"Семья". Глава девятая
© Гектор Шульц
Глава первая. Настя
Глава вторая. Семья
Глава третья. Изменения
Глава четвертая. Боль
Глава пятая. Взросление
Глава шестая. Выбор
Глава седьмая. Прощание
Глава восьмая. Смелость
Глава девятая. Характер
Декабрь 2010 года. Екатеринбург.
- С днём рождения, Настя!
- С твоим днём!
- С днём вылупления!
Пять лет прошло, а я все никак не могла привыкнуть к тому, что про мой день рождения помнят. И пусть это коллеги и друзья, которых я обрела в Екатеринбурге, все равно было необычно и приятно.
Я с робкой улыбкой вошла в офис, тихо рассмеялась, когда Елена Львовна вручила мне букетик цветов, а потом ойкнула, когда вся ватага менеджеров кинулась ко мне и чуть не задушила в объятьях.
В кабинете, на столе, меня ждал маленький тортик с двумя цифрами-свечками, несколько открыток и воздушный шарик, привязанный к стулу. Я снова рассмеялась, покачала головой и показала большой палец коллегам, которые наблюдали за мной через стекло. Они весело загалдели, а потом, улыбаясь, разошлись по своим рабочим местам. День рождения – это день рождения, но и работать надо.
Пять лет прошло, как я уехала из родного города в Екатеринбург. В неизвестность и страхи. Оставила позади семью. И маму… Правда очень скоро поняла, что приняла правильное решение. Мой день сурка наконец-то закончился и в жизнь пришло что-то новое.
Теперь я приходила домой с работы с радостью и спокойно могла отдохнуть, потупить в телевизор или полазить в интернете. На выходных я спала до полудня и, проснувшись, не шла убирать блевотину отчима в туалете, а отправлялась на кухню, заваривала себе чай, делала два бутерброда и завтракала, смотря в окно. Потом спокойно занималась уборкой, не потому что надо, а потому что хотела. Из колонок центра звучала «Мельница» и «Blackmore's night», а я, подпевая, кружилась по квартире, вытирая пыль и окна, поливая цветы на подоконнике и улыбаясь новому дню.
Через несколько лет после переезда меня снова повысили. Теперь я была руководителем отдела обучения и если и проводила сделки, то исключительно в целях демонстрации, чтобы новенькие ухватили то, о чем я говорю. Компания разрасталась и не забывала тех, кто начинал с нуля в её стенах. Не забыли и обо мне. Как только встал вопрос о том, что отделу обучения нужен руководитель, то вся администрация филиала почти единодушно проголосовала за мою кандидатуру. За исключением пары человек, которые сами метили на это место. Но и они понимали, что шансов нет, поэтому быстро смирились и присоединились к поздравлениям.
На обеде я съела подаренный торт. Как обычно, медленно и смакуя каждый кусочек, а потом позвонила в службу доставки и заказала несколько пицц для коллег. Без этой традиции не обходился ни один день рождения. Давно уже уяснила.
Вернувшись в кабинет после обеда, я уселась за стол и проверила почту. Затем, чуть подумав, взяла мобильник и, задумчиво покусывая губы, открыла сообщения. Поздравление от оператора, парочка веселых поздравлений от друзей, от Катьки. Но Катька и так позвонила рано утром, чтобы быть первой, кто поздравит. И одно сообщение от мамы.
*****
Уехав из родного города, я не смогла полностью освободиться от семьи. Мама позвонила мне через месяц, как я переехала. Номер телефона ей дала Катька, которая потом долго извинялась. Но я не винила подругу. С мамы станется выпить человеку мозг так, что он перестает соображать, что делает.
- Развела она меня, родная, - буркнула Катька, когда мы созвонились и я спросила, зачем она это сделала. – Иду с работы, а тут она навстречу. Улыбается и говорит, что телефон твой потеряла. Ты ей оставляла типа, а она посеяла.
- Не оставляла я ей ничего, - вздохнула я, делая глоток чая.
- Да я потом сообразила. Прости, - в голосе Катьки было столько вины, что я не выдержала и рассмеялась. – Чо ты ржешь?
- Забей. И на маму, и на смех, - улыбнулась я. – Дала и дала. Что теперь, гнобить тебя всю жизнь за это?
- Ну, мамка твоя точно бы так и сделала, - фыркнула Катька в трубку. – Короче, задурила она мне башку, я ей номер твой и дала.
- Да, ладно, - махнула я рукой. – Перестань оправдываться. Будто я маму не знаю.
Поначалу мама вела себя не так, как я привыкла. Она интересовалась, как я. Вздыхала. Извинялась за свое поведение. Рассказывала о братьях и отчиме, когда мы созванивались. Потом я купила себе мобильник, без которого была, как без рук, и естественно дала номер маме. И тут прошлое вернулось.
Сначала мне высказали, что звонить на мобильник дорого, роуминг и все дела. А потом мама, как бы невзначай, потребовала мобильник и себе тоже. Я сама не поняла, как все случилось. Только что болтала с мамой, а потом набираю Катьке, говорю, что скинула ей денег, и прошу купить маме недорогой телефон. Катька меня, конечно же, пропесочила и обругала, но мобильник все-таки купила и передала маме. С того момента мама стала звонить чаще, пока я не разоралась и не сказала, что у меня работа и времени на болтовню нет. Мама обиделась и не звонила мне две недели, но как только позвонила, все вернулось на круги своя.
- Ты не думай, доча, что я деньги просто так клянчу, - вздохнула она. Голос был мягким, и я поначалу оторопела, когда услышала его. Но очень скоро я и к этому привыкла. – Ты, как уехала, тяжко нам стало совсем. Братьям вон в школу то одежда нужна, то учебники с тетрадками. Я куплю рубашку, а они через месяц из неё выросли. Ты пришли хоть сколько, а я потом отдам. Устроюсь вон полы мыть в школу, да с зарплаты отдам.
- Хорошо, - чуть подумав, ответила я и тем же вечером скинула ей деньги. Потом подошла к окну, посмотрела на улицу и мотнула головой, проклиная собственную мягкотелость. Внутренний голос шептал, что это мама. Ей тяжело, а я, дрянь такая, равнодушно слушаю её жалобы и ничего не делаю. Другой голос злился, что я сдалась и снова превратилась в прежнюю Настю. Покорную и готовую сожрать любое вранье.
Со временем просьб стало больше. Дай на лекарства, еда кончилась, Матвей штаны порвал, Андрейке в школу учебники нужны, отца в больницу положили, прокапать надо, пока не помер. Я выслушивала, кивала, а потом шла в банк, чтобы перевести маме денег. Ночь на дворе, работа или выходной – я выходила и шла к банкомату, чтобы перевести деньги.
Мама перестала интересоваться, как у меня дела. Каждый разговор начинался с нытья и заканчивался ненавязчивым, как ей казалось, выуживанием денег. Я стала раздражительной, а звук входящего сообщения заставлял дергаться и злиться. Однако я ничего не могла с собой поделать. Казалось, еще вчера я радовалась, что избавилась от маминой опеки, как она достала меня даже на другом конце страны. «Сама виновата», сказала мне однажды Катька, приехав ко мне.
Взяла отпуск, билеты и, сообщив, что едет, примчалась через пару дней. Конечно же я вписала её у себя, сразу же отвергнув предложение подруги переночевать в отеле. Ну а когда мы с Катькой сидели на диване вечером и потягивали вино, то я снова подняла тему семьи.
- Думала, что все по-другому будет, а воз и ныне там, - пожаловалась я Катьке. Та сделала глоток вина, чуть подумала и поджала губы. Верный признак того, что подруга будет ругаться.
- Сама виновата, - буркнула Катька. – Я говорила тебе, чтоб ты ограничила общение с ней, а ты? В одно ухо влетело, из другого высралось. Вместе с мозгами.
- Катя…
- Чего «Катя»? Или скажешь, что я вру?
- Нет, не врешь.
- Привыкли они на твоей шее сидеть, - добавила она. – Думаешь, там поменялось что-то, когда ты уехала? Год прошел уже, а мамка твоя буреет, как и отчим. Выйдет к подъезду и давай тебя хуями крыть, какая ты пизда, мамку бросила, братьев бросила, отчима за человека не считаешь. А бабкам только это и надо. Как у тебя еще уши не сгорели, а?
- Не знаю, - рассмеялась я. Пусть и немного грустно.
- Не, Насть. Не понимаю все равно, почему ты терпишь, - покачала головой Катька. Я промолчала и глотнула вина. Катьке, чтобы опьянеть надо было две бутылки. Я пьянела от одного бокала. – Или ты думаешь, что Мотя, как школу закончит, твое место добытчика займет?
- Надеялась на это, - честно ответила я и нахмурилась, когда Катька рассмеялась. – Чего?
- Ничего. Если и займет он какое-нибудь место, так на нарах. На той неделе пиздюка зажал возле гаражей, хер вывалил и приказал отсосать ему. Повезло, что пацан вырвался и убежал. Его папка потом дегрода этого по всему двору гонял. Жаль, что не догнал. Может и сделал бы что полезное для всего человечества.
- Он все время таким был. Странным, - хмыкнула я.
- Угу. Странным. Странным был Семёнов, который на уроках козюльки жрал. А этот… Не, Насть. Это не странность, это пиздец. Ладно, хер с ним, с Мотей вашим. Сама чо делать думаешь?
- Не знаю, Кать, - вздохнула я. – Умом понимаю, что это неправильно, что меня используют, а сердцем не могу отказать. Говорила же, сломали меня.
- Тогда чинись давай, - перебила меня Катька. – К психологу сходи, таблетки попей какие-нибудь. Набухайся на крайний случай.
- И в отчима превратиться? – спросила я и вздрогнула, вспомнив его оплывшую рожу и сальные глазки. – Фу, блин.
- В твоей башке надо хорошенько покопаться, родная.
- Надо, - кивнула я и, снова вздохнув, улыбнулась подруге. – Спасибо, что выслушала.
- А, иди в жопу, - зевнула Катька и колко усмехнулась. – Чо мы, чужие друг другу, что ли?
- Порой мне кажется, что ты мне роднее, чем братья, - Катька улыбнулась и, прищурившись, посмотрела на почти пустую бутылку вина.
- Еще есть? – спросила она и, когда я отрицательно мотнула головой, фыркнула. – Ладно, пойду в магазин сгоняю. Тебе взять чего?
- Шоколадку, - ответила я и покраснела, стыдясь просьбы. Можно сбежать от прошлого, но прошлое все равно будет напоминать о себе.
Естественно, я не пошла к психологу. Вместо этого попыталась вернуться к прежней жизни. Мама всегда говорила, что я не должна плакать. Должна быть сильной, а иначе в моей жизни появится такой же балбес, как мой отец, и заделает мне ублюдка. Я всегда старалась быть сильной. Терпела, сжав зубы. Молчала, когда хотелось заорать. И сейчас страдала от этого. Даже спустя пять лет.
*****
Вздохнув, я открыла сообщение от мамы и, закусив губу, прочитала. «С днем рожденья, доча. Когда позвонишь?». Я мотнула головой, отгоняя дурацкие мысли, взяла кружку с чаем и пошла в переговорную. Снова достала телефон, нашла мамин номер и нажала «вызов».
- Привет, мам, - тихо сказала я, услышав её голос.
- Ой, доча. Привет, - в голосе улыбка, но я чувствую, что она натянутая. Мама, как обычно, надела маску при разговоре со мной. Надо просто чуть-чуть подождать и маска слетит, словно от сильной пощечины. – Как дела?
- Работаю. Обед закончится скоро.
- Это хорошо, работай, работай. А я чего поговорить-то хотела, - торопливо начинает мама. – Отпуск у тебя когда?
- В мае, а что?
- Ой, хорошо как. Теплышко-либо будет уже. Да я чего, Матвей-то пусть к тебе приедет, а? Ты ж брата сколько не видела уже?
- Зачем? – напряглась я. Обычно мама просила денег, а когда я начинала говорить, что зарплата не скоро, срывалась и начинала орать.
- Как это зачем? – в голосе прорезался металл, и я по привычке вжала голову в плечи, словно мама стояла надо мной. – Он брат твой, али забыла уже? Как уехала, так ни сном, ни духом. Хоть бы спросила, как он там. Даже в гости не приезжаешь. А он скучает, между прочим. Ну, я и решила… Пусть поживет у тебя немножко. К своим его сводишь, может работу какую дадут. В нашей-то дыре, сама знаешь, ничего нет.
- На мясокомбинат пусть идет, - холодно ответила я. Мама поперхнулась, а потом я услышала раздраженные нотки в её голосе.
- Так был он там уже. Коллектив-то говно, доча. Бедного совсем загоняли. Он только машину разгрузит, а его на вторую зовут, без отдыха.
- Действительно, бедный, - буркнула я.
- Смеешься? Ох, нету тебя рядом. Как налупила бы тебе жопу! – ворчит мама, но спохватывается, понимая, что своего пока так и не добилась. – Вот Мотя и не стерпел. Дал в морду мастеру своему и уволился.
- Ага. Потом в морду моему директору даст? Нет, мам. Живу я одна, работы много, да и следить за Матвеем мне некогда.
- Ну не будь ты сукой такой, - в сердцах воскликнула мама. – Он брат тебе, как-никак.
- Нет, - повторила я. – Хочет работать, так пусть идет в мой офис старый на собеседование. Там менеджеры всегда нужны. А я, так и быть, позвоню ребятам.
- Так обижать его там будут. Как на мясокомбинате, - я сжала зубы и закрыла глаза, услышав это оправдание. Медленно сосчитала до десяти и вздохнула.
- Я слышала, что он там во дворе творит. И как себя ведёт, - ответила я. Мама осеклась и замолчала.
- А нечего верить всему, что говорят, - зло бросила она и, цыкнув, добавила. – Изменилась ты, дочь. Но как была сукой, так сукой и осталась.
- В этом я не сомневалась, - кивнула я, забыв о том, что говорю по телефону. – Обед кончился. Мне работать пора. Пока, мам.
- Пока, - буркнула она и первой нажала на отбой. Вот тебе и день рождения, Настя… Хорошее настроение тут же пропало, словно его ветром сдуло. Я стояла одна в переговорной, облитая говном и ядом с головы до ног. Единственная радость была в том, что мама не знала адреса, где я живу. А я строго настрого запретила Катьке его ей сообщать. Семьи в гости мне только не хватало.
Мама еще не раз пыталась поднять тему с приездом Матвея, и я устала говорить «нет». Ни мольбы, ни посулы, ни угрозы – ничто не могло изменить моё решение. Стоило только представить, что Матвей будет жить в моей квартире, как нутро начинало сводить от страха. Я и маленьким-то его боялась, а теперь это был взрослый лоб. Катька рассказывала, что он вытянулся, стал крепче и злее, а вот Андрей наоборот. Как был воробушком, сидящим над книжками, так им и остался. Я не говорила маме, что общаюсь с ним. Иначе она точно заклевала бы, что с одним братом я общаюсь, а второго на пушечный выстрел к себе не подпускаю. Андрейка как раз заканчивал школу, и я подарила ему телефон, запретив говорить об этом маме, брату и отцу. Да он и сам все понимал, а когда впервые позвонил, то сказал «спасибо» за подарок. Мама в отличие от него разворчалась и сказала, что я могла бы и получше модель выбрать, а не это говно с маленькими кнопками. Но я старалась не обращать внимания на её слова, хоть и ранили они порой очень сильно.
- С днем рождения, Насть, - я улыбнулась, услышав голос Андрея, когда он позвонил мне вечером после работы. Он всегда звонил вечером, выходя в подъезд и поднимаясь на пятый этаж, чтобы не застукали родные.
- Спасибо, - ответила я. – Опять на пятом сидишь?
- Ага, - в голосе Андрея послышалась улыбка. – Мама как-то раз чуть телефон не нашла. Я его в подушке прятал, а он выпал, когда она убиралась. Теперь вот на чердаке прячу. Там кроме голубей и нет никого.
- Мама? Убиралась? – фыркнула я. Андрей осуждающе хмыкнул, но ничего на этот счет не сказал.
- А ты там как? Работаешь? – спросил он.
- Нет, уже дома. Отдыхаю.
- Тоже нужно, - Андрей всегда был серьезным, и я не могла не улыбаться, слыша его повзрослевший голос. Маленький мужичок постепенно превращался в обычного мужичка. – А я вот институт выбираю.
- Мама не против?
- Нет. Она на Матвея теперь орет, как на тебя когда-то, - хмыкнул брат. – Он дома сидит, работу не ищет. А вчера пьяный домой пришел. Они с пацанами нашими, ну, со двора, металл воруют на промке. Видимо, хорошо вчера набрали…
- Достойное занятие, - съязвила я, заставив Андрейку рассмеяться. Сухо и дежурно. Но я привыкла к этому, как и к остальному. – Так, что? Куда поступать будешь?
- В архитектурный хочу.
- Ты же биологом хотел стать, - настал мой черед смеяться.
- В детстве, да. А сейчас архитектура ближе. Слушай, Насть… Мама сегодня опять ругалась. На тебя.
- Знаю, родной, - вздохнула я. – Знаю.
- Говорила, что ты Матвея видеть не хочешь. И меня тоже. Это правда?
- Насчет Матвея правда. А про тебя речи не шло.
- Но мама сказала… - он не договорил, потому что я фыркнула.
- Мама много чего говорит, вот только верить всему не надо.
- Я понимаю. Просто… ну, уточнить решил, - теперь настала его очередь вздыхать. – Мама часто на него ругается. И на тебя. Матвей кредитов набрал и машину купил…
- Что? – побледнев, переспросила я. Андрей осекся, поняв, что сморозил лишнего, а потом взмолился.
- Блин, Насть. Только ей не говори, что я проболтался! Она ж убьет меня!
- Много набрал? – спросила я. Брат все понял по голосу и, вздохнув, не стал ничего скрывать.
- Много, - ответил он. – Какие-то мама закрывает. Ну, с тех денег, что ты присылаешь. А Матвей новые берет. И работать не идет. Я вот хочу в институт поступить и на работу устроиться. Чтобы тебе не так тяжело было.
- Ага, - я поджала губы и посмотрела в окно, за которым валил снег. – Ну, насчет тебя я не сомневаюсь, Андрюш. Поступишь и работу найдешь. Но хорошенько подумай, во что ввязаться собираешься.
- Я знаю, Насть, - твердо сказал он и тихо добавил. – Просто помочь хочу. Может и ты тогда в гости приедешь.
- Соскучился? – улыбнулась я. Брат вздохнул в ответ.
- Ага.
- И я соскучилась. Очень сильно. Но приехать не могу.
- Не хочешь?
- Не хочу. Пока не хочу. Стоит глаза закрыть и сразу возвращается прошлое.
- Понимаю, - вздохнул Андрей. – Прости, что испортил день рождения.
- Глупости не говори, - снова улыбнулась я и мотнула головой. – Ладно, беги, пока тебя искать не начали. И телефон хорошенько прячь.
- Конечно, Насть. Пока.
- Пока, - я положила телефон на диван и, задумавшись, глотнула горячего чая. Потом встала и пошла на кухню. Чая не хотелось. Хотелось вина.
Естественно, я позвонила маме на следующий день и поинтересовалась насчет кредитов и машины. В ответ на меня наорали, сказали нарожать своих детей и их воспитывать, как хочется. Я не ожидала понимания или объяснений, но на душе все равно было погано. Мама даже не поинтересовалась, откуда я узнала. Зато перестала долбать голову, чтобы я приютила Матвея и устроила на работу.
Однако с каждым днем я стала все больше и больше задумываться о другом. Катька была права, да я и сама понимала, пусть и пыталась найти оправдания. Сколько бы денег я не отправляла, маме их никогда не хватало. Ладно бы мама одна жила, а так там еще и отчим, любящий приложиться к бутылке, и два брата, одному из которых надо поступать после школы в ВУЗ, а со вторым случится чудо, если он не сядет по собственной глупости. Но задумываться мало. Надо что-то делать, а я не могла переступить через себя, что уж о другом говорить.
В мае, когда я ушла в отпуск на две недели, надеясь провести их дома в тишине и спокойствии, мама начала звонить каждый день. Сначала она пыталась изображать из себя нормальную маму, а потом снова вернулась к прежней личине. «Сколько дали отпускных», «Матвей вон в милицию попал, на адвоката нужно», «Андрею курсы оплатить надо», «Игорю зубы выбили. Стоматолог нужен».
Я вздыхала, стонала и злилась, но маме было плевать. Она, как заведенная, талдычила об одном и том же. Катькины же рассказы были другими. Как Матвей с отчимом целыми днями сидят в машине, потом копаются в движке, а то и распивают на пару бутылку. Как мама каждый день ходит на рынок, а потом жалуется соседкам, что её любимый сыр подорожал. Я слушала подругу и молчала, зная, что, если сорвусь и выскажусь, все равно ничего не изменится.
Так, совершенно незаметно для себя, я снова стала брать подработки. Выходила в субботу и воскресенье на линию, если не хватало менеджеров. Задерживалась до позднего вечера и снова забыла о том, что такое отдых. Я перестала откладывать деньги в свою копилку и хорошо, что рядом не было Катьки. Она бы все поняла и дала мне по жопе за то, что так с собой поступаю. Но её не было рядом. Не было никого, кто мог бы вправить мне мозги. Что уж говорить, если даже Андрейка заметил странности в моем поведении, о чем прямо и сказал, когда позвонил мне вечером.
- Насть, с тобой что-то не то.
- Знаю, - вздохнула я и, забравшись с ногами на диван, глотнула вина из бокала. У меня давно появилась привычка по пути домой заходить в магазин и покупать бутылку вина. Если раньше я пьянела от одного бокала, то теперь легкий хмель появлялся только к концу бутылки. – Устала просто.
- Это из-за нас? – в лоб спросил брат. Я слабо улыбнулась. В этом весь Андрей. Ему плевать на чужие чувства, он говорит то, что думает, и его не заботит, что об этом думают другие.
- Отчасти, - соврала я. – Работы много.
- А выходные?
- Нет у меня никаких выходных, - буркнула я. – И в ближайшее время не предвидится. Ладно… Как твои дела? Как учеба?
- С учебой всё норм, - ответил Андрей. – Преподы меня хвалят, да мне и самому нравится. А! Я вот на подработку устроился.
- Здорово, - улыбнулась я. – А куда?
- У нас стоянка за универом. Им был сторож ночной нужен. Самое то для меня. Подошел, поболтал и той же ночью вышел. Стоянка большая, поэтому сторожей два, но мы договорились с одногруппником, что половину ночи один спит, а второй ходит и смотрит. Потом меняемся. Да и утром не надо никуда ехать. Универ-то рядом.
- Удобно, - Андрей рассмеялся. На миг мне показалось, что смех и правда получился радостным. – Деньги хоть оставляют?
- Да. Мама сказала, что это мои деньги и я могу тратить их куда захочу, - гордо ответил брат. Правда, услышав мое сопение, виновато шмыгнул носом. – Зря ляпнул, да?
- Не извиняйся. Пусть хоть у тебя карманные деньги будут, - ответила я. Андрей немного помолчал, а потом задал тот же вопрос, что мне часто задавала мама.
- Насть, а чего ты видео звонками не пользуешься? Я тебя столько лет не видел…
- Прости, родной, - вздохнула я. – Наверное, я еще не готова к видео звонкам.
- Мама обижается.
- Знаю. Дай мне время.
- Хорошо. Насть?
- М?
- У тебя грустный голос. И пьяный. Как у папы, - я снова улыбнулась. Черту все подмечать, Андрей явно взял от мамы.
- Не переживай, - ответила я. – Решила выпить вина после работы.
- Хорошо, - вздохнул он и, чуть помявшись, добавил. – Ладно, не буду отвлекать. Ты не грусти только. Пока, Насть.
- Постараюсь. Пока, - ответила я и, бросив телефон на диван, снова пригубила вино. В последнее время вино не приносило облегчения, превратившись в привычку. А я, как обычно, этого не замечала, зато замечали другие.
Ребята на работе стали шушукаться, что я стала раздражительной, да я и сама понимала это. Извинялась, улыбалась, а на душе по-прежнему было паскудно. У меня пропал сон и аппетит. Я могла до утра лежать в кровати, бессмысленно таращась в потолок, а потом, разбитая и помятая, шла на работу, где весь день поглощала литрами кофе, в надежде хоть немного взбодриться.
Однажды я взяла выходной, но мама, позвонив мне утром, присела на уши на целых три часа. Когда разговор закончился, я рухнула в кровать, вжалась лицом в подушку и расплакалась. От говна, которым меня загрузили. От обидных слов, которые сказали. От равнодушия, хоть я и так отчаялась услышать хоть одно доброе слово. Внутри меня снова начал расти пузырь, причиняя боль и вызывая слезы. Я пыталась его лопнуть своими силами и все так же беззвучно кричала в подушку по ночам, а утром шла на работу, приклеивала фальшивую улыбку и превращалась в Настю-помогастю. Я знала, что однажды меня прорвет, как когда-то давно. В прошлый раз я высказала маме все, что думала, а через три дня уехала в Екатеринбург. Что будет в следующий раз? Меня увезут на скорой с нервным срывом? Или попросту уволят с работы, заставив вернуться в родной город. Это и помогло мне встряхнуться. Я отказалась от подработок и первые два выходных, таких долгожданных, решила провести в кровати с выключенным телефоном, предупредив коллег, что буду за городом. Все было хорошо до вечера воскресенья, когда я решилась включить телефон и через секунду он зазвонил, а на экране появилось слово, от которого меня бросило в жар. «Мама».
- Алло, - устало ответила я, идя на кухню за вином.
- И где ты шлялась? Чего телефон выключен? - мамин ворчливый голос сразу же вызывает нервный смешок, и она его, конечно же, слышит. – Чего ты ржешь?! Смешно ей. Мать с ума сходит, а она смеется.
- Что случилось? – спросила я, наливая вино в бокал.
- А! Так теперь тебе интересно, - фыркнула она, снова заставив меня усмехнуться. Равнодушие, которое я так ждала, наконец-то пришло. Еще пузырь, наполненный ненавистью, лопнул бы поскорее. – Матвей мальчишку соседского побил. За дело, доча.
- И?
- Что «и»? Ты совсем там охуела? – рявкнула мама, заставив меня поморщиться. – Брат в беду попал, говорю!
- Что случилось? – повторила я, делая глоток.
- Голову он ему разбил, доча. Родители мальчишки этого в милицию пошли. Заявление написали. Сказали, что заберут, если заплатим.
- Нет.
- Что «нет»? – опешила мама. Я представила, как вздымается взволнованно её грудь, а в глазах пляшут черти. – Его же посадят!
- Насрать. Пусть сажают. Не работает голова, расплачивается жопа. Так ты мне говорила. Я запомнила, мам.
- Он же брат твой! – она снова попыталась воззвать к совести, но я без усилий придушила совесть. Пузырь должен лопнуть. Должен.
- И что? Сколько я должна ему помогать?
- Сколько надо, столько и будешь!
- Нет. Не буду, - равнодушно хмыкнула я. – Деньги нужны? Машину его продай. Кредиты возьми. Откупиться хватит.
- Да нет машины этой, доча. Разбил он, - всхлипнула мама. – Да и кредитов этих тоже нет.
- Это моя проблема? Нет. Это его проблема, мам. Хватит на мне ездить.
- Что? – прошипела она. Я вздохнула и встала с дивана. – Матвей же…
- Насрать мне на Матвея.
- Да что ты такое говоришь…
- Что думаю. Второй раз в жизни. Помнишь, что в первый раз было? Помнишь, - кивнула я, когда мама замолчала. – Это второй раз. Последний.
- Ты должна…
- Я ничего тебе не должна, - перебила я. – А вот ты, мам, должна мне многое. Хотя бы выслушать, не перебивая. Хоть раз в этой ебаной жизни.
- Не смей орать на мать! – закричала она. Я молча выслушала, сделала еще один глоток вина и продолжила, пропустив её слова мимо ушей.
- Я всегда была твоей рабыней. Помой, принеси, постирай, уйди. Сука, шалава, тварь, эгоистка, пизда… Так ты меня называла. Лишь когда тебе что-то нужно, ты называешь меня дочерью. Дочерью, которую ненавидишь до сих пор. Дочерью, которая для тебя делает все, а в ответ от говна отмыться не может... Помнишь, ты говорила, что хочешь внуков понянчить? Говорила, что мне рожать пора, пока не поздно. А я не хочу повторять твою ошибку, мам. Я хочу родить ребенка, которого буду любить, а не ненавидеть, как ты.
- Да ты сука! – прошептала мама, снова заставив меня скривиться. – Ебанутая психопатка.
- Да. Ебанутая психопатка. Созданная тобой, мам. Сука… Тварь, которая хоть иногда хотела побыть человеком. Искалеченный ребенок, выросший в искалеченного взрослого, - спокойно ответила я. – Вспомни, когда ты хоть раз говорила мне спасибо? Я тебе отвечу. Никогда. Ни одного «спасибо» за всю мою жизнь. Только ругань, унижения и боль. Хватит с меня этого…
- Хватит? – зло обронила мама, но я и сейчас её перебила. Я не хотела, чтобы яд, которым она плевалась, снова ранил моё сердце. Ему и так изрядно досталось.
- Да. Вам всегда было плевать на меня. Всем вам. Что я думаю, что чувствую, о чем плачу. Об этом знал только мой дневник. Но теперь и мне плевать, мам. Помнишь, ты спрашивала, почему я не отвечаю на видео звонки? А я не хочу видеть твое лицо. Потому что оно сразу возвращает меня в прошлое, от которого я сбежала и продолжаю бежать до сих пор. Заебало… Больше не будет денег по первому звонку. Не будет помощи. Не будет Насти, которую можно безнаказанно унижать. Я не хочу вас видеть. Ни тебя, ни отчима, ни Матвея. Вы все давно для меня сдохли.
Продолжение главы в комментариях.