Стивен Кинг "Волшебная Сказка" (Stephen King "Fairy Tale") любительский перевод. Глава 14-2⁠⁠

4

Дома приготовила для меня постель возле камина. Там даже была подушка с разноцветными бабочками на наволочке. Я поблагодарил её, и она сделала реверанс. Я был потрясён, увидев, что её красные башмаки (вроде тех, что носила Дороти в Стране Оз) сменились на пару жёлтых кроссовок Конверс.

«Мистер Боудич принёс их тебе?»

Она кивнул и посмотрела на них со своей версией улыбки.

«Это твоя обувь для особого случая?» Мне показалось, что это должна быть именно она, потому что кроссовки были совершенно чистыми, словно их не доставали их коробки.

Она кивнула, указала на меня, а затем на кроссовки: я надела их для тебя.

«Спасибо тебе, Дора.»

Её брови словно вплавились в лоб, но она подняла то, что от них осталось и указала в направлении, с которого я пришёл. «Оидал?»

«Я тебя не понял.»

Она повернулась к верстаку и взяла доску для мела. Она стёрла квадратики, изображающие дом и амбар, которые она, должно быть, показывала молодому человеку и женщину, и взамен написала большими заглавными буквами «ЛИЯ». Она подумала и добавила вопросительный знак.

«Да,» сказал я. «Гусятница. Я повидал её. Спасибо, что позволила нам остаться на ночлег. Завтра мы отправимся в путь.»

Она погладила свою грудь над сердцем, указала на Радар, указала на меня, затем подняла руки в охватывающем жесте. Мой дом – твой дом.

5

Мы снова поели жаркого, на этот раз с кусочками грубого хлеба. Грубого, но очень вкусного. Мы ели при свете свечей, и Радар получила свою долю. Перед тем как, я позволил ей поесть, я достал из рюкзака бутылочку с таблетками и утопил их в подливе. Затем, подумав о том, какой длинный путь нам предстоит, я добавил третью. Я не мог отделаться от мысли, что, давая ей эти таблетки, я грабил Петра чтобы заплатить Павлу.

Дора показала на них и покачала головой.

«Предполагается, что они ей помогут. Нам предстоит долгий путь, и она уже не так сильна, как раньше. Они думает, что всё такая же, но нет. Думаю, когда они кончатся-»

Ещё один протяжный вой раздался с дальней стороны дороги. К нему присоединился другой, затем третий. Они были очень громкими, и превращались в вопли, заставляя меня сжимать зубы. Радар подняла голову, но не лаяла, только издавала негромкий рык, исходящий из глубины её груди.

«Волки,» сказал я.

Дора кивнула, скрестила руки на груди и крепко сжала предплечья. Она возбуждённо дрожала.

Ещё больше волков присоединилось к вою.  Если они собирались продолжать всю ночь, не думаю, что нам удалось бы как следует отдохнуть перед началом путешествия. Не знаю, прочитала ли Дора мои мысли, и не уверен, что даже было похоже, что она так сделала. Во всяком случае, она встала и жестом велела мне подойти к круглому окну. Она указала на небо. Она была небольшого роста, так что ей не пришлось приседать, чтобы посмотреть, а вот мне пришлось. То, что я увидел, было очередным шоком. В тот день был их нескончаемый парад.

В облаках образовалась длинная прогалина. В открывшейся реке чистого неба я увидел две луны, она больше другой. Казалось, что они наперегонки несутся сквозь просвет. Большая была очень велика.  Мне не нужен был телескоп чтобы рассмотреть кратеры, долины и каньоны её древней поверхности. Она выглядела так, словно собиралась упасть на нас. Затем прогалина закрылась. Волки прекратили рычать, я имею ввиду немедленно. Словно они вещали через гигантский громкоговоритель, и кто-то повернул выключатель.

«Это происходит каждую ночь?»

Она покачала головой, развела руками, затем указала на облака. Она умела общаться жестами и несколькими словами, которые умела писать, но на этот раз смысл ускользнул от меня.

6

Единственная дверь в коттедже, которая не вела вперёд или назад, была низкой, как раз по росту Доры. После того как она убралась после нашего скромного ужина (шикнув на меня, когда я попытался помочь), она ушла в ту дверь и через пять минут вернулась одетой в ночную рубашку длиной до босых ног и с платком на том, что осталось от волос. Кроссовки она держала в руке. Она поставила их осторожно – благоговейно – на полку в изголовье кровати. Там было что-то ещё и, когда я попросил разрешения посмотреть поближе, она протянула мне это, явно не желая давать в руки. Это была маленькая фотография в рамке, на которой мистер Боудич держал на руках щенка, который очевидно был Радар.

Дора прижала фото к своей груди, погладила его, и поставила на место возле кроссовок.

Она указала на маленькую дверь, затем на меня. Я достал зубную щётку и вошёл.  Я видел не так много уборных, разве что в книгах и в старых фильмах, но думаю, даже если бы я видел много, эта оказалась бы самой аккуратной. Тут стоял жестяной таз со свежей водой и туалет, прикрытый деревянной крышкой. В настенной вазе были маки, распространяющие сладкий запах черешни. Не было запаха человеческих отходов. Ноль.

Я помыл руки, умылся и вытерся маленьким полотенцем с вышитыми бабочками. Я почистил щёткой зубы. Я был в уборной не больше пяти минут, может, даже и меньше, но Дора уже заснула в своей маленькой кровати, когда я вышел.  Радар спала возле неё.

Я улёгся на своей импровизированной постели, состоявшей из толстых одеял и ещё одного чтобы укрыться. Которое пока мне не требовалось, потому что угли в камине всё ещё давали достаточно тепла. Смотреть как они то разгораются, то угасают, было гипнотическим. Волки молчали без бесящего их лунного света, но слабый ветерок играл в ивах, издавая своими порывами звук, похожий на низкий крик. Было невозможно не думать о том, насколько далеко от своего мира я был. Да, я мог снова в него вернуться, просто поднявшись по холму, пройдя милю по подземному коридору, и сто восемьдесят пять ступеней до верха колодца, но это была неверная мера. Это были совсем другие земли. Это был Эмпис, в котором не только две луны гонялись друг за другом в небе. Я подумал о книжной обложке, где воронка наполнялась звёздами.

Не звёздами, подумал я. Историями. Бесконечное количество историй, которые заполнили воронку и попали в наш пир, почти не изменившись.

Затем я подумал о миссис Уилкокс, моей учительнице в третьем классе, которая каждый день заканчивала словами «Что мы узнали сегодня, мальчики и девочки?»

Что я сегодня узнал? Это было место, где действовала магия и проклятия. Тут жили люди, страдающие от чего-то вроде прогрессирующей болезни или недуга. Я подумал, что теперь знаю почему на дорином знаке у дороги – нарисованным для ней мистером Боудичем – стишок про стихи был написан только на стороне, смотрящей на покинутый город. Потому что люди приходили с того направления. Неважно насколько мало я знал, но пустая сторона знака предполагала, что немногие возвращались. Если я предполагал, что закрытое облаками пятно солнца садилось на западе, значит молодые мужчина и женщина, которых я встретил (плюс остальные участники программы по обмену башмаков, запущенной Дорой и её братом) приходили с севера. Эвакуация с севера? Было ли это распространяющееся проклятие, может быть, что-то вроде радиации, источник которой находился в городе? У меня и близко не было достаточной информации чтобы убедиться в этом хотя бы наполовину, но это была неприятная мысль, потому что я собирался отправиться туда с Радар. Начнёт ли моя кожа сереть? Понизится ли регистр моего голоса до рычания Доры и фрейлины Лии? С кожей и голосом мистера Боудича не произошло ничего плохого, но могло быть, что эта часть Эмписа была в порядке, когда он в последний раз был тут.

Может то, может сё. Я был уверен, что, если начну замечать в себе перемены, я развернусь и сделаю ноги.

Помоги ей.

Это то, что серая служанка прошептала мне. Я думал, что знаю, как помочь Радар, но как я собирался помочь принцессе безо рта? В сказке, принц смог бы найти способ сделать это. Это было бы что-то маловероятное, вроде того, что слёзы Рапунцель начали обладать магическими свойствами восстановления зрения, но приемлемое для читателей, которые хотели счастливого конца, даже если бы рассказчику пришлось достать его из шляпы. В любом случае, я не был принцем, просто старшеклассником, который нашёл путь в другую реальность. И я понятия не имел что делать.

Угли обладали своей собственной магией, разгораясь, когда ветер кружил вниз по трубе, и угасая, когда порывы ветра замирали. Я смотрел на них и мои веки налились тяжестью. Я заснул, и в какой-то момент ночи Радар пересекла комнату и улеглась возле меня. К утру огонь совсем погас, но той моей стороне, возле которой она лежала, было тепло.