Побег
Ему казалось, что он предусмотрел все.
Перерезал провода камер наблюдения.
Вызвался работать в ночную смену.
Даже приготовил для нее запасную обувь...
Чон разбудил Ким в полночь и повел ее по заранее разработанному маршруту.
Накануне он приготовил два рюкзака с едой и запасной одеждой. Подумав, добавил нож и порцию яда.
Чон не хотел никаких сюрпризов, поэтому взял с собой и пистолет. Ким уговаривала его не делать этого, но Чон настоял на своем.
Попасть в плен означало показательный судебный процесс в Северной Корее и почти неминуемый расстрел – особенно если учесть, что Чон был охранником, а Ким – его пленницей.
"У меня была всего одна ночь, – вспоминает 26-летний Чон Гван Чин. – Если бы мне не удалось бежать в ту ночь, меня бы поймали и расстреляли".
"Если бы меня попытались задержать, я бы открыл огонь и побежал. А если бы сбежать не удалось, я бы застрелился".
На случай, если бы застрелиться не удалось, Чон и припас нож и яд.
"Я был готов к смерти, и потому не боялся ничего", – рассказывает он.
Чон и Ким выпрыгнули из окна и побежали через двор трудового лагеря.
После этого им предстояло перебраться через забор, не привлекая внимания сторожевых собак, чей лай был отчетливо слышен неподалеку.
И даже если бы им это удалось, от свободы их отделяла пограничная река Туманган (Туманная), тщательно охраняемая северокорейскими патрулями.
Но риск был оправданным.
В ближайшее время Ким должны были перевести из трудового лагеря в тюрьму. Зная об условиях содержания в северокорейских тюрьмах, они оба понимали, что она вряд ли выйдет оттуда живой.
Это была необычная дружба – между охранником и заключенной.
Чон и Ким впервые встретились всего двумя месяцами ранее, в мае 2019 года. Чон работал охранником в центре временного содержания Онсон на севере КНДР. Здесь под круглосуточным наблюдением содержались арестованные в ожидании суда.
Ким привлекла его внимание своим внешним видом и манерами.
Чон знал, что ее арестовали за помощь в организации побега из Северной Кореи.
Ким была "брокером". Она помогала держать связь между теми, кому удалось сбежать, и их семьями, оставшимися в КНДР, сохраняя возможность присылать деньги или связываться по телефону.
Для среднего жителя Северной Кореи эта была весьма прибыльная работа.
Ким получала примерно 30% суммы перевода в качестве комиссионных. Средняя сумма перевода, по некоторым оценкам, составляет примерно 2,8 млн вон – около 2400 долларов.
На первый взгляд, между Чоном и Ким не могло быть ничего общего.
Ким незаконно зарабатывала деньги, постепенно узнавая о мире за границами коммунистического режима в КНДР. Чон прослужил 10 лет в армии призывником и не сомневался в коммунистических идеалах.
Однако во многом они были похожи. Оба были крайне разочарованы своей жизнью и чувствовали, что дальше развиваться некуда.
Для Ким поворотным моментом стало ее тюремное заключение. Это был не первый ее тюремный срок, и она знала, что во второй раз отношение к ней будет более жестким. Если бы ей удалось пережить тюрьму, возвращение к брокерской жизни – и еще один потенциальный арест – было бы чрезвычайно рискованным делом.
Первый раз Ким арестовали за особенно опасный тип посредничества – помощь северокорейцам в бегстве через границу с Китаем по тому самому маршруту, по которому они с Чоном собирались бежать сами.
"Без связей в среде военных сделать это невозможно", – говорит она.
Ким подкупала пограничников и в течение шести лет зарабатывала хорошие деньги на каждом, кому помогала бежать – от полутора до двух тысяч долларов, это примерно годовой доход среднего жителя Северной Кореи.
Однако в итоге военные и передали ее властям.
Ким получила пять лет тюрьмы. Освободившись, она решила бросить работу посредником – это было слишком рискованно.
Но дальнейшие события заставили ее вернуться к этой работе.
"Я сказала им, что заплачу столько, сколько они захотят, я умоляла и просила"
Ким
Пока Ким была за решеткой, ее супруг повторно женился и забрал их детей в новую семью. Надо было учиться выживать в новых условиях.
Ким решила заняться чуть менее рискованным посредничеством: пользуясь своими связями, помогать перебежчикам переводить деньги родным в Северной Корее и связываться с семьями по телефону.
Международные звонки на мобильных телефонах в КНДР заблокированы. У Ким был контрабандный китайский телефон, и она могла взимать плату за пользование им.
Но в конце концов ее снова поймали. Она отправилась в горы с мальчиком из своей деревни, чтобы тот мог поговорить по телефону с матерью, сбежавшей в Южную Корею. За ними последовали агенты спецслужб.
"Я сказала им, что заплачу столько, сколько они захотят, я умоляла и просила. Но мне сказали, что поскольку мальчик все видел, они не могут скрыть мое преступление".
В КНДР за действия в пользу "враждебных государств" – Южной Кореи, Японии или США, – можно получить больший срок, чем за убийство.
Ким поняла, что ее прежняя жизнь закончилась. Она ожидала суда, понимая, что как рецидивистке, ожидать снисхождения ей не приходится. Как раз тогда она и повстречалась с Чоном.
В отличие от Ким, Чону не грозила тюрьма, но он тоже сильно разочаровался в жизни.
Он начал службу в армии, собираясь после этого работать в полиции, о чем мечтал с детства.
Однако отец объяснил Чону, на что он в действительности может рассчитывать.
"Однажды отец усадил меня рядом с собой и сказал, что человеку моего происхождения нечего рассчитывать на службу в полиции".
Родители Чона были крестьянами. Крестьянами были и его деды и бабушки.
"Любой рост в Северной Корее требует денег. Даже на выпускных экзаменах в университете теперь считается нормой дать профессору взятку", – говорит Чон.
Но даже тем, кому удалось пробиться в лучший университет и окончить его с отличием, без денег будущее отнюдь не гарантировано.
"Я знаю одного парня, который с отличием окончил престижный университет имени Ким Ир Сена, а сегодня торгует на рынке фальшивым мясом", – рассказывает Чон.
Для большей части населения просто выживание – главная задача.
Условия жизни улучшились по сравнению с первыми годами жизни Чона, когда страну поразил страшный четырехлетний голод, известный в Северной Корее как "Трудный поход", но они по-прежнему чрезвычайно тяжелы.
Поняв, что полицейским ему не стать, Чон задумался о том, как еще можно изменить свою жизнь. После встречи с Ким идея постепенно обрела очертания.
Их отношения были необычными, и уж точно не походили на отношения охранника и заключенного.
Заключенным вообще не разрешается обращаться к охране, объясняет Чон. Они – "как небо и земля".
Чон разговаривал с Ким шепотом через решетку камеры. "Конечно, там есть видеокамера, но когда электричество отключается, камера не работает. А иногда ее поворачивают в другую сторону, – рассказывает он. – Конечно, заключенные знают, кто с кем дружит, но реальная власть – в руках охраны".
Чон говорит, что заботился о Ким. "Я почувствовал, что между нами есть связь", – говорит он.
Примерно через два месяца после знакомства их дружба внезапно приобрела новый смысл.
Суд приговорил Ким к четырем годам и трем месяцам заключения в печально известной тюрьме Чонгори.
Она понимала, что может не выйти оттуда. Беседы с бывшими заключенными пролили свет на массовые злоупотребления в северокорейских тюрьмах.
"Я была в отчаянии. Не раз думала о самоубийстве и непрерывно рыдала", – вспоминает она.
"Когда тебя отправляют в тюрьму, ты перестаешь быть гражданином, – говорит Чон. – Ты больше не человек, ты ничем не отличаешься от животного".
Однажды он прошептал Ким: "Я хочу тебе помочь, сестричка. Ты можешь не пережить тюрьму. Единственный способ спасти тебя – это помочь тебе бежать".
Однако, как многие северокорейцы, Ким научилась не доверять другим. Это могла быть ловушка.
"Я спросила его напрямую: "Ты шпион? Что ты получишь в обмен на мою разрушенную жизнь?" Но он настаивал, что просто хочет помочь".
В конце концов Чон признался, что не только хочет помочь Ким бежать в Южную Корею, но и рассчитывает отправиться с ней.
Выяснилось, что на его карьерные перспективы также повлиял его низкий статус из-за наличия родственников в Южной Корее.
Но эти же родственники давали надежду на будущее.
Он показал ей фотографии своих родных, которые он потихоньку унес из дома своих родителей в последний раз, когда к ним приезжал. На обороте были написанные мелким почерком адреса.
Ким поверила Чону.
Но она очень боялась.
"Сердце бешено колотилось, – вспоминает она. – Никогда еще в истории Северной Кореи тюремщик и заключенный не бежали вместе".
12 июля 2019 года наступил нужный момент. Ким должны были вот-вот отправить в Чонгори. Начальник Чона отправился на ночь домой.
В темноте они вылезли из окна, перелезли через забор и пересекли рисовые поля на пути к реке.
"Я все время спотыкалась и падала", – вспоминает Ким. Долгие месяцы заключения истощили ее организм.
Но они успешно добрались до берега реки. И вдруг в полусотне метров от них на пограничном посту включился прожектор.
"Мы подумали, что, возможно, пограничный гарнизон уже обнаружил, что мы сбежали, и ужесточает меры безопасности, – говорит Чон. – Но мы прятались и наблюдали, а они просто меняли часовых. Мы слышали, как разговаривают пограничники. Через полчаса стало тихо".
Беглецы спустились к реке.
"Я несколько раз бывал на берегу, и река всегда была неглубокой. Я и представить не мог, насколько она глубока, – рассказывает Чон. – Если бы я был один, то просто переплыл бы ее. Но у меня был рюкзак и пистолет. Если бы он намок, в нем не было бы никакого смысла, поэтому я держал его на весу в руке. Река становилась все глубже".
Чон поплыл. Но Ким не умела плавать.
Чон зажал пистолет в одной руке, а другой ухватил Ким.
"Когда мы добрались до середины реки, вода была выше моего роста, – говорит Ким. – Я захлебывалась и не могла открыть глаза".
Ким умоляла Чона повернуть назад.
"Я сказал ей: "Мы оба погибнем, если вернемся. Если умирать, то здесь, а не там". Но я выбился из сил. В голову полезли мысли "Это конец?"
Наконец Чон коснулся ногами дна.
Беглецы выбрались на берег и пересекли последний участок земли, отделявший их от колючей проволоки на китайской границе.
Но до полной безопасности было еще далеко.
Чон и Ким три дня скрывались в горах, пока не натолкнулись на местного жителя, одолжившего им свой мобильный телефон. Ким позвонила своему знакомому посреднику. Тот сообщил, что северокорейские власти отправили на их поиски команду людей и с помощью китайской полиции прочесывают окрестности.
Но с помощью связей Ким беглецам удалось избежать поимки и в итоге покинуть Китай.
Перед последним этапом своего путешествия они встретились с нами в секретном месте, чтобы рассказать о побеге и его последствиях.
Весьма вероятно, что побег Ким и Чон еще больше снизит социальный статус их семей в северокорейской кастовой системе и что их родственников будут много допрашивать.
Но оба надеются, что их относительная независимость в то время – Чон служил в армии, Ким рассталась с мужем и детьми – позволит их семьям утверждать, что они не знали о планах беглецов.
"Я чувствую себя виноватой – я сбежала, чтобы выжить, – говорит Ким. – Сердце разрывается".
Чон чувствует то же самое. Он начинает тихо напевать народную песню "Весна дома", затем обхватывает голову руками.
И ему грустно, что теперь он расстается со своей спутницей. Чон изменил планы и собирается поехать в США, а не в Южную Корею.
"Поезжай со мной в Америку", – упрашивает он Ким. Она качает головой: "Я не уверена. Я не говорю по-английски. Мне страшно".
Чон пытается убедить ее, что они могут выучить английский язык.
"Не забывай меня, где бы ты ни был", – тихо говорит Ким.
Но оба рады, что наконец ускользнули от северокорейского режима.
"Оглядываясь назад, понимаешь: мы все жили в тюрьме. Мы не могли ни ездить куда захотим, ни делать что захотим. У северокорейцев есть глаза, но они не видят, есть уши, но они не слышат, есть рты, но они не могут говорить", – считает Чон.
Имя заключенной изменено для ее безопасности на новом месте жительства.
Новости
27.1K постов25.4K подписчиков
Правила сообщества
1. Ставить тег "Новости"
2. Указывать источник (ссылку на новость)
3. Запрещены призывы к экстремистским действиям, оскорбления и провокации.