Принесённое хозяевами кофе с печеньками в меня уже просто не лезло. — давайте вы немного придержите ему голову, а я сделаю как прививку — уколю его наркозом в попу, чтобы он всё-таки уснул.

— Я не смогу его держать, он кусается, — уперся пан.

— Да ладно, он еле двигается. Всего-то на секунду прижмёте ему голову за ушами к земле, он вас никак не сможет укусить — он же еле шевелится!

Пан вытянутыми руками и кончиками пальцев почесал псу за ушами.

— Нет, не щекотать, а придавить! — я злобно схватила пана за руку и прижала ею шею пса. — Вот так и замрите!

Естественно, когда я втыкнула в попу пса иглу, пёс дернулся, пан шарахнулся и я только услышала ЦВАК! как клацнули зубы пса.

Меня сдуло, но пару кубиков инъекционного наркоза я ввести успела.

— Вот видите, он меня укусил! — пан зажимал себе предплечье. Засучил рукав, ну да. Трехсантиметровая ссадина — кожа, содранная клыками. Даже не укус, а щипок, блин.

— А не надо было шарахаться, — злопамятно сказала я. — Если бы вы его держали, он бы вас ни фига не укусил. У него сил нет же вообще!

Пёс моргал и пытался удержать голову. Всё его тело стремилось растечься, но зверь не соглашался.

Так не пойдет. Мне нужно, чтобы он хотя бы полминутки лежал спокойно. Пёс так слаб, что его удержал бы и пятилетний ребенок, но если человек боится, то с этим ничего не поделаешь.

— У вас же ни ошейника, ни намордника нет, но может есть бинт? Только не резиновый...

— Бинт у нас есть, — пан старательно промакивал марлевым тампоном уже давно не кровоточащую царапину.

Принес мне аптечку. Я сделала петлю из бинта, навела псу на морду, затянула. Пес мотнул башкой, но безнадёжно. Ни координации, ни силы на серьезное сопротивление у него уже не было. Я завязала импровизированный намордник на два оборота, чтобы не давило, и закрепила за ушами.

— Вот, — прижала я голову пса к газону. Пёс вздохнул и прикрыл глаза. — Если вы его будете держать, он будет чувствовать себя наоборот лучше, так как с вами рядом. Увереннее. Мне нужно-то всего мгновение.

— А можно я ему голову одеялом закрою?

— Можно, только говорите с ним и давите вот сюда, за ушами.

На всякий случая я придавила холку пса коленом — пану веры было шиш, а если пес трепанёт башкой, то подвинется и всё тело, а введенная в грудную полость 10-сантиметровая игла имеет достаточно большой угол отклонения.

Но я успела и попала в сердце.

Пёс ушел одним вздохом.

Да, я так и не спросила, как звали пса.

А к концу рабочего дня приехала еще одна неходящая десятилетняя овчарка...

Пы Сы Мои ветеринарные истории и многое другое можно прочитать тут в моем профиле или в сборнике по ссылке https://author.today/reader/2067/5888