Путь до перевала⁠⁠

– Вик, тебя Старший зовет.
Десятник, тронув меня за плечо, двинулся дальше вдоль бойниц. Подходил к некоторым солдатам, что-то негромко говорил. Те вставали и шли к лестнице, чтобы спуститься с крепостной стены. Я тоже поднялся, положил винтовку на каменную ступень и отправился в замок, где начальник гарнизона устроил штаб.

Меня зовут Виктор Бакару, и мне шестнадцать. Год назад я стал служить в гарнизоне крепости, как и все мужчины, что живут здесь. Родителей своих я не помню, сюда меня отправил дядька, единственный родственник. Наша фортеция на самой границе Кабрии – смотрит на голые степные равнины, а позади нее горы, что охраняют страну с юга.

Поручника Илью Вуковича, хоть ему чуть за тридцать, все зовут Старшим, даже трехлетние дети, и авторитет его абсолютный тоже для всех. Начальник нашего гарнизона. Невеликого роста, он один ходит с рогатиной на медведя, и в рубке на саблях никому не уступает. А говорит всегда негромко, и никто не перечит.
И сейчас, когда крепость осаждают уже две недели, и ничего хорошего не предвидится, Илья Вукович собрал нас здесь. Совсем раннее утро, и по углам зала еще сумеречно.

– Наши дела всё хуже. Запасы в крепости иссякают, а подмоги ждать не приходится. Я думаю, байсары точно знали, что дороги и перевал заметены снегом. Напали, зная, что помощь не придет. Голуби, что я посылал в Ниш, не вернулись… возможно, они и не долетели. Дозорные говорят, что видели у врага пару беркутов.
Сейчас соберем женщин и детей и отправим через перевал в Ниш. – Поручник внимательно оглядел собравшихся. – В сопровождении пойдут пять мужчин. Остальные останутся в крепости и будут оборонять ее до последнего. До перевала два дня пути, и еще день и ночь оттуда – до Ниша. Выйдете через старый туннель.
Солдаты смотрели на командира молча. Что тут было говорить?

– Вик, и ты, Альвен, пройдите по домам и скажите, что я жду всех во дворе, и чтоб живее собирались. Пусть берут только теплую одежду и еду. На горных тропах и без лишнего груза тяжело.

Я отправился по левой стороне короткой улицы, Альвен – по правой. Я нарочно первым выбрал левую, чтобы заглянуть к кузнецу, у которого ходил в учениках. Ну, и Иву увидеть, дочку его. Она старше меня на год, самая красивая в крепости. Я на нее только издали смотрю, понимаю, что ничего мне тут не светит. Ива поручника любит, Старшего нашего. Все это знают, кроме него, кажется.

Женщины не задавали лишних вопросов. Некоторые бледнели – их мужья оставались в крепости. Но никто не спорил, только бросались торопливо собирать вещи, спешили во двор замка – проститься с мужчинами.

Через два часа мы покинули крепость через подземный ход. Длинный туннель выходил к подножию холма почти в версте от замка. Я и Лойко шли впереди, посередине нашего каравана топал старый Игнац, а позади, замыкающими – Марко и Огнен. Идти пока было легко, широкую тропу, заметенную снегом, было видно. Летом я часто бродил в этом лесу.
Женщины шли, негромко переговариваясь, прижимая к себе закутанных детей. До вечерних сумерек предстояло пройти как можно больше, пока позволяла тропа и погода. Я шел, утаптывая пимами неглубокий снег, и думал о тех, кто остался в крепости.

– По сторонам смотри, Вик, – толкнул меня в плечо Лойко. – Волки вокруг ходят, следы видишь? Но пока вряд ли нападут, видят, что народу много. А на привал встанем, как от волков беречься будем?
– Ну… спать по очереди.
– Это само собой. Но за дровами ходить толпой. Бабы хворост собирают – ты с ружьем стоишь, смотришь вокруг. До ветру никого по одному не пускать. Только толпой, и сам с ними иди, карауль.
Я почувствовал, как загорелись уши, и ничего не сказал. А еще было стыдно, что сам не догадался про охрану.

Часа через два начало смеркаться, короткий зимний день клонился к вечеру. Лойко вдруг свернул с тропы в просвет между двух огромных елей, свистнул, чтобы все собрались вокруг. Оказалось, углядел просторную поляну для ночлега.
– Встаем здесь. Вик, Игнац, позовите человек пять и идите за хворостом. Марко, Огнен – рубите ветки. Бабы, утаптывайте снег, шалаши будем ставить.

Я двинулся к старику, за мной пошла бойкая Роза, жена гарнизонного оружейника. Ее муж остался в крепости, а их первенец должен был родиться совсем скоро. Едва не задев меня большим животом, Роза встала рядом и позвала еще нескольких женщин. Мы двинулись вглубь леса, прислушиваясь к шорохам и звукам.

За хворостом пришлось идти далеко, туда, где ветер слегка сдул снег с пологого склона. Набрав полные охапки, женщины отнесли их на поляну и вернулись – топлива нужно было много. Я стоял на краю прогалины, глядя вокруг. Игнац был на другой стороне.

Крупный волк возник неподалеку резко, как из-под земли. Стоял пока поодаль, смотрел желтыми глазами, не шевелился. Ждет, пока подойдет стая? Я вскинул винтовку и прицелился. А если промахнусь? Я стрелял плохо. На стрельбах приклад бил меня в плечо, я терял прицел, и хорошо, если попадал в половину мишеней. Так, упрись плотней, целься…
Кто-то из женщин увидел волка и вскрикнул. Пуля свистнула по веткам, а зверь исчез в кустах. Черт! Я торопливо перезарядил винтовку.

– Дай я! – возле меня неожиданно оказалась Роза, дернула к себе ружье. Желтоватая шкура волка снова мелькнула среди веток. Женщина уверенно прижала приклад к плечу, повела стволом, следя за зверем. Тот приближался, стало видно, что бока у него ввалились. Похоже, голод лишил его страха.
Волк прыгнул, грохнул выстрел. Зверь кувыркнулся в воздухе и упал, снег под ним быстро наливался кровью.
Я, наконец, выдохнул.

– Где ты научилась так стрелять?
– Девчонкой еще отец учил. Думала, все забыла, да и на охоту он меня не брал. Но сейчас не думала даже, что могу промахнуться.

Наверное, Пресветлый решил, что на сегодня нам достаточно испытаний, потому что больше волков мы не видели. Развели костры, кое-как согрелись и поели, и лагерь потихоньку затих. Мне и Марко выпало дежурить первыми, и мы сидели, чутко прислушиваясь к ночной тишине.
– Завтра утром мы втроем останемся в засаде на тропе, – сказал Марко. – А ты и Игнац поведете женщин дальше. Справитесь. Только на мосту будьте осторожнее, его давно не чинили.

Я хотел было возразить, что вдвоем со стариком нам придется совсем тяжело, но понял, что Марко прав. Если байсары сегодня-завтра ворвутся в крепость, то могут и отправить погоню за теми, кто успел уйти. А на узкой лесной тропе даже трое человек – серьезное препятствие.
Я не хотел об этом думать. Только заглянул в свой мешок, проверяя, на месте ли крепкие веревки, которые мне дал Старший.

Утро выдалось солнечным и ветреным, и мы, закутавшись как можно плотнее, закрыв лица платками, двинулись вверх к перевалу. Лесные склоны сменились голым камнем. Снега здесь было меньше, зато подъем стал круче, вынуждая нас идти медленно и осторожно. Дети, цепляясь за юбки женщин, карабкались по тропе, а самые маленькие были надежно привязаны за спинами, чтобы оставить свободными руки. Наконец, когда солнце перевалило за полдень, мы вышли к мосту.

Когда-то очень давно гора раскололась, оставив на своем боку глубокую трещину саженей тридцать в ширину. Через нее перекинули подвесной мостик, который, говорят, в лучшие времена выдерживал и лошадь… только с тех пор доски кое-где прогнили и мост напоминал щербатый рот пьяницы, где зубы целы через один. Ходили по нему сейчас редко, в последние годы всадники и телеги ехали по безопасной дороге вокруг горного отрога.
Мост выглядел ненадежным.

Я взял веревку, завязал покрепче на дереве, к которому крепился мостик, и смотав ее на руку, осторожно двинулся вперед. Хвала Пресветлому, я хотя бы не боюсь высоты. Шаг за шагом, проверяя доски на прочность, я шел на другую сторону. Иногда под ногами хрустело, и я старался проломить такую доску, чтобы кто-то не наступил на нее.
Я добрался до другого края, примотал веревку к прочному стволу и крикнул женщинам, чтобы по одной переходили на эту сторону. Я видел, как Игнац достал из своего мешка веревку и привязывает ребятишек за пояса к матерям.
– Всех посадил на сворки! – крикнул он мне, и люди потихоньку пошли.

Роза, за ней женщина в годах с младенцем за спиной. Маленький мальчик осторожно бредет следом, крепко взявшись за веревочные перила моста. Схватится рукой, переставит ногу, схватится другой рукой, и только тогда разжимает пальцы. Шаг за шагом. Еще женщины и еще…
Все больше народу оказывалось на этой стороне, на том краю остались только Ива и Игнац. Старик слегка подтолкнул девушку вперед, но она вдруг вскрикнула и стала пятиться от моста. Я понял, что что-то неладно.

– Стойте! Я сейчас! – крикнул я, и дождавшись, когда последняя женщина перейдет мост, быстро вернулся назад. Увидел, что Ива бледна, как снег, а глаза у нее огромные и черные от ужаса.
– Что случилось? Ты боишься идти?
– Я не смогу, – выдавила она. –Да... Я останусь здесь. Идите без меня. Не могу, голова кружится. Я упаду.
– Игнац, а ты как? – спросил я.
– Ништо, мальцом еще бегал тут, – сказал он. – А сейчас столько баб перешло, и все целы… не страшно.
– Тогда иди на ту сторону не спеша. А мы следом отправимся.

Старик только хмыкнул. Закинув за спину ружье и мешок, он ступил на шаткий мостик. Я же переводил дыхание, держал девушку за ледяные пальцы, стараясь слегка согреть, и думал, как быть дальше. Наконец я увидел, как Игнац подошел к женщинам на той стороне. Вроде бы и Ива перестала дрожать, и только дышала глубоко и неровно, как после рыданий.

– Знаешь мой секрет, Ива? Почему я не боюсь высоты?
Она ничего не сказала, только посмотрела на меня. Ну что ж, уже неплохо.
– Знаешь, как бывает иногда – идешь себе, а навстречу бежит незнакомая собака. Может мимо пробежать, а может цапнуть… если почует, что тебе страшно. Но ты говоришь себе «вот еще, собаку бояться», и идешь себе спокойно мимо. И она тебя не трогает.
А я не думаю, что упаду. Думаю «вот еще, мостик, чего с него падать, подумаю-ка я лучше об Иве, о ее розовых щеках и синих глазах…»
Она чуть хихикнула. Я взял веревку и попрочнее привязал девушку к себе. И тихонько потянул к мосту.

– Знаю, что не про меня ты думаешь по ночам, – сказал я, и сердце будто сжал кто-то, и горько стало во рту. – Так что сейчас мы пойдем через мост, и будем по пути вместе думать, как наши отстоят крепость. И вернется Старший, и будет он жив-здоров, и приедет за тобой в Ниш… Вот так… я иду вперед, а ты – за мной, слушай меня и смотри мне в спину…
Говоря все это, я не спеша шел по мосту, и она подлаживалась под мой шаг, переступая с доски на доску. А я все говорил, говорил, хоть больно мне было, но замолкать было нельзя.

– Приедет твой Илья, приедет в Ниш, и сыграете свадьбу на троицын день, когда все свадьбы гуляют. И отец твой даст вам благословение, и будешь ты самой счастливой девушкой на земле…
Мост кончился, и мы почти одновременно шагнули на твердую землю. Ива слегка пошатнулась, но я удержал ее за локоть.
– Спасибо тебе, – только и сказала она, – и прости меня, Вик.
«И ты прости меня, если я без умысла солгал тебе, – подумал я. – Может, тебе повезет, и Старший вправду вернется…»
– Пора идти дальше, – ответил я.
– Шевелитесь, бабы да малые, – подхватил Игнац. – На ночлег уже за перевалом должны встать! Давай, давай, народ, тут немного осталось!

И мы двинулись дальше.

Автор: Людмила Демиденко
Оригинальная публикация ВК