Самоуверенные (1)⁠⁠

Доброго времени суток, уважаемые!

Сегодня мы снова окунёмся в политику. Снова будут левые с их причудами и прибамбасами. Но в этот раз мы познакомимся с творчеством одной из самых вменяемых и здравомыслящих их представительниц - Сары Вагенкнехт. Её последняя книга вышла с месяц назад и вызвала в Германии эффект разорвавшейся бомбы. Даже законченные либералы были вынуждены отозваться на неё хотя бы полурецензией. Ну а что я, я тоже! Правда, через пару недель после выхода бумажное издание повсюду размели, но всё-таки удалось выловить один экземпляр в одном из ещё не открывшихся после локдауна книжных.

Имя нашей красавицы, комсомолки и спортсменки хорошо известно любому, кто интересуется немецкой политикой. Супруга одного из "динозавров" немецкой социал-демократии Оскара Лафонтена (которого американцы в раскрытой Ассанджем дипломатической переписке называли не иначе, как "глыбой"), она вместе с ним долгие годы входила в руководство Левой партии. Но пару лет назад её таки сожрали милые коллеги, после чего она ушла из руководства фракции под предлогом заботы о здоровье. Как видно, появившееся свободное время не было потрачено зря, и мы получили годную пищу для ума.

Книга называется "Самоуверенные. Моя контрпрограмма - для общего дела и сплочённости."

Самоуверенные - это те левые, которые в настоящее время всё больше определяют политику своих партий в духе уважения меньшинств, борьбы за сохранение климата и т.д. Сара отделяет себя от них. Она предлагает своё видение сегодняшней ситуации и свои методы решения проблем.

В предисловии она размышляет над потерей культуры дискуссии, которая вылилась в нетерпимость к чужому мнению. Кто виноват? Правые? Социальные сети? Не только. Правые - лишь только продукт раскола общества. Раскол этот был подготовлен политикой демонтажа социалки, свободы рынка и роста социального неравенства. Вместо того, чтобы оставаться на стороне простых людей, многие социал-демократы переметнулись на сторону победителей. Они стали левыми либералами, как их принято сегодня называть. На самом деле никакие они не левые и уж точно не либералы. Ведь они ни интересуются социальной ответственностью, ни отличаются толерантностью к инакомыслящим. Не любишь мигрантов - сразу нацист, не хочешь платить углеродный налог - отрицатель изменения климата, не хочешь сидеть в локдауне - теоретик заговора. Короче, заткнись и не отсвечивай.

Этих людей, которые заставляют Unilever переименовывать "цыганский соус", но в то же время не беспокоятся об условиях труда рабочих этой компании, Сара называет "левыми стиля жизни" - Lifestyle-Linke. Зачем заниматься этим борьбой за права трудящихся, если гораздо круче будешь выглядеть, сбрасывая с пьедестала статуи былых рабовладельцев, цензурируя "Унесённых ветром" и плюясь на сексиста Гегеля?

А ведь были иные времена. Когда-то левым считал себя тот, кто стремится к справедливости и социальной безопасности и стоял на стороне слабых и обделённых. Эти люди не исчезли, нет, но ушли на задний план, пропали из газет и с телеэкранов. Быть традиционным левым сейчас немодно.

То ли дело - наши "стиляги". Помимо стиля жизни, они заботятся главным образом о привычках потребления, а также очень любят морализировать. Типичный "стиляга" хорошо образован, видит себя гражданином мира, радеет за климат, заботится об эмансипации, мигрантах и сексуальных меньшинствах и очень тщательно фильтрует базар. Такие слова, как "родина", "народ", "беженец", "чужак", даже порой "отец" и "мать" - для него табу. Ведь они оскорбляют чувства некоторых. Живёт он чаще всего в дорогих кварталах крупных городов, уважает веганство и био-продукты. Когда, живя в центре, можешь себе позволить передвигаться на велосипеде или электроавто, совесть становится как-то чище. И язык сам поворачивается покритиковать тех, кто покупает дешёвые стейки в дискаунтерах, заправляет машину дизелем и летает толпами на море. Ну а что сам не прочь сгонять куда-нибудь в далёкую страну полетать на крыльях любви или просветиться духовно - то другое. Казалось бы, пускай и жили бы себе так. Но нет, это самодовольство и снобизм заставляют их возводить своё привилегированное положение в добродетель. Получается, что эти люди, не имея проблем ни с оплатой счетов, ни с соседями-мигрантами, проповедуют с высоких трибун свои якобы высокие идеалы, имеющие на самом деле мало общего с социальной справедливостью. Кто-то заметит, что не все же такие, есть и истинные бессребренники, фанаты своего дела. Да есть. Но типичная картина - та, что описана выше.

Ну и конечно, тот, кто с ними не согласен - тот становится популярной мишенью. Белым мусором, ковидиотом, сексистом или наци. Его надо заставить замолчать. Культура отмены, да. Следует заметить, что среднестатистический человек не разделяет их убеждений. Большинство таки не одобряет массовую иммиграцию, идентифицируют себя со своим народом, предпочитает традиционную половую ориентацию и любят пожарить мясца. Потому неудивительно, что на демонстрациях наши "стиляги" всегда остаются в немногочисленной толпе себе подобных. Они варятся в своём соку и не слишком обременены состраданием к нормальным людям большинства. А зачем? Гораздо проще с весёлыми песнями выступать за всё хорошее против всего плохого в компании таких же, как и ты, маменькиных сынков. Успокаивает совесть, улучшает сон и вообще повышает самооценку. А вот нормальные люди - те демонстрируют по другому поводу. Например против удорожания бензина или против бесконечных локдаунов. Им не до веганства.

Впадение современных левых партий в позёрство и игнорирование ими насущных проблем населения не остались незамеченными для избирателя. Из партий рабочих и служащих они стали партиями образованных некисло зарабатывающих интеллигентов. Соответственно и процентики на выборах поползли вниз. Их же не так уж много, интеллигентов-то. Чего уж говорить, когда социал-демократы своими руками начинают резать пособия и снимать защиту от увольнения. Поддержка неолиберальной политики дорого обошлась левым Запада, потерявшим добрую часть своего рейтинга. И наоборот, стоило кому-то из них, будь то Корбин, Лафонтен, Фредериксен или Меланшон, вернуться к традиционным требованиям социальной справедливости - и небогатый избиратель вознаграждал их поддержкой.

Но кое-чем эти новые хозяева мысли всё-таки привлекают современников.  А именно своим нарративом, повествованием. Картиной мира, если хотите. Человек - общественное животное, и его повседневная жизнь формируется не только материальным окружением и способом производства, но и традициями, правилами поведения и учреждениями. Они дают жизни необходимый ритм. Повествование, усваиваемое каждым членом общества, оправдывает существующий порядок и характер распределения. В ходе истории к власти приходят всё новые группы населения, которые приносят свои, новые образы, мифы и эмоции. Так народы начинают судить о том, что такое хорошо, а что такое плохо. И правда зачастую у каждого своя получается. Американец верит в то, что посудомойка способна стать миллионером, а француз - в то, что Великая революция 1789 года раскрыла человечеству дорогу к свободе, а немец, переживший гиперинфляцию сотню лет назад - в то, что жить непременно надо по средствам.

Разумеется, формулируются ценности всегда в позитивном ключе. Так и наши "стиляги" говорят об "открытости миру", хотя оборотная сторона медали - беззащитность перед тем же самым миром. Первое толкование по душе капиталисту, переводящему производство за рубеж, второе - работникам на родине, которых он выбрасывает при этом на улицу. Надеюсь, читатель уже понял, что за повествованием всегда прячется чей-то интерес. Интерес в передаче власти, влияния и положения в обществе по наследству, например.

Промышленный рабочий тоже имел своё великое повествование, которое он выстрадал с тех времён, когда ему было нечего терять, помимо своих цепей. Он понял, что для того, чтобы чего-то добиться, нужно объединяться с себе подобными. Тогда с тобой станут считаться. И Бисмарк, которого нельзя заподозрить в симпатиях к простому человеку, введёт первую пенсию и медстраховку. И буржуин начнёт повышать эффективность производства вместо тупого снижения зарплат. В пятидесятых-семидесятых годах прошлого века работяги Запада могли гордиться своей работой, своей принадлежностью к мощному созидательному пласту общества, своей солидарностью с такими же простыми людьми. Взаимопомощью было пропитано не только рабочее сообщество, но и жилые кварталы. Предсказуемость, безопасность и стабильность - всё это высоко ценилось в обществе. Повествование о работящем среднем классе включало такие ценности, как производительный труд, прилежание, дисциплина, порядок, безопасность, стабильность и нормальность. Эти ценности разделялись очень многими. Общество было едино в требовании ответственности и солидарности от каждого члена. И даже со стороны богатейших не было показного чванства, и ответственность понималось и как ответственность сильнейшего по отношению к слабейшим. Как этого требует церковь. Социальные лифты позволили многим вознестись с низов на вершину общества.

Но времена меняются. Три фактора: автоматизация, глобализация и аутсорсинг снизили промышленный потенциал Запада. Индустриальные экономики превратились в экономики услуг. Раскрепощённые финансы стали заправлять миром. Где они правят - там царит не продуктивность, а голый профит. Политики с невиданным рвением поддержали процесс. Они отменили ограничения на движение капитала, товаров и услуг, разбили профсоюзы и выхолостили трудовое законодательство. Глобализация и аутсорс не подняли производительность, а послужили в основном перераспределению доходов от среднего класса в сторону денежных мешков и транснациональных корпораций. Таким образом модернизационный проект, идущий последние сорок лет, явился экономическим шагом назад. Он снизил продуктивность западных хозяйств.

Разобщённые трудящиеся остались один на один с глобальным капиталом. Надеяться им осталось лишь на собственное здоровье. Неудивительно, что в таких условиях средняя продолжительность жизни среднего класса вот уже много лет падает. В отличие от элитариев. У тех проблем со здоровьем всё меньше. Простому человеку, не закончившему гимназию, в наше время трудно надеяться на достойный заработок, удобное жилище и обеспеченную старость. Ему даже нельзя больше гордиться результатом добросовестного труда, когда система требует не качества, а профит, достигаемый "сравнительно" честными способами. В таких условиях, когда видишь, что честным трудом вверх не пробьёшься - у многих опустились руки. Стали думать, что лёгкий хлеб - он возможен. Пускай другие ишачат, а я найду свой способ обогащения. Эта эрозия ценностей - прямой результат современного капиталистического общества услуг, отнимающего у людей благосостояние и достоинство. Чем больше таких людей - тем хуже перспективы всего общества.

Однако не для всех трудящихся экономика услуг ухудшила перспективы. Высокообразованному и квалифицированному меньшинству раскрылись двери в обеспеченное будущее. Те, кто работают на банки, в айти и СМИ - неплохо поднялись и вошли в число выигравших при глобализации. Они выделились в отдельный слой и своим (высшим) образованием, и (интеллектуальными) занятиями, и (городскими) местами обитания. И образом жизни с выпячиванием полезности собственных привычек потребления для всего мира. Ну а чо - приятно за рулём Теслы осознавать себя благотворителем планеты.

На самом деле благополучие этих людей - часто дело случая. Хороших хлебных должностей хватает не на всех. Да, средний класс не исчез, но его истончение - процесс неумолимый. По законам статистики больше народу падает вниз, чем взбирается вверх. Особенно в наше время, когда в тренде остались почти одни лишь айтишники. Вызывает озабоченность, что социальные лифты буксуют. Да, в той же Германии высшее образование бесплатно. Но далеко не каждый может отдать своего ребёнка в билингвальный детский садик и приличную гимназию, нанимать ему репетитора и оплачивать ему долгие годы зарубежной практики. Нынешний капризный работодатель на жирные вакансии нанимает не кого попало, а чтоб на английском, как на родном, щебетал да с приличным резюме с громкими именами. Таким образом, путём образовательной привилегии, высокооплачиваемый западный интеллигент отгородился снизу от простых смертных.

Новый социальный слой придумал и своё новое повествование. Оно получило название левого либерализма. Он имеет, помимо общих черт, и отличия от скомпроментировавшего себя неолиберализма. Неолибералы, вслед за Тэтчер, провозгласили: нет такой вещи, как общество, каждый отвечает сам за себя, а невидимая рука рынка всё расставит по местам. Нужно быть готовым на риск, гибким и мобильным. И тогда схватишь птицу удачи за хвост. Многие схватили, но далеко не все. Массовое разочарование создало почву для новых настроений, созревших в левой публике. Начало было положено студенческими волнениями 1968 года, от которых простые рабочие Германии остались в стороне. Кто бунтовал тогда - дети рабочих и крестьян? Ага, держи карман шире: в шестидесятые в университетах училась в основном обеспеченная публика. Именно с притока былых бунтарей-шестидесятников началось отчуждение социал-демократов от рабочего класса. Процесс протекал постепенно, и теперь уже партии зелёных, позиционирующие себя слева, на самом деле выражают интересы образованной интеллигенции. Они заслуженно получают голоса программистов, маркетологов, журналистов и чиновников верхнего звена. То есть левыми они являются лишь номинально. Они сменили сторону, не изменив окраски. Неудивительно: в их рядах, и особенно в руководстве, уже давно не найдёшь простого трудягу.

Что же за зверь такой - левый либерализм? Об этом я расскажу позже.

----

Мощно задвигает Сара. Но кое к чему я бы придрался. Вот она указала, что глобализация и аутсорсинг - то зло, что изменило и в конечном счёте испортило жизнь западного общества. Но ведь глобализация не вчера, она сразу после Второй мировой началась. И всё было чики-пуки, пока в семидесятых экономики Запада не стали буксовать на волнах нефтяных кризисов. В правительствах тогда сидели не кто иной, как старые добрые социал-демократы. Которые по старым заветам Кейнса принялись разгонять экономику печатанием денежных знаков. Их надеждам пришёл крах: вместо замены стагнации на инфляцию была получена стагфляция: это когда и цены растут, и экономика падает. В этих условиях и возник общественный запрос на перемены. В ответ вырос неолиберализм Тэтчер и Рейгана. Я думаю, главной причиной экономических трудностей стало насыщение мировых рынков западной продукцией и пробуждение конкурентов из Юго-Восточной Азии. Вот тогда и пришлось западным экономическим стратегам изворачиваться и что-то придумывать, чтобы остаться на плаву. У них получилось, но ценой этого стала деиндустриализация (вежливо называемая экономикой услуг) со всеми её недостатками. Так что нечего пенять на свободу движения капитала или аутсорс. Они способствуют двигателю прогресса - разделению труда. А значит снижают издержки. А значит - повышают производительность. Что есть хорошо. Другое дело, что плодами процесса пользуются или китайцы, или буржуины. Что есть плохо. Для европейского работяги, конечно.