ЦВЕТОК ПАПОРОТНИКА. ОКОНЧАНИЕ ГЛАВЫ 2. ГЛАВА 3⁠⁠

Жена Василия — Светлана — с утра молчала, что означало крайнее недовольство. Женщина громче обычного стучала посудой. Она была не согласна, ни с решением Василия о брате, ни с его желанием наказать мальчиков.

Василий молча переносил настроение жены. В конце концов, это он — глава деревни, обязанный соблюдать правила. У него умер любимый младший брат, а его еще и попрекают. Наказание Генки пойдет ему на пользу, так даже отец сказал. Раз мать не дает наказывать сына. Про Пашу он еще не решил. Возможно, лишь припугнет.

Когда в очередной раз Светлана чем-то стукнула, Василий не выдержал:

— Уймись, Светка! — рявкнул он.

— А в чем дело?! — в тон мужу крикнула женщина. — Что ты мне мешаешь? Я же в твои дела не лезу.

— Еще как лезешь!

— Когда это я лезла в твои дела? — Светлана уперла руки в боки, с вызовом глядя на Василия.

— Сейчас прямо вмешиваешься в мои дела.

— Как это? Я ничего тебе не говорю.

— Зато поведением своим выражаешь недовольство, — объяснил Василий.

— Да, выражаю, — согласилась Светлана. — Могу и словами добавить.

— Не мог я иначе поступить. Понимаешь, не мог?

Светлана села за стол. Пристально посмотрела на мужа.

— Ты мог всех троих спасти, но не стал.

— Они бы все равно умерли.

— Тогда бы ты похоронил их, и у тебя было бы место, где вспомнить Николая.

— Замолчи, — глаза Василия наполнились слезами, — мне и так тяжело.

— Как же сейчас тяжело родителям, детей которых ты обвинил в смерти брата и хочешь наказать.

— Я их наказываю вовсе не за смерть брата. Света, как ты могла такое подумать? — Василий даже возмутился мнению жены о нем.

— Тогда зачем ты послал за ними?

— Они нарушили правило деревни своей прогулкой в сумерках по лесу. Из-за них на нас напали шарагалы. Мальчики заслужили суровое наказание.

Женщина горько усмехнулась.

— Правила. Зачем они нужны?

— Чтобы жить по-человечески, людям нужны правила, — Василий не понимал Светланы.

— Мир стал настолько хрупок, что неизвестно будет ли завтра. Мы живем здесь даже не зная, есть ли где еще люди, кроме наших нескольких деревень, — Светлана вздохнула.

— Я уверен, что выжили не только мы.

— Где же они? Почему не приходят?

— Не могут далеко уйти, как и мы не покидаем своего убежища, — Василий говорил уверенно. Он действительно так считал.

— Глядя на детей, я каждый раз спрашиваю себя: зачем мы их рожаем, что им дальше делать?

— Жить и рожать новых детей. Восстанавливать человеческий род.

— Наш мир уже никогда не даст нам того пространства, что было до Катастрофы. Земля больше не колыбель человечества. Она превратилась в клетку без дверцы. В некий квест без возможности что-то получить в конце пути.

Оба вздохнули от той безысходности, в которой жили, пытаясь не думать о ней. Где-то в глубине души Василий сам понимал, что все их усилия по сохранению рода напрасны, что их дети проведут свои жизни в том положении выживания. Мир изменили люди, и люди же пытаются измениться под него.

Философско-жизненный разговор супругов прервали вошедшие мальчики в сопровождении одного парня.

Мальчики поздоровались с Василием и Светланой. Они хмуро смотрели на главу деревни, не ожидая ничего хорошего от предстоящего разговора. Руки по-прежнему были связаны за спинами.

— Оставьте нас, — приказал Василий. На приветствие он лишь коротко кивнул.

Прежде чем выйти из комнаты, Светлана подошла к мальчикам, по-матерински обняла обоих, поцеловала лбы. Она не могла отговорить главу деревни от наказания.

Василий терпеливо ждал окончания проявления ласки.

Наконец, Светлана покинула комнату вслед за ушедшим парнем.

— Вы вчера слишком поздно вернулись из леса, — начал разговор Василий.

— Моя вина, — признался Генка. — Отпусти Пашу.

— Вы оба там были, что привело к страшным последствиям.

— Мне жаль, что на деревню напали шарагалы, — Генка говорил искренне. Он переживал последствия своего поступка. — Я искал цветок папоротника.

— Никанор рассказал мне про твои желания. Однако цветка не существует в отличие от нарушенного правила и страшных последствий, — Василий вздохнул.

— Я готов понести любое наказание, но Паша не должен быть наказан.

— Здесь я решаю, — повысил голос глава деревни, — кого наказывать, а кого прощать. Ваш проступок привел к смерти троих человек. Ваше наказание будет примером для деревни, чтобы остальные дети никогда не посмели ослушаться родителей.

Паша не выдержал и заплакал.

— Меня уже наказал папа. Я не хочу снова розог.

— Ты только начинаешь жить. Поверь моему опыту, тебе еще не раз придется их терпеть.

Мальчик замотал головой.

— Обещаю всегда и во всем слушаться папу.

— Хорошее обещание, — похвалил Василий и даже улыбнулся. — Надеюсь, ты сдержишь его, но тебе придется понести наказание и сегодня.

Паша заплакал еще сильнее. Генка даже расстроился от того, что брат такой слабый. В его возрасте сам он был сильным.

— Нет, Паша, — покачал головой Василий, — вчера твой папа мог пострадать. Ты об этом думал?

— Я очень переживал за папу, — Паша говорил сквозь плач. Он никак не мог успокоиться.

— Правильно. Все дети переживали, пока их папы сражались с шарагалами, невольно приведенными вами в деревню. За это вы будете наказаны на площади.

Василий позвал парня, ожидающего за дверью приказа отвести детей.

— Приготовь мальчиков для иглоукалывания.

Через некоторое время Василий вышел из дома и столкнулся с Никанором. Тот ожидал конца разговора. От вышедших сыновей Никанор узнал о предстоящем наказании.

— Здравствуй, Василий. Смени гнев на милость хотя бы для Паши.

— Здравствуй. Не в этот раз. Они поступили неразумно, слишком неосторожно для своего возраста.

— Я понимаю твою боль от потери Николая.

Василий нахмурился.

— Сейчас нет брата, а есть только глава деревни, наказывающий за нарушение правил.

— По одному из правил я могу запретить наказание сына до десяти лет, — напомнил Никанор.

— Остальная часть говорит, что правило применимо лишь без смертельного исхода, — в свою очередь напомнил глава деревни.

— Прошу тебя. Паша не вынесет наказания. Хрупкий мальчик. Я только вчера решился на порку, — Никанор смотрел с болью в глазах, но разжалобить Василия оказалось невозможно.

— Нет! — жестко ответил Василий и пошел мимо собеседника.

— Я никогда не поверю, что в тебе не говорит брат, — крикнул Никанор вслед Василию. — Глава деревни не стал бы поступать столь сурово с маленьким мальчиком.

— Ты не знал моего отца, — не оборачиваясь, крикнул Василий. — Когда-то он послал на площадь своего пятилетнего сына. Тот мальчик давно вырос, но не забыл того дня и жестокого наказания за меньшую провинность.

Никанор побрел вслед за главой деревни. Он попытался и не смог защитить младшего сына. Оставалось молчаливое наблюдение на площади.

Мальчики шли и гадали о результате разговора папы с Василием. Они пришли к мнению, что глава деревни не уступит. Они еще никогда не видели подобного жесткого взгляда Василия. Оба хорошо понимали причину, но все же надеялись на смягчение, как надеется каждый провинившийся ребенок.

— Сами виноваты, — вмешался в разговор парень.

— Ты веришь в цветок папоротника? — спросил Генка.

— Сказки, — уверенно ответил парень.

— Зато ты любишь наказывать людей. Я видел твое лицо, — сказал Паша.

Парень ухмыльнулся и шлепнул ладонью по Пашиной попке.

— Я бы с удовольствием наказал тебя, но Василий решил сам это сделать. Эй, ты куда?! — крикнул парень, потому что Паша внезапно свернул направо и побежал.

Далеко мальчик убежать не смог из-за связанных сзади рук. Конвоир легко догнал Пашу и вернул обратно за шиворот.

— Эта была плохая идея, — держа Пашу, проговорил парень.

— На что ты рассчитывал? — удивился Генка.

— Сам не знаю, — признался брат. — Сорвалось.

— Василий может рассердиться и усилить наказание.

— Уж я молчать не буду, — расплылся в довольной улыбке конвоир. — Мне и достанется тебя выпороть.

Паша поморщился. Он и сам понял глупость побега. Какое-то ребячество овладело им. Теперь же за него может последовать расплата.

— Пошли скорее, — подтолкнул парень мальчиков в спины. — Нас заждались.

На площади собрались жители. На этот раз Василий приказал взять с собой детей старше шести лет. Во время наказания взрослых дети не допускались.

Помоста не было. Люди стояли недалеко от двух широких скамеек в ожидании виноватых. Мнения разделились. Одни считали наказание уместным для маленького Паши. Другие люди, в особенности женщины, были категорически против суровости приговора. Вполголоса шла перепалка. Все затихли, увидев приближение мальчиков.

Подходя к скамьям, Генка с Пашей искали глазами отца в толпе. Он стоял в первом ряду. Встретившись взглядом с сыновьями, Никанор отрицательно покачал головой, что означало отказ Василия.

Мальчики упали духом. Они рассчитывали на положительный результат для Паши.

— Тебе все же придется понести наказание, — проговорил Генка. — Прости, что тащил тебя за собой.

— Я сам шел, — возразил Паша. — Мог же уйти домой.

Подошел Василий.

— Почему мальчики еще не лежат? — строго спросил он.

— Паша пытался сбежать, — объяснил парень.

— Готовь их.

Руки мальчиков были развязаны. Они спустили штаны до колен, легли. Головы оказались рядом. Парень закрепил ремнями руки и ноги мальчиков. Отошел, уступая место главе деревни.

Василий подошел к Генке. Говорить не было нужды. Жители знали вину детей. Они стояли притихшие.

Глава деревни достал из кармана спичечный коробок. Воспользовавшись спиной мальчика в качестве поверхности стола, открыл его и достал желтую тонкую иголку длиной сантиметр. Василий приложил острие иглы к правой ягодице Генки и стал медленно и уверенно вдавливать иголку внутрь. Генка напрягся под ремнями. Мальчику было известны последствия иглоукалывания. Василий недаром избрал этот способ наказания. Генка почувствовал, как струйка крови стекает по бедру. Через несколько секунд в мизерном проколе мальчик почувствовал сильную боль. Она не усиливалась от меньшей к большей, а пришла внезапно. Генка закричал. Тело напряглось под ремнями. Не будь стягивающих пут, он бы непременно вскочил со скамьи. Слезы брызнули из глаз. Даже розги не делают так больно. Василий запихнул иголку до конца и выпрямился, ожидая окончания боли.

Паша, подняв голову, наблюдал за мучениями старшего брата. Он снова заплакал.

— Дядя Вася, прости меня. Я больше никогда-никогда не ослушаюсь папу.

Над площадью соединялись крик боли с криком слез.

— Я не изменю своего решения, — возразил Василий. — Тебе придется понести наказание. Боль сейчас утихнет.

Словно повинуясь словам главы деревни, боль в Генкиной ягодице исчезла так же быстро, как и возникла. Мальчик расслабился, лишь продолжал шмыгать носом. Иголка растворилась в теле без каких-либо отрицательных последствий для здоровья, оставив лишь память о страшной боли.

Василий взял следующую иглу и повторил процедуру с левой ягодицей. Снова возникла и пропала боль. Генка снова кричал и плакал.

Взяв коробок, глава деревни перешел к Паше. Положив коробок ему на спину и вынув иглу, приготовился сделать больно.

— Смотрите! — крикнул мужчина, переведя взгляд в небо.

Вся толпа подняла головы.

Среди облаков летел… дракон. Чудовище приближалось к деревне. Дети прижались к родителям. Им было страшно смотреть на монстра, но отвести глаз они не могли. Через минуту послышались возгласы удивления. Удивительным оказалось, что чудовище тащило за собой небольшую повозку. Дракон был ручным животным.

Глава третья

ПОГОНЩИКИ ДРАКОНОВ

Дракон, появившийся в небе, стремительно приближался к деревне. Он рос в размерах по мере сокращения расстояния между собой и людьми. Уже было видно огромное черное мощное тело, голова на не длинной шее. Тяжелую тушу по воздуху несли два кожистых крыла, размах которых впечатлял даже издалека. Настоящего сказочного дракона создала матушка-природа, искалеченная своими неразумными чадами — людьми.

— Спасайтесь в домах! — крикнула одна из женщин. Она подхватила на руки своего шестилетнего сына и побежала прочь, хотя не должна была покидать площадь без разрешения Василия.

Толпа медлила. Страх наваливался всей тяжестью. Страх перед неизвестностью. Подобного порождения нового мира не видел никто. Люди переводили взгляды с дракона на Василия, застывшего с иглой в руке. Послышался ропот на главу деревни, для которого наказание превыше спасения. Людям хотелось убежать, спрятаться, спасти своих детей. Наказание можно повторить, когда дракон и те, кто им управляет, покинут деревню. Генка с Пашей были единственными, кто не мог посмотреть в небо на приближающуюся опасность.

— Освобождай детей! — не выдержал Никанор, бросаясь отстегивать сыновей.

— Не сметь! — гаркнул Василий. — Наказание не закончено!

— Нас сейчас всех сожрет летающая тварь! — Никанор уже освободил Генку. Мальчик вскочил, натянул штаны, тогда взглянул на чудовище, которое неожиданно прервало наказание и освободило Пашу от боли.

— Вот так монстр! — восхитился Генка. — Вижу повозку с двумя людьми. Значит, мы и вправду не одни.

— Люди оседлали эту тварь, но кто они, — проговорил отец. Он не разделял настроения сына. — Как бы нам остаться после их прилета в живых.

Глава деревни уже не мешал Никанору. Василий окинул глазами жителей. Многие пятились от площади, все еще ожидая приказа.

— Я продолжу, как только минет опасность, — произнес он долгожданные слова, что означало позволение уйти.

Едва Василий произнес последнее слово, люди бросились к своим домам, стремясь укрыться от чудовища. Насколько возможно укрыться от того, кто одним движением снесет дом.

На площади остались Василий и Никанор с сыновьями. Паша испуганно жался к отцу и молчал. Он мельком посмотрел на дракона и отвернулся.

— Неужели боишься? — удивился Генка.

— А ты нет?

— Он же ручной. Посмотри на повозку с людьми.

— Все равно он чем-то питается. Вряд ли травой.

— Иди к маме, — велел отец.

— А вы?

— Я не покину Василия. Идите вместе с Генкой.

Между тем дракон пошел на посадку на краю деревни. Волна воздуха дошла до четырех людей, хотя расстояние от монстра было приличным. Дракон сложил крылья, прочно встав на две лапы. Повозка упала на землю, совершив жесткую посадку.

Было видно, как из нее вышли двое людей — взрослый и ребенок. Взрослый сразу пошел к своему ручному дракону. Тот наклонил к хозяину голову. Мужчина стал ласкать морду, способную проглотить его целиком.

Все это наблюдали ошеломленные жители из окон домов и оставшиеся на площади.

— Мне нужно пойти к ним, — принял решение Василий. — Как-никак я представляю деревню.

— Можно мне с тобой? — попросился Генка. Увидев отношения хозяина дракона с монстром, он окончательно перестал бояться.

— Нет! — в один голос ответили Никанор с Василием.

— Идите домой, — приказал глава деревни.

— Но он же ручной, — возразил Генка. — Видите?

Не дожидаясь новых возражений, мальчик побежал к пришельцам.

— Стой! — крикнул Никанор, но сын не остановился.

— Он только что наказан за ослушание и снова делает по-своему, — проворчал Василий, следуя за мальчиком. — Завтра же поговорю с Ниной.

— Вряд ли это поможет обуздать характер мальчишки, — с сомнением ответил Никанор.

— Нужно что-то делать, пока еще что-то не натворил твой сын.

— Паша, ты-то пойдешь к маме? — спросил отец.

Паша пожал плечами.

— Кажется, Генка прав. Пришельцы не сделают нам ничего плохого.

— Ладно, пошли, но если прикажу, то сразу побежишь домой.

Мальчик утвердительно кивнул.