Про книги. Лев Шейнин "Записки следователя"⁠⁠

Классика советского "милицейского детектива", "основанного на реальных событиях". Сборник рассказов, причём список менялся в разных изданиях. Понятное дело, что всё очень идеологически выдержано, в меру назидательно, но мне было даже больше интересно почитать про быт.

Например, короткий рассказ 1929 года про инженера, работавшего вахтой, он неожиданно вернулся домой, обнаружил измену жены, убил её и сам застрелился. О чём говорит фраза: "Синицын выхватил из кармана маленький браунинг". Во-первых, о том, насколько было распространено оружие в двадцатые годы. Перед этим подробно описывается, как инженер ехал с вахты, как покупал сувениры, но то, что он был вооружён, не упоминается ни разу. Можно ли себе представить современный рассказ, как работник среднего звена в конце внезапно "выхватил пистолет", если про пистолет не было сказано ни слова? Во-вторых, то, насколько были распространены пистолеты Браунинга, если их название используется как общее. Видимо, это был или FN Browning M.1900 или его следующая версия FN Model 1910, хотя "маленький" мог быть и моделью 1906 года под калибр 6.35х15.

Или фраза из рассказа про эксгумацию: "Чтобы не вызвать лишних толков в селе, мы решили вскрыть могилу ночью: в деревне не любят, когда тревожат покойников". И вот при свете автомобильных фар зимней ночью криминалисты раскапывают могилу. Вот разница в менталитете, если бы в наше время попытались "во избежании толков" копаться ночью на кладбище, то какие были бы слухи.

Или когда попытались поджечь здание суда. Убита женщина-сторож, всё поломано, дела облиты керосином. Во фразе "Словом, была типичная картина разбойничьего налета на суд" больше всего выделяется слово "типичная". Всё как обычно, в пределах нормы.

А в рассказе "Лёнька Пантелеев" отметил знакомую фразу "категорически приветствую", так здоровался грабитель: "Гостей прошу не беспокоиться, хозяев категорически приветствую!.." То есть, фразе, вполне возможно, уже больше ста лет.

Очерк "Явка с повинной" 1937 года, призывающий уголовников сдаваться за амнистию, действительно был опубликован в "Известиях" и такая программа "перековки" действительно была. Но, опять же, детали. В ранних рассказах упоминаются имена и фамилии начальников, а в "Явка с повинной" 1937 года уже нет, просто "прокурор СССР", потому что а ну как он окажется врагом народа, не переписывать же всё заново. Должна быть универсальность. В 1936 Шейнин уже успел немного посидеть в тюрьме, это явно влияет на осторожность в выдаче деталей. "Сотрудница прокуратуры Желтухина спросила его, кого он ждет" - это нормально, добавляет реализма, фамилию можно любую написать, а вот "Прокурор Союза и редакция "Известий", тут лучше без излишних подробностей.

Про НЭП тоже хватает. Понятно, что нэпманы там плохие, и описание их быта в 1927-1928 годах не должно вызывать симпатии, но что-то в советской школе такого не проходили про тот период, как-то всё без подробностей было:

"По вечерам открывался в огромных подвалах "Европейской гостиницы" и бушевал до рассвета знаменитый "Бар", с его трехэтажным, лишенным внутренних перекрытий залом, тремя оркестрами и уймой столиков, за которыми сидели, пили, пели, ели, смеялись, ссорились и объяснялись в любви проститутки и сутенеры, художники и нэпманы, налетчики и карманники, бывшие князья и княгини, румяные моряки и студенты. Между столиков сновали ошалевшие от криков, музыки и пестроты лиц, красок и костюмов официанты в белых кителях и хорошенькие, кокетливые цветочницы, готовые, впрочем, торговать не только фиалками".

Некоторых послушать, так с их слов после 1917 все в СССР строем ходили. А у меня такое ощущение, что любой трэш и угар, который можно придумать про двадцатые годы будет уступать тому, что реально было. Клуб анархистов? Пожалуйста. Общество радикальных нудистов "Долой стыд", устраивающее прогулки по городу? Нормальное явление.

Так что понятно, откуда такая популярность книги в СССР. Да, идеологически всё правильно, но без слащавости.

Сам автор постепенно поднимался от расследования "бытовухи" до "особо важных дел", так что в рассказах есть разные, потом участвовал в расследовании убийства Кирова, которое стало поворотной точкой и формальным поводом "затянуть гайки" и начать чистки, совместно с Вышинским составлял обвинительное заключение. В 1937 году возглавлял группу, занимавшуюся делам Бухарина, Рыкова и Ягоды.

И занятие литературой параллельно.

Понятное дело, что при таком бэкграунде Шейнина и сажали, даже два раза, первый раз в 1936, второй в 1951 по "делу врачей". После 1953 он ушёл в литературу и кино. Был членом правления Союза писателей СССР, главным редактором киностудии «Мосфильм», писал сценарии к фильмам.