Стук колес / История европейского подрывника #6⁠⁠

Глава 6. Эрнст идет на бал.

В пятницу после разговора с журналистом Геннат отдал распоряжение комиссии собрать больше сведений о Матуске и в субботу утром уже слушал первые доклады.

- С места крушения он уехал в компании журналиста Ганса Габбе, прибыли в Вену. Габбе хорошо отзывается о новом знакомом, даже восторженно. Говорит, тот составил несколько чертежей с реконструкцией событий на виадуке для статьи, очень подробные чертежи.

- Получили образцы?

- Без особых усилий. Уже на следующий день они вышли в тираж.

Эрнст кивнул, призывая детектива продолжить доклад.

- Матуска промышленник, семьянин, растит дочь. У него завод по изготовлению кастрюль и прочей кухонной утвари. Из Вены телеграфировали, что Матуска в городе и после возвращения его не покидал. Эрвин и еще пара ребят отправились вдоль маршрута следования поезда - заезжают на вокзалы, опрашивают людей, может кто-то что видел. Вернутся, предположительно, в понедельник. На этом все.

- Спасибо, Альфред. Каковы результаты вчерашней поездки по армейским складам?

- Нулевые. Во всех точках количество учтенного при инвентаризации динамита совпало с фактическим. Сегодня попробуем другие версии. К слову, в городе высокая полицейская активность. На улицах и на въезде в город стоят патрули, многих арестовывают. Тюрьмы просто ломятся. Ходит слух, что за прошедшие сутки арестовали не менее пяти тысяч человек… Нам не дали понять, что происходит, но может быть вы сможете узнать, если сочтете необходимым, конечно.

Комиссар снова кивнул, но уже задумчиво. С минуту оба молчали, и детектив счел встречу оконченной, собрался уходить.

- Постойте, детектив, - сипло окликнул Геннат. - Скажите, какие сейчас мнения верховодят в комиссии? Полагают ли ее участники, что преступление действительно совершено на политической почве?

- Да, господин комиссар. - При этих словах Эрнст неодобрительно качнул головой и отвел в сторону взгляд, а детектив продолжил. - Многие придерживаются этого мотива, он действительно кое—что объясняет. Почему преступник действует не в конкретной стране, а охватывает всю Европу? Чего он добивается? Мы допускаем, что при ранних инцидентах нам не удалось найти никаких листовок с заявлениями из-за осадков, но в сентябре упустить ее из вида было уже сложнее. Однако есть и другие мнения. - Геннат поднял глаза на докладчика. - Преступник - убийца, маньяк. Подобно другим маньякам он получает какое-то удовольствие от происходящего, чего-то ищет, к чему-то стремится. И все же данных слишком мало, чтобы об этом можно было говорить с уверенностью.

- Вы забываете письмо, - отчеканил Геннат. - Если допустить, что оно было разослано в полиции по всей Европе самим преступником, то почему, уведомляя власти о готовящемся покушении, он не выдвинул сразу своих требований?

- Это так… - ответ детектива был тихим, задумчивым, но Эрнст не стал дожидаться итога размышлений и подвел черту сам:

- Благодарю вас, детектив. Пожалуйста, сообщите комиссии, что в полдень мы с ними встретимся, обсудим промежуточные результаты и планы. Затем можете возвращаться к своей задаче.

Детектив выскользнул из кабинета, а комиссар, оставшись в одиночестве, погрузился в раздумья. Дела шли не слишком бойко. Приходилось признать, что если расследование продолжится в том же духе, то следующее нападение непременно случится вопреки совместным усилиям нескольких стран. Эрнст нахмурился, побарабанил пальцами по столу, затем встал, прошелся по комнате, заложив руки за спину. Остановившись у стола, он пошел было на второй круг, как неожиданно решился. Сел за стол, достал чистый лист бумаги из ящика и принялся размашисто писать. Спустя несколько минут он позвал секретаря и передал ему рукопись со словами:

- Позаботьтесь о том, чтобы это объявление появилось в крупнейших газетах Венгрии, Германии и Австрии в ближайшее время. Даже незамедлительно. Будьте так любезны.

Начертанные комиссаром строки гласили: «вознаграждение за поимку преступника или информацию о нем».

В то время, пока в редакциях газетных изданий срочно набирался текст объявления, Геннат провел встречу уголовной комиссии, дал новые распоряжения, но становился все мрачнее по мере приближения вечера. Накануне портной знатно опешил, получив такой нестандартный и срочный заказ, но его искреннее желание угодить покупателю обеспечило Генната подходящим для светского мероприятия костюмом. Однако сам Геннат не разделял энтузиазма. Пожалуй, он был бы даже несколько счастлив, получив решительный отказ, и под столь благовидным предлогом рад бы не явиться к Фаркашу.

Как бы то ни было, комиссар натянул свой новенький костюм и в условленный час автомобиль привез его к крыльцу дома полковника Фаркаша.

Современная архитектура Венгрии, да и Европы в целом, отличалась некоторой угловатостью и практичностью, однако дом полковника разительно отличался. Выкрашенный в белый цвет, он встречал гостей мраморными ступенями крыльца и такими же колонами на фасаде здания. К дому вела широкая подъездная дорожка, а по бокам от нее был разбит фруктовый сад, за которым, судя по всему, должным образом ухаживали. Этот вид натолкнул комиссара на мысль, что полковник являлся либо большим ценителем архитектуры прошлого столетия, либо же наследовал родовое гнездо.

На вершине мраморных ступеней перед входной дверью ожидал швейцар в строгой красной униформе. Когда распахнулась дверь автомобиля, и комиссар предпринял первую попытку выбраться, но вдруг снова осел на прежнее место, швейцар даже не переменил позы. С присущей ему стойкостью служащего он наблюдал за попытками новоприбывшего гостя покинуть автомобиль, и разинул рот только когда последний оказался прямо перед ним. Одной рукой Эрнст протягивал швейцару приглашение, а второй удерживал складной стул.

- Добрый день, господин… Геннат. Вас уже все заждались. Прошу, проследуйте за мной.

Швейцар услужливо распахнул дверь и пропустил вперед комиссара, а затем и сам юркнул в дом. В широком холле, украшенном множеством картин, звучал приглушенный гул десятков голосов, и Эрнст остро ощутил приближение той самой минуты публичности. Ему отчаянно не хотелось оказаться под микроскопом венгерского общества, стать объектом ее интереса и изучения, отвечать на вопросы и рассыпаться в ответных любезностях. Не перешагнув порога большой гостиной, мужчина еще надеялся, однако, что личность уголовного комиссара из Берлина не вызовет большого любопытства, что самой неприятной частью вечера станет обязательный обмен приветствиями с хозяином дома, и Эрнст проведет в этих стенах столько времени, сколько потребуют приличия, прежде чем убраться восвояси.

Проворный швейцар вел Генната по длинному коридору, останавливаясь время от времени, чтобы гость мог его нагнать. Перед высокими дверьми он вновь помедлил, дождался, пока Геннат поравняется с ним, и распахнул двери.

- Господин комиссар Эрнст Геннат из Берлина!

Сотни взглядов мгновенно устремились к нему. Отступать было поздно. Эрнст одернул пиджак и неосознанно прижал к себе покрепче стул.

Широкий зал с высокими потолками полнился людьми. Господа и дамы, все одетые по последней моде и с большим шиком, стояли группами у окон, вдоль столов и стен. По крайней мере с десяток бесед были прерваны появлениям комиссара. С неудовольствием Геннат отметил, что центр зала ничем не занят, что предвещало танцы.

- Господин Геннат! - вперед выступил широкогрудый мужчина в сюртуке кремового цвета. Он всплеснул руками, и широко расставив их, будто для объятий, пошел навстречу комиссару. - Какая радость узреть вас! Полковник Имре Фаркаш - хозяин дома и скромный устроитель сего мероприятия - к вашим услугам.

Он протянул руку и энергично, с преувеличенным выражением дружелюбия на лице, тряхнул ладонь Генната.

- Еще больше рад, что не сбылись мои опасения. Что же мы? Вас все заждались, господин Геннат! Пойдемте, я обязан представить вас лучшим людям Будапешта.

Надежды Эрнста провести вечер никем незамеченным растаяли, как мираж. Его, словно ручью обезьянку, переводили от группы к группе, представляли гостям, жали руки.

- Вы танцуете, господин Геннат? - осведомилась между делом дама, платье которой очень выгодно открывало ее спину.

- Говорят, вы идете по следу подрывника от самого Берлина. Должно быть, вы уже знаете его лучше всех? - спрашивал следующий новый знакомый.

Полковник же был щедр на комплименты и многозначительно улыбался, выслушивая адресованные Эрнсту вопросы. Переводя гостя к очередной группе, Фаркаш вполголоса сообщил :

- После того, как с вступительной частью будет покончено, будет время отдохнуть. Я рассчитываю увидеть вас за моим столом в покер. Вы ведь играете в покер? Конечно, вы играете! Какой мужчина не играет в покер. Ну а как карточные игры нам надоедят, то в саду будут ждать увеселения. Вам понравится. Знаете, это большое удовольствие для меня показать моему коллеге из Берлина венгерское гостеприимство. У нас вам точно не придется скучать.

Эрнст, однако, от всей души желал поскучать, но хозяина со всей возможной любезностью заверил в обратном. Могло ли случится что-то, что позволило бы комиссару вырваться из этих пут? Перезнакомившись со всеми гостями, среди которых оказались политики, чиновники, мелкие и крупные промышленники в сопровождении своих дам, Эрнст, большей частью забыв имена, надеялся обрести немного покоя где-то в углу залы, но из внезапно распахнувшихся дверей вдруг сообщили о готовности карточных столов принять игроков.

Гости разделились. Не все дамы желали проводить время за азартными играми, потому пожелали своим кавалерам или супругам приятной игры и впечатляющих побед, а сами удалились. Господ лакей проводил во второй зал, где в приглушенном свете ламп мужчины раскуривали сигары и делали денежные ставки.

- Господин Геннат, пожалуйста сюда, - полковник указал на стул напротив его собственного. Слева и справа от полковника места заняли еще двое мужчин.

- Благодарю, но ваша мебель слишком хрупка для человека моего склада, - с этими словами, Эрнст отодвинул уже имевшийся стул и поставил на его место свой. Тот самый, который комиссар бережно нес подмышкой с момента прибытия. - Не взыщите, господин полковник.

Пока карты перетасовывались и расходились по рукам, Эрнст соображал когда и как будет уместно поднять разговор о деле подрывника, однако ему неожиданно подсобил в этом сам полковник. Едва наладилась игра, и присутствующие успели обсудить все, что приличествовало сказать в подобной ситуации, полковник Фаркаш произнес почти торжественным тоном:

- Что ж, господин Геннат, поздравляю вас с поимкой преступника!

- Прошу прощения, господин Фаркаш?

- Как, разве вы не читали газет? - на лице полковника отразилось искреннее, и почти сопряженное с шоком, удивление. - Пока вы спали, мои ребята совершали рейд. Прочесали весь город, но выловили преступника и вместе с сообщником бросили его в камеру. Должен признаться, я необычайно горд этим делом. Какая грандиозная полицейская акция! Тысячи арестов за сутки, ради поимки преступника. Полиция Будапешта показала свою силу всему миру! Сегодня утром я доложил своему начальнику - имперскому советнику Хорти, между прочим - что преступник пойман, и народ может спать спокойно! Он меня необычайно хвалил, и я позволил себе намекнуть, что таковой успех заслуживает и повышения. А как сострадательно я поступил, объявив по всей стране сегодня день траура! Советник Хорти наверняка ответит утвердительно. Наверняка.

- Но кого же вы все-таки арестовали? - вкрадчиво спросил Геннат, уже забыв про карты в руке.

- А! - полковник хлопнул ладонью по столу и изобразил непередаваемую мину отвращения лице, всем видом давая понять, как неприятно ему упоминание этого имени. - Ляйпник, Мартин Ляйпник. Коммунист, насильник, анархист, - если бы того позволяли приличия, то полковник сплюнул бы на пол. - Мерзавец, какого поискать. Уже судим неоднократно, но никак не отступится от своих безбожных идей. Мошенник сговорился с начальником станции под Торадью, с Андьялом, и вместе они провернули этот план.

- Господин Андьял - тот, кто первым прибыл на место крушения поезда? - уточнил Геннат, чувствуя как все больше закипает.

- Он самый. Допрос уже дал результаты. Йожеф Андьял, как мне сообщили час назад, вскрыл вены в камере. Вилкой, представляете? А разве стал бы добропорядочный гражданин так поступать? Нет, добрым людям нечего скрывать от закона, а этот решил утащить тайну с собой на тот свет. Поди выгораживает Ляйпника. Сам же Ляйпник, к сожалению, еще держится. Но с ним работают мои лучшие люди, будьте покойны - он скоро размякнет. К слову, я взял на себя труд сообщить о своем успехе и вашему начальству. Так что, уже завтра вы можете возвращаться домой.

- Вы глупец! - Геннат вскочил, едва не опрокинув стол животом. Полковник вжался в стул и испуганно взирал снизу вверх на Генната, а десятки пар глаз устремились к источнику шума. - Преступник бросил вам кость, а вы и заглотили наживку! С готовностью пошли легчайшим путем и схватили невиновных, лишь бы закрыть скорее дело. Как потешается над вами настоящий подрывник, читая газеты!

- Господин комиссар… - начал нерешительно полковник.

- Довольно! Это место - обитель глупости и тщеславия! Ноги моей здесь больше не будет!

Эрнст подхватил свой складной стул и, пыхтя, решительно пошел к выходу. Его провожали десятки глаз, но никто не произнес ни звука, а присутствующие при этой сцене дамы восторженно предвкушали как будут пересказывать увиденные ими воочию события своим менее везучим товаркам.

Так Геннат отбыл из имения полковника Имре Фаркаша, и все, что говорилось там после этого, неизвестно.

На следующий день Геннат получил подтверждения: газеты заявляли о поимке преступника, Ляйпник действительно пребывал в камере, а Андьял покончил жизнь самоубийством. Уголовная комиссия из Берлина получала множество намеков на бессмысленность своего присутствия, но комиссар продолжал держать позиции.

А через несколько дней его терпение было вознаграждено. Комиссау пришло письмо, и, уедь он немногим раньше в Берлин, это послание с легкостью потерялось в пересылках. А говорилось в нем следующее:

«Предъявляю вам запрос о выплате награды и сообщаю, что виновником катастрофы является…»

Комиссар пробежал глазами письмо до конца и осипшим голосом вызвал в кабинет секретаря:

- Незамедлительно сообщите в комиссию. Мы произведем арест.

Настал момент, когда распростертая над преступником длань правосудия должна была вот-вот сомкнуться на его горле.