Рассказ из сборника "Сны". Написано неказисто, но я еще не проверяла его и не редактировала. Это действительно сон, который приснился дав
Карета мчит по склону горы, и я боюсь выглядывать в окно, чтобы не увидеть пропасть под колесами. А горы в этом странном крае высокие, и если ямщик сделает неверное движение поводьями, то мы рискуем оказаться где-то на глубине обрыва. Но ямщик знает свое дело, и мы все ближе и ближе приближаемся к родовому замку моей семьи.
Мне даже не вериться, что еще какое-то время назад, день или два, точно не могу вспомнить, мы сидели в нашем маленьком доме и радовались тем копейкам, которые перепадают нам от работодателей и государства.
А с чего все началось, даже смешно. Мы с папой сидели в нашей старой гостиной и смотрели телевизор. Я точно помню, что телевизор показывал сериал «Бригада». И этот факт меня очень расстраивал: не люблю этот отечественный кинематограф. Но поскольку встать из мягкого кресла было лень, я решила терпеть. Мягкость кресла я ощущаю до сих пор, словно еду не в средневековой карете, а в роскошном автомобиле. Однако, мысленно я до сих пор нахожусь в старенькой гостиной, где папа читает газету, а мама с братьями уехала в гости. Я разглядываю стену, у которой стоит телевизор, фотографии нашей семейной жизни: мама со мной маленькой, я обнимаю ее и грызу палец. Счастливые моменты третьего лета в моей жизни. На другой, старший брат держит меня на руках, я в папиной пилотке и улыбаюсь беззубой улыбкой маленького крепыша. На следующей, я с другим братом учусь сидеть по-турецки на балконе. Как мне тогда было весело. И, наконец, единственная зимняя фотография, где папа с мамой на фоне нашего дома. Вокруг все засыпано снегом и, кажется, от этого изображения так и веет холодом.
От изучения семейных фотографий меня отвлекает звонок в дверь. Я смотрю в глубь темного коридора и даже не могу представить, что придется туда идти. Поэтому идет папа.
- Телеграмма… - слышу я чужой голос из коридора.
Через несколько минут в гостиную возвращается папа и останавливается в проходе. Сказать, что он удивлен – ничего не сказать. Он в шоке.
- Скончалась одна из далеких родственников… - чуть слышно говорит он и подает мне телеграмму, - Я единственный наследник ее состояния…
И вот спустя некоторое время он уезжает получать наследство, а я остаюсь одна.
А сейчас приехав в эту странную страну, с безумными обычаями, я еду в карету в наш родовой замок, который и составляет большую часть наследства далекой родственницы, о которой я никогда не слышала. Хотя, я думаю, это незнание было взаимно. Я всегда была самым неприметным членом семьи. Младшая и единственная дочь из четверых детей. Нелюдимая. Тихая. Неприметная. Я всегда была ближе к папе и, как говорили знакомые, я пошла в его породу. Темноволосая. Бледнолицая. С серо-зелеными глазами, как говорят, красивыми и глубокими. Глаза были единственным, что вызывало у людей симпатию. Однако, как я уже говорила, я была самым неприметным членом нашей семьи.
Карета остановилась. Хмурый и неразговорчивый ямщик спрыгнул и открыл мне дверцу. Безумный век - безумные сердца. Я вышла на улицу и очутилась перед высокими золотыми воротами. Блеск и роскошь. Вот о чем мечтает каждая девушка, а я в силу своей неприметности, мечтала об этом во много раз сильнее любой другой. Но внимание мое привлекло не столько золото, сколько огромный герб: шар, внутри которого какой-то мифологический зверь. Я не успела рассмотреть красоту орнамента и оценить роскошь ворот, так как они, будто по велению волшебства, отворились. Я вошла в сад. По бокам главной аллеи росли кусты и деревья, все это напоминало замки, построенные в стиле готики.
На небе блеснула молния и я вздрогнула. В моей душе зародился страх. Одна, ночью иду по аллее древнего замка. Да еще и в старинном платье – это было пожелание умершей родственницы. Все, кто живет в родовом замке, должен носить старинные наряды.
Иду медленно. Вздрагиваю от каждого раската грома. Роскошь тоже может пугать. А раньше, я мечтала побывать в роли принцессы.
И вот, наконец, из темноты ночи появляется огромный дворец, с колонами, с несколькими башнями и ковровой дорожкой. Я пытаюсь глубоко вздохнуть, но грудь сдавило. Молния освещает мой новый дом, и я не могу сдержать возглас радости, с примесью ужаса. Мрачный и огромный, он нависает надо мной, закрывая от меня небо и звезды. Я подхожу ближе, а сердце так и прыгает в груди. Вот, сейчас наша жизнь станет другой. Роскошной и счастливой. На пороге меня встречает слуга в бардовом одеянии, который и открывает передо мной двери. Я испугано и взволновано смотрю на него, но не могу разглядеть лица, словно он только тень человека.
- Входи, - слышу я голос папы и поднимаю глаза.
Он стоит, держа в руке подсвечник. Из трех свечей горит только одна. Сам он одет в старинное одеяние, как и все, кто здесь находится. Только одеяние его более богатое и шитое золотом. Но и его лицо, я словно не узнаю. Если бы я увидела его на улице среди толпы, никогда бы не приняла за своего отца. И дело даже не во внешности, а в эмоциях. Мой папа шутник и озорник, а сейчас передо мной стоит безэмоциональное подобие человека.
Я переступаю порог и оказываюсь с подобием отца лицом к лицу. Он улыбается, наконец-то первая эмоция. Потом говорит мне что-то, я не понимаю его слова и только смеюсь тому, что несколько минут назад приняла его за какое-то подобие.
Папа ведет меня по длинным лабиринтам в мою новую комнату. Он рассказывает мне, как добирался до этого городка и какие здесь странные обычаи. Я только радостно смеюсь и разглядываю различные портреты, развешанные по стенам. Красота, только темно.
- Вот, - папа останавливается и открывает единственную дверь, которая находится в левом крыле замка.
Я заглядываю в комнату. Это не комната, а целая зала. Две смежные комнаты, расположенные зеркально друг к другу. В каждой по две кровати, по два огромных окна и персональная ванная комната. Я, задыхаясь от радости, что все это теперь принадлежит мне, иду внутрь. О, как я мечтала о такой жизни, о такой комнате. А какой вид в окно! Лес, а за ним еще один, похожий замок. Я точно знаю, это счастье.
- Располагайся, и спускайся к ужину, - сзади говорит папа.
Я с улыбкой оборачиваюсь, но уже никого нет. Но мою радость сейчас никто не сумеет омрачить.
Открываю шкаф. Платья! Да какие, каждое прекраснее предыдущего. Теперь я буду в них ходить и чувствовать себя настоящей королевой.
Скрип. Я оборачиваюсь. Дверь в мою комнату захлопнулась, словно кто-то решил поиграть со мной в прядки. Иду посмотреть. Открываю дверь и быстро выбегаю в коридор, чтобы поймать шутника.
Никого. Оглядываюсь по сторонам. Темнота, все свечи словно одновременно погасли.
Вернулась в комнату и закрыла дверь. За окном раскат грома.
- Ах! – выкрикиваю от мгновенно охватившего ужаса и бросаюсь бежать к ужину.
Лестница. Коридор. Поворот. Еще лестница. Снова коридор.
- А-а-а!
Врезалась в брата. Вова. Господи, как я рада, что нашла хоть кого-то из родных в этом огромном замке.
- Ты что кричишь?! – он сердито смотрит на меня.
А я смеюсь.
- Я бежала к ужину… Мне показалось, что кто-то гонится за мной… Бежала и врезалась в тебя…
- Ну, во-первых, к ужину идти в другую сторону, во-вторых, здесь бегать нельзя… - он говорит тихо и оглядывается по сторонам, словно готовится заговор, - Здесь бывает очень страшно по ночам… Умершие оживают и… ходят по замку в поисках живой плоти, - он резко хватает меня за плечо. Я кричу, а он смеется.
Так шутят мои братья… Я на отмаш ударила его в грудь и, насупившись, пошла к ужину. Удивила меня только гробовая тишина. Смех прекратился, да что смех, даже шагов за спиной не слышу. Оглянулась…. Пустота.
Никого нет. Я вернулась назад, посмотреть, куда можно спрятаться. Тупик. Нет, ну точно где-то есть рычаг, который открывает потайной ход. Я долго искала такой рычаг, но ничего не вышло.
- Ладно,… потом найду, - прошептала и направилась к ужину.
Страх оставил меня. Я решила, что так на меня влияет готическая атмосфера, но со временем я свыкнусь. Как можно не привыкнуть к роскоши?!
***
Только переступив порог столовой, я окунулась в светлую и наполненную звуками скрипки залу. Под потолком весела переливающаяся яркими красками люстра. И как это возможно?! Наверное такой эффект придает преломление лучей света. Посреди столовой стоит длинный и узкий стол, уставленный мясными яствами. Я широко улыбнулась. Каблучки стучали о каменный пол, и этот звук кружил мне голову. Я и на каблуках, да еще и в шикарном платье.
Во главе стола сидела мама. Она изменилась, как впрочем, и все мои родственники, да и я изменюсь, наверное, когда, подольше, проживу жизнью знатной особы. Мама подняла на меня взгляд. Властный и строгий. Вообще, говоря об изменениях, то следует заметить она единственная изменилась полностью. Некогда светлые волосы, приобрели огненный цвет. А глаза сделались темнее, словно она одела линзы. А корсет! Моя мама ненавидит все эти сдавливания фигуры. Но сейчас мои измененные родственники, сидят за столом и не сводят с меня взгляда. Здесь все, только нет моего третьего брата – Андрюши. Может он также как я заблудился в лабиринтах этого замка?!
- Садись, - проговорила мама, и я повиновалась.
- Мам,… - я хотела было начать привычный разговор за ужином, но родные глянули так, что голос у меня пропал.
Ужин сопровождался мелодичной музыкой, которую нарушал только звук клацанья вилок и ножей о тарелки. Еда, кстати, оказалась практически сырой, и я возненавидела повара, приготовившего Стейк по-татарски. Как можно есть сырое мясо?!
- А где Андрюшка? – наконец, решилась нарушить молчание я, что вызвало у всех присутствующих приступ онемения. Даже музыка прекратилась.
- Что ты сказала? – почти прошипел мой старший брат – Александр. Его темные глаза, казалось, полыхнули огнем.
- Андрюши… нет… - прошептала я. «Что происходит?!» - кричала я в мыслях, - «Что с ними?!».
Я смущенно оглянулась вокруг. Все взгляды направились на меня. Я поднялась из-за стола. Ножка стула поцарапала пол и в нависшей гробовой тишине, этот звук показался таким громким, что я замерла на месте.
- Он болен, - наконец, соизволила о
Мне даже не вериться, что еще какое-то время назад, день или два, точно не могу вспомнить, мы сидели в нашем маленьком доме и радовались тем копейкам, которые перепадают нам от работодателей и государства.
А с чего все началось, даже смешно. Мы с папой сидели в нашей старой гостиной и смотрели телевизор. Я точно помню, что телевизор показывал сериал «Бригада». И этот факт меня очень расстраивал: не люблю этот отечественный кинематограф. Но поскольку встать из мягкого кресла было лень, я решила терпеть. Мягкость кресла я ощущаю до сих пор, словно еду не в средневековой карете, а в роскошном автомобиле. Однако, мысленно я до сих пор нахожусь в старенькой гостиной, где папа читает газету, а мама с братьями уехала в гости. Я разглядываю стену, у которой стоит телевизор, фотографии нашей семейной жизни: мама со мной маленькой, я обнимаю ее и грызу палец. Счастливые моменты третьего лета в моей жизни. На другой, старший брат держит меня на руках, я в папиной пилотке и улыбаюсь беззубой улыбкой маленького крепыша. На следующей, я с другим братом учусь сидеть по-турецки на балконе. Как мне тогда было весело. И, наконец, единственная зимняя фотография, где папа с мамой на фоне нашего дома. Вокруг все засыпано снегом и, кажется, от этого изображения так и веет холодом.
От изучения семейных фотографий меня отвлекает звонок в дверь. Я смотрю в глубь темного коридора и даже не могу представить, что придется туда идти. Поэтому идет папа.
- Телеграмма… - слышу я чужой голос из коридора.
Через несколько минут в гостиную возвращается папа и останавливается в проходе. Сказать, что он удивлен – ничего не сказать. Он в шоке.
- Скончалась одна из далеких родственников… - чуть слышно говорит он и подает мне телеграмму, - Я единственный наследник ее состояния…
И вот спустя некоторое время он уезжает получать наследство, а я остаюсь одна.
А сейчас приехав в эту странную страну, с безумными обычаями, я еду в карету в наш родовой замок, который и составляет большую часть наследства далекой родственницы, о которой я никогда не слышала. Хотя, я думаю, это незнание было взаимно. Я всегда была самым неприметным членом семьи. Младшая и единственная дочь из четверых детей. Нелюдимая. Тихая. Неприметная. Я всегда была ближе к папе и, как говорили знакомые, я пошла в его породу. Темноволосая. Бледнолицая. С серо-зелеными глазами, как говорят, красивыми и глубокими. Глаза были единственным, что вызывало у людей симпатию. Однако, как я уже говорила, я была самым неприметным членом нашей семьи.
Карета остановилась. Хмурый и неразговорчивый ямщик спрыгнул и открыл мне дверцу. Безумный век - безумные сердца. Я вышла на улицу и очутилась перед высокими золотыми воротами. Блеск и роскошь. Вот о чем мечтает каждая девушка, а я в силу своей неприметности, мечтала об этом во много раз сильнее любой другой. Но внимание мое привлекло не столько золото, сколько огромный герб: шар, внутри которого какой-то мифологический зверь. Я не успела рассмотреть красоту орнамента и оценить роскошь ворот, так как они, будто по велению волшебства, отворились. Я вошла в сад. По бокам главной аллеи росли кусты и деревья, все это напоминало замки, построенные в стиле готики.
На небе блеснула молния и я вздрогнула. В моей душе зародился страх. Одна, ночью иду по аллее древнего замка. Да еще и в старинном платье – это было пожелание умершей родственницы. Все, кто живет в родовом замке, должен носить старинные наряды.
Иду медленно. Вздрагиваю от каждого раската грома. Роскошь тоже может пугать. А раньше, я мечтала побывать в роли принцессы.
И вот, наконец, из темноты ночи появляется огромный дворец, с колонами, с несколькими башнями и ковровой дорожкой. Я пытаюсь глубоко вздохнуть, но грудь сдавило. Молния освещает мой новый дом, и я не могу сдержать возглас радости, с примесью ужаса. Мрачный и огромный, он нависает надо мной, закрывая от меня небо и звезды. Я подхожу ближе, а сердце так и прыгает в груди. Вот, сейчас наша жизнь станет другой. Роскошной и счастливой. На пороге меня встречает слуга в бардовом одеянии, который и открывает передо мной двери. Я испугано и взволновано смотрю на него, но не могу разглядеть лица, словно он только тень человека.
- Входи, - слышу я голос папы и поднимаю глаза.
Он стоит, держа в руке подсвечник. Из трех свечей горит только одна. Сам он одет в старинное одеяние, как и все, кто здесь находится. Только одеяние его более богатое и шитое золотом. Но и его лицо, я словно не узнаю. Если бы я увидела его на улице среди толпы, никогда бы не приняла за своего отца. И дело даже не во внешности, а в эмоциях. Мой папа шутник и озорник, а сейчас передо мной стоит безэмоциональное подобие человека.
Я переступаю порог и оказываюсь с подобием отца лицом к лицу. Он улыбается, наконец-то первая эмоция. Потом говорит мне что-то, я не понимаю его слова и только смеюсь тому, что несколько минут назад приняла его за какое-то подобие.
Папа ведет меня по длинным лабиринтам в мою новую комнату. Он рассказывает мне, как добирался до этого городка и какие здесь странные обычаи. Я только радостно смеюсь и разглядываю различные портреты, развешанные по стенам. Красота, только темно.
- Вот, - папа останавливается и открывает единственную дверь, которая находится в левом крыле замка.
Я заглядываю в комнату. Это не комната, а целая зала. Две смежные комнаты, расположенные зеркально друг к другу. В каждой по две кровати, по два огромных окна и персональная ванная комната. Я, задыхаясь от радости, что все это теперь принадлежит мне, иду внутрь. О, как я мечтала о такой жизни, о такой комнате. А какой вид в окно! Лес, а за ним еще один, похожий замок. Я точно знаю, это счастье.
- Располагайся, и спускайся к ужину, - сзади говорит папа.
Я с улыбкой оборачиваюсь, но уже никого нет. Но мою радость сейчас никто не сумеет омрачить.
Открываю шкаф. Платья! Да какие, каждое прекраснее предыдущего. Теперь я буду в них ходить и чувствовать себя настоящей королевой.
Скрип. Я оборачиваюсь. Дверь в мою комнату захлопнулась, словно кто-то решил поиграть со мной в прядки. Иду посмотреть. Открываю дверь и быстро выбегаю в коридор, чтобы поймать шутника.
Никого. Оглядываюсь по сторонам. Темнота, все свечи словно одновременно погасли.
Вернулась в комнату и закрыла дверь. За окном раскат грома.
- Ах! – выкрикиваю от мгновенно охватившего ужаса и бросаюсь бежать к ужину.
Лестница. Коридор. Поворот. Еще лестница. Снова коридор.
- А-а-а!
Врезалась в брата. Вова. Господи, как я рада, что нашла хоть кого-то из родных в этом огромном замке.
- Ты что кричишь?! – он сердито смотрит на меня.
А я смеюсь.
- Я бежала к ужину… Мне показалось, что кто-то гонится за мной… Бежала и врезалась в тебя…
- Ну, во-первых, к ужину идти в другую сторону, во-вторых, здесь бегать нельзя… - он говорит тихо и оглядывается по сторонам, словно готовится заговор, - Здесь бывает очень страшно по ночам… Умершие оживают и… ходят по замку в поисках живой плоти, - он резко хватает меня за плечо. Я кричу, а он смеется.
Так шутят мои братья… Я на отмаш ударила его в грудь и, насупившись, пошла к ужину. Удивила меня только гробовая тишина. Смех прекратился, да что смех, даже шагов за спиной не слышу. Оглянулась…. Пустота.
Никого нет. Я вернулась назад, посмотреть, куда можно спрятаться. Тупик. Нет, ну точно где-то есть рычаг, который открывает потайной ход. Я долго искала такой рычаг, но ничего не вышло.
- Ладно,… потом найду, - прошептала и направилась к ужину.
Страх оставил меня. Я решила, что так на меня влияет готическая атмосфера, но со временем я свыкнусь. Как можно не привыкнуть к роскоши?!
***
Только переступив порог столовой, я окунулась в светлую и наполненную звуками скрипки залу. Под потолком весела переливающаяся яркими красками люстра. И как это возможно?! Наверное такой эффект придает преломление лучей света. Посреди столовой стоит длинный и узкий стол, уставленный мясными яствами. Я широко улыбнулась. Каблучки стучали о каменный пол, и этот звук кружил мне голову. Я и на каблуках, да еще и в шикарном платье.
Во главе стола сидела мама. Она изменилась, как впрочем, и все мои родственники, да и я изменюсь, наверное, когда, подольше, проживу жизнью знатной особы. Мама подняла на меня взгляд. Властный и строгий. Вообще, говоря об изменениях, то следует заметить она единственная изменилась полностью. Некогда светлые волосы, приобрели огненный цвет. А глаза сделались темнее, словно она одела линзы. А корсет! Моя мама ненавидит все эти сдавливания фигуры. Но сейчас мои измененные родственники, сидят за столом и не сводят с меня взгляда. Здесь все, только нет моего третьего брата – Андрюши. Может он также как я заблудился в лабиринтах этого замка?!
- Садись, - проговорила мама, и я повиновалась.
- Мам,… - я хотела было начать привычный разговор за ужином, но родные глянули так, что голос у меня пропал.
Ужин сопровождался мелодичной музыкой, которую нарушал только звук клацанья вилок и ножей о тарелки. Еда, кстати, оказалась практически сырой, и я возненавидела повара, приготовившего Стейк по-татарски. Как можно есть сырое мясо?!
- А где Андрюшка? – наконец, решилась нарушить молчание я, что вызвало у всех присутствующих приступ онемения. Даже музыка прекратилась.
- Что ты сказала? – почти прошипел мой старший брат – Александр. Его темные глаза, казалось, полыхнули огнем.
- Андрюши… нет… - прошептала я. «Что происходит?!» - кричала я в мыслях, - «Что с ними?!».
Я смущенно оглянулась вокруг. Все взгляды направились на меня. Я поднялась из-за стола. Ножка стула поцарапала пол и в нависшей гробовой тишине, этот звук показался таким громким, что я замерла на месте.
- Он болен, - наконец, соизволила о