В Америке вышла книга про Эриха Хартманна⁠⁠1

Эрих Хартманн. Самый результативный пилот за всю историю авиации

Новая книга, вышедшая в США, проливает свет на жизнь немецкого аса воевавшего на фронтах Второй Мировой войны

Эрих Хартманн летал за штурвалом немецкого истребителя Ме-109, он был непревзойденным мастером воздушного боя.

В годы Второй Мировой войны Эрих Хартманн служил в Люфтваффе. Летая на Me-109, он совершил свыше 1 400 боевых вылетов. В воздушных боях он сбил 352 самолета противника - просто невероятное достижение.

Однако, как и почему он смог добиться такого результата?

Почему Хартманн стал таким мастером доминирования в небе Восточного фронта?

Какими убеждениями он руководствовался?

В своей книге "Черный тюльпан" американский историк Эрик Шмидт раскрывает многогранность личности Эриха Хартманна. Своими мыслями и размышлениями Эрик Шмидт поделился с нами в ходе сегодняшнего интервью.

Вопрос:: Почему Вы решили написать эту книгу?

Эрик Шмидт: Я уже давно являюсь большим поклонником истории вообще и истории авиации в частности. Однако, по-настоящему я почувствовал желание написать эту книгу, когда увидел то, насколько упрощенными, и поверхностными являются проведенные в течение последних лет исследования биографии Эриха Хартманна. И мне стало интересно, а что еще о нем писали, кроме хвалебных статей и книг.

В начале работы у меня не было твердо сложившегося мнения об этом асе . Так что, в какой-то мере я посчитал, что этот проект даст людям возможность вернуться к историческим событиям недавнего прошлого и сделать для себя самостоятельные выводы, а не читать учебники и книги и принимать их содержание с уже сделанными выводами, с некоторыми из которых вы буквально уговариваете себя согласиться.

Что сделало Хартманна столь выдающимся летчиком?

Эрик Шмидт: Хартманн был в числе тех пилотов Люфтваффе, кого готовили к полетам еще до войны. Он прошел длительную, высококачественную подготовку прежде, чем его отправили на фронт.

Немцы не могли выдерживать такое качество обучения в течение всей войны, но на раннем этапе войны пройденное Хартманном обучение стало ключевым залогом его успехов. Он великолепно знал свой самолет, а также свои задачи и виртуозно владел тактикой воздушного боя.

Уровень подготовки пилота - это всегда доминирующий фактор на поле боя.

У него также была своя стратегия воздушного боя, которая великолепно подходила под реалии Восточного фронта. Хотя, на самом деле, эта стратегия явно не предусматривала применения привычной для того времени тактики «собачьей свары».

Хартманн всегда стремился ударить быстро, внезапно и избегал каруселей и затягивания боя, в ходе которого его самолет мог также попасть под удар и оказаться сбитым. Но именно так и должно было быть, ведь его задачи часто предусматривали свободную охоту, он сам мог выбирать себе цели и сам мог принимать решения, с кем и когда ему драться и кого атаковать.

Ну и в конечном итоге, Хартманн известен тем, что стрелял с предельно близкого расстояния. Такая тактика делала его огонь точным и предельно убийственным, а также позволяла экономить боеприпасы.

Также, благодаря такой тактике достигалась абсолютная внезапность, так как противник не успевал среагировать на появление его самолета. Огонь открывался когда необходимость стрелять была уже предельно явной.

Большинство сбитых Хартманном пилотов даже не осознавали того, что самолет Хартманна находился уже где-то рядом с ними. Они начинали это понимать, когда у их самолетов отлетали куски крыльев, либо разлетался или глох двигатель.

Несколько раз самолет Хартманна получал повреждения и падал из-за попадания в его «Мессершмитт» обломков самолетов противника. Представляете, насколько близко он подлетал к своим жертвам?

Почему на самолете Хартмана изображен черный тюльпан?

Эрик Шмидт: Я думаю, это была не его идея. Это придумал кто-то из его сослуживцев, но она ему очень понравилась, вот он себе его и нарисовал. Советские летчики, увидев в воздухе черный тюльпан, старались уклониться от боя с ним.

Данный факт привел к некоторому уменьшению его боевого счета, и он одалживал свой «Черный тюльпан» молодым, неопытным летчикам, чтобы они могли приобрести первичный боевой опыт. А Хартманн, за штурвалом обычного Ме-109, продолжал увеличивать свой боевой счет.

Кроме первоклассной летной подготовки было ли в характере или в мышлении Хартманна что-нибудь такое, что позволяло ему повышать свое мастерство в суровых реалиях Восточного фронта?

Эрик Шмидт: Выдержка. Стойкость и упорство. Хартманн совершил свыше 1400 боевых вылетов. Меня это потрясает практически так же, как и его статистика сбитых им самолетов. Восточный фронт холодный, безэмоциональный, не прощающий ошибок. Этот участок боев требовал предельной концентрации и выдержки.

Ветераны Восточного фронта вспоминают его именно такими словами. Я не могу сказать, что было у него в голове, когда он готовился к своим вылетам, происходившим, как правило, ранним утром, но вряд ли он ощущал отчаяние или сомнение.

У него была репутация спокойного выдержанного человека. Как и у большинства пилотов истребителей, у него была уверенность и мышление человека, привыкшего подчиняться правилам, которые и помогали ему достигать неизменно высоких результатов.

Что Вам рассказали фотографии Эриха Хартманна? Как Вы считаете, он был похож на пилота истребительной авиации?

Эрик Шмидт: И да и нет. Он был тощим блондином с густой шевелюрой. И совершенно не годился для командной работы. Также у него определенно не было военной выправки, хотя в летной форме он выглядел вполне прилично.

Он всегда был таким парнем, который не вписывался в обстановку. Да и жестким, бескомпромиссным лидером каким, к примеру, был герой Вьетнама бригадный генерал Робин Олдс, Хартманн также не был.

Существуют ли документальные подтверждения того, что Хартманн был ярым сторонником идеологии Третьего Рейха (какие-то письма, дневники, воспоминания)?

Эрик Шмидт: Ярым? Нет. Таких подтверждений Вы не найдете. Принимающим эту идеологию и следующим ей? Да. По факту, на такой вопрос очень сложно дать однозначный ответ. Хартманн не был философом. Ни его, ни других немецких детей не учили тому, чтобы быть философами.

Он был послушный исполнитель и ориентирован строго на работу по своей специальности. Именно такие люди фанатичным нацистам и требовались. Никто не хотел никого ни в чем переубеждать, люди просто делали свою работу.

Известно, что Эрих Хартманн провел 10 лет в советских лагерях для военнопленных. Как столь длительное заключение отразилось на его жизни?

Эрик Шмидт: Эти годы полностью раздавили его. Морально. Да Вы и сами можете себе представить. Есть фотография, сделанная сразу после его возвращения в Германию. На ней он выглядит опустошенным, как будто жизненные силы полностью покинули его.

В какой-то мере так и было. В заключении на Хартманна давили в основном психологически. Советы пытались пришить ему военные преступления, которых он не совершал. Они пытались заставить Хартманна и его сослуживцев работать на СССР.

Реинтеграция в жизнь послевоенной Германии также стала для него суровым испытанием.

В рамках своего исследования Вы получили возможность посидеть в кабине «Мессершмитта». Как Вам это удалось? Что чувствовали Вы, сидя в кабине самолета, летавшего в небе Второй Мировой войны?

Эрик Шмидт: Это было в самом начале моей работы. Я связался с заведующим Музея авиации в Орегоне (Evergreen Aviation & Space Museum). В то время я жил неподалеку от этого музея и попросил у экскурсовода разрешения зайти за ограждение и поближе рассмотреть стоявший в экспозиции «Мессершмитт» Bf-109. Это был Bf 109G-10, одна из тех модификаций, на которой и летал Эрих Хартманн.

Как я себя чувствовал, сидя в его кабине?

Очень холодно и неприятно.

Прямо сейчас можно сказать, что этот самолет делался из листового алюминия и заклепок. У меня было странное ощущение того, что этот самолет чрезвычайно хрупкий. Кабина была выкрашена в темно-серый цвет - очень точная передача истинного варианта окраски Ме-109.

Самолеты Люфтваффе красились в темно-серый цвет (для моделистов - код RLM 66) - и если не считать выделяющихся цветовых «пятен» (т.е. выкрашенных в другие цвета ручек и тумблеров) - то можно сказать, что внутри этого самолета было ужасно темно.

По какой-то причине я помню, что меня буквально поразил расположенный на уровне левой руки пилота боковой воздухозаборник.

«Мессершмитт» выглядел явно недоработанным. Пилот с помощью воздухозаборника мог регулировать количество поступающего снаружи воздуха, однако, воздухозаборник был спроектирован неправильно, и я через него всегда мог видеть свет, даже когда он был закрыт.

При этом эти самолеты шли в массовое производство, их производили в явной спешке. Десятками тысяч. Для меня этот факт был очень важным. Сейчас такие самолеты являются музейной редкостью и просто так в них не посидишь.

После того, как я вылез из этого самолета, мне стали гораздо понятнее и жизнь Эриха Хартманна и полученный им опыт. Я также осознал, насколько сильно моя жизнь отличается от той, которую прожил он.