Пером отыщу я путь - глава 1
Это первая глава моей первой серьезной работы. В гордом одиночестве написано уже порядка 25 глав. Чтобы закончить оставшиеся 10-15 мне не хватает отзывов и критики. Выложу пока первые три главы. Если возникнет интерес, то продолжу добавлять следующие. Иллюстрации тоже мои.
Дождь все не прекращался, хотя прошло уже пол дня, как его первые капли окрасили асфальт в черный цвет. Дженни подошла к окну, чтобы закрыть его как можно плотнее. Надежда незаметно ускользнуть из дома и тихо вернуться после утекала также быстро, как вода по сточным канавам. Еще через полчаса ее не осталось вовсе. Дженни неохотно переоделась в домашнее, смирившись с мыслью, что весь оставшийся вечер она проведет дома.
Нет, она не спешила к друзьям, ждущим ее где-нибудь в фудкорте единственного в их городе молла. Она не опаздывала на фильм - очередную новинку о попаданце, собирающемся изменить ход мировой истории. Для нее не было важным то, что еженедельное собрание клуба любителей научной фантастики впервые за долгое время состоялось. Все, что имело значение, сейчас лежало на столе и умещалось в небольшую стопку офисной бумаги.
На самом верхнем из листов размещался текст, написанный большими черными буквами: “ПРОПАЛ РЕБЕНОК”. Далее шла надпись поменьше: “Мартин Келли”. Оставшуюся часть занимала черно-белая фотография подростка, взятая из ежегодного школьного альбома. По ней едва ли можно было понять, что у мальчика голубые глаза и темные, чуть рыжеватые, волосы. Об этом сообщалось мелким шрифтом под фото, где также был указан возраст - 14 лет, во что он был одет - черные джинсы и голубая футболка, и куда звонить, если кому-то станет известно его местонахождение - “Пожалуйста, незамедлительно обратитесь в полицию”.
Ветер за окном подхватил крупные тяжелые капли и с силой ударил ими по стеклу, заставив Дженни снова обратить внимание на непогоду. Уже не в первый раз дождь рушил ее планы. Сегодня она хотела доехать до западной границы города и расклеить как можно больше листовок там. Она уже делала это на прошлой неделе, но осенние дожди явление частое, поэтому постеры следовало постоянно обновлять.
“Дурацкие дожди.” - произносила она у себя в голове, хотя где-то под этими мыслями таились подозрения и даже страх, что значительная часть из пропавших листовок - дело рук местных жителей. Она убегала от этих размышлений не потому что, можно подумать, люди хотели помешать поискам. Ее пугало, что остальные считают их продолжение бессмысленным, а ее пропавшего брата мертвым.
“Дурацкие дожди.” - продолжала злиться Дженни, снова услышав, как ветер барабанит по стеклу. Она не всегда ненавидела дождь. Шесть недель назад она бы радовалась такой непогоде, предвкушая следующий день полный свежего воздуха, прохлады и луж, в которых тонули бы кусочки отражающегося неба. Теперь же ей оставалось только наблюдать, как размокшие хлопья бумаги валяются тут и там, под каждым забором и каждым столбом.
Так вышло, что шесть недель назад ее старший брат не вернулся из школы. Было совершенно обычно, что Марти не пришел домой спустя полчаса после его последнего урока: столько времени у него занимал кратчайший путь. Однако он редко выбирал его, чтобы добраться до дома. И Дженни знала почему. Этот путь проходил через оживленные улицы и, что хуже, через местный скейт-парк, некоторые обитатели которого доставляли Марти проблемы. Перспектива в очередной раз быть побитым ему не прельщала, поэтому он предпочитал обходить эти места по тихим улочкам спального района, где вдоль дороги располагались лишь дома с аккуратно подстриженными газонами, украшенными глиняной фигуркой краснощекого гнома или фламинго.
Когда к ужину комната Марти все еще пустовала, Дженни начала волноваться, но не потому, что боялась, что с ним что-то случилось. Она беспокоилась о том, что с ним может произойти, когда он вернется домой. Последний раз, когда Марти задерживался так надолго, отец избил его ремнем и прищемил пальцы правой руки дверцей от духовой печи. Она все еще ощущала подступающий ужас, всякий раз, когда вспоминала тот вечер. Отец тащил рыдающего и уже изрядно побитого Марти за руку в сторону кухни, где на плите стояла кастрюля с еще горячим как лава чили. В тот момент, когда он остановился около этой самой плиты, Дженни была уверена - отец собирается окунуть руку брата в эту пылающую смесь. Она закричала: “Папа, пожалуйста!”. Он даже не оглянулся. Однако того, чего она так боялась, не произошло.
На утро пальцы Марти опухли и стали похожи на вареные сосиски с гладкой красноватой кожицей. В тот день, как и на протяжении нескольких следующих, он с трудом мог писать. Иногда он пытался делать это больной рукой, прижимая большим пальцем ручку к ладони. Иногда он использовал левую, что выходило еще хуже. Постепенно синяки сменили цвет с темно-фиолетового на синий, затем с синего на коричневый, пока от них не осталось лишь еле заметное желтоватое пятно.
В день, когда Марти пропал, отец не настолько сильно напился. Это давало Дженни надежду, что все обойдется обычным выговором. Во время ужина она старалась отвлечь его внимание от того факта, что за столом их только трое, но он то и дело поглядывал то на часы, то на пустующий стул ее брата. Ни то, ни другое его явно не радовало, и он лишь поджимал губы, хмурясь с каждым разом все сильнее.
Мать, казалось, отсутствия Марти не заметила, увлекшись вместо этого телешоу, где одинокий и богатый жених пытался найти себе невесту среди таких же одиноких девушек. Пусть и заметно менее обеспеченных. Поэтому, когда отцовский кулак с грохотом упал на стол, мать, словно очнувшись от телевизионного транса, забегала глазами по кухне. Взгляд ее прыгал с мужа на дочь, с дочери на мужа, пока наконец не споткнулся о пустую тарелку.
𑁋 “Где Марти?” - спросила она, не отрывая глаз от места, где он обычно сидел.
𑁋 “Дженни, где Марти?” - уже обращаясь к дочери, повторила она.
Дженни старалась сохранять спокойствие, однако удавалось это с большим трудом.
𑁋 “Я, я не знаю точно, но может он в своей комнате. Я посмотрю.” - проговорила она словно извиняясь, прежде чем вскочить на ноги и выбежать из кухни.
Она знала, что комната пустовала, как и пол часа назад, когда они только садились за стол. Все, что ей хотелось, это поскорее уйти.
Дженни не вернулась сказать, что Марти все еще нет. Это и так было понятно. Позже она слышала, и не раз, как отец врывался в комнату брата, будто надеясь, что застанет сына прячущимся где-нибудь под кроватью или в шкафу. Один раз он заглянул и в ее комнату. В руках у него красовалась почти пустая бутылка.
𑁋 “Его здесь нет.” - ответила Дженни, глядя как тот продолжал рыскать вопрошающими глазами по углам.
Когда он убедился, что в комнате Дженни находилась только Дженни, он посмотрел ей прямо в глаза и со смесью злости и наслаждения сказал:
𑁋 “Когда он вернется, я сломаю ему руку.”. После он вышел, не закрыв за собой дверь, и в этот день они больше не разговаривали.
Дженни хотела дождаться Марти, но против своей воли заснула. Глубокой ночью, когда она встала, чтобы сходить в туалет, мысль о брате не сразу пришла в ее голову. Уже проходя мимо его комнаты и увидев широко открытую дверь, она окончательно вернулась в тревожную реальность. Дженни остановилась в дверном проеме и не решалась пройти дальше. Она лишь просунула голову вперед, до тех пор, пока ей не стал виден дальний угол кровати. Пусто. Сердце провалилось куда-то вглубь, в желудок. Там его уже поджидал комок переплетенных нервов. Ей сново стало страшно, но уже по-другому. Если раньше она боялась определенных последствий, пусть и ужасных, но ограниченных по своей величине, то сейчас ее пугала неизвестность. Так долго Марти не было еще никогда.
Закрыв дверь своей комнаты, осторожно, чтобы не разбудить родителей, Дженни обхватила себя руками и принялась хаотично расхаживать по ковру. Сначала ей хотелось сообщить обо всем матери. Может быть та сумела бы объяснить, почему ее сына до сих пор нет дома. Что если, пока Дженни спала, звонила мама его школьного друга Тони, чтобы сообщить, что Марти останется у них дома с ночевкой. Да, это на него не похоже, но ведь все бывает в первый раз. Может на утро он вернется и расскажет ей, как здорово провел время, а протрезвевший к этому времени отец не станет его наказывать. Может после они поедят вафли с сиропом, и Марти расскажет ей одну из его выдуманных историй. И в следующий раз, когда он опять не вернется домой к ночи, она будет знать - такое уже случалось.
Но Марти не вернулся к утру. Также, как он не вернулся к полудню. Ближе к ночи, после того как мать обзвонила всех возможных знакомых, родители наконец обратились в полицию. Через минут 20 они уже сидели за столом на кухне вместе с прибывший на вызов офицером. Несмотря на его быстрый приезд, он не выглядел заинтересованным и уж тем более взволнованным. Почти не поднимая глаз на родителей, он продолжал записывать их ответы в свой маленький черный блокнот на пружинке.
𑁋 “Когда Вы собираетесь начать поиски?” - спросил отец, который до этого момента в основном молчал. В тот день он почти все время где-то пропадал, вернувшись только под вечер и будучи при этом абсолютно трезвым. Удивительно.
𑁋 “Сегодня уже поздно собирать поисковую бригаду из добровольцев. В участке нас тоже немного, только я и два моих напарника. Поэтому самое раннее, когда мы можем начать - это утром.” - ответил офицер, все еще не отрываясь от своей записной книжки.
𑁋 “Утром? Что же нам делать до этого?” - воскликнула Дженни. Она не решалась сесть за стол и стояла возле холодильника, облокотившись об него плечом.
𑁋 “Скажу вам из своего опыта: вам не о чем волноваться. Очень редко, когда с подростками что-то случается…” - он выдержал паузу - “Что-то по-настоящему плохое. Как правило они хорошо проводят время вместе с друзьями, о которых родители просто не подозревают. Или сбегают на два-три дня в соседний город. Пошататься по улицам. Это обычное дело. Тем более для нашего города. Вы лучше меня знаете, что у нас ни черта не происходит.”
Дженни посмотрела на плиту, что стояла у другой стены кухни. В тот момент ей пришло осознание. Все эти обнадеживающие слова, которым так хотелось верить, никак не могу относиться к ее брату. Он знал, что с ним может сделать отец. Он знал, что отец обязательно сделал бы это. И все эти наивные объяснения, которыми она заполнила последнюю ночь, теперь казались особенно глупыми и детскими. Она злилась на себя за упущенное время, злилась на родителей и гадала, осознает ли отец все то же самое о Марти.
𑁋 “В любом случае, начать мы можем только утром. Мы соберем людей, думаю, около сотни, не меньше. Завтра воскресенье, многие будут дома. Я вызову поисковую службу с собаками, а вы подготовьте какие-нибудь вещи вашего сына. Это может быть нестиранная футболка или ботинок. Я буду у вас в шесть утра.” - сказал офицер. Он уже встал из-за стола и направлялся к выходу, когда решил добавить:
𑁋 “И я думаю, что к этому моменту ваш сын вернется сам. Так что мне только останется прочитать ему лекцию о том, что так делать не стоит.”.
Услышав про собак, Джинни проигнорировала вторую часть слов, обрадовавшись настолько, насколько вообще возможно в данной ситуации. О способностях собачьего носа она читала, и информация эта внушала надежду. Когда они вышли на улицу, чтобы проводить офицера, Дженни невольно заметила, какой душный и тяжелый был воздух.
Под утро, когда до его приезда оставался всего лишь час, пошел ливень. Первый за последние пару недель, и впервые за последние пару месяцев настолько сильный. Шум воды, хлеставшей по крыше, разбудил Дженни, и к моменту, когда она все поняла, из ее широко раскрытых глаз полились слезы. Можно было убрать подготовленную для поисков одежду. Собаки не помогут.
С тех пор дожди возвращались регулярно. Не возвращался только Марти. Через две недели активных поисков офицер вновь посетил их дом. Докладывая о результатах, а точнее об их отсутствие, он снова не смотрел им в глаза, в этот раз стыдливо пряча взгляд среди костяшек своих пальцев.
После этого отец, который держался все эти две недели, запил сильнее, чем когда-либо прежде. Мать в свою очередь почти не изменилась. По-крайней мере так считала Дженни. До определенного момента. Однажды она зашла на кухню и увидела как та, быстро опустив голову, подтянула к себе один из своих многочисленных журналов. Дженни подошла поближе, чтобы налить стакан воды, когда заметила что-то странное. На странице, куда смотрела ее мама, стали появляться и расти темные пятна. Прошло мгновенье, прежде чем Дженни поняла - это капали слезы. Еще через несколько секунд они рыдали, уткнувшись друг другу в плечо.
Каждый следующий день люди в городе проявляли все меньше интереса к этой, ошеломившей их в начале новости. Они привыкли к ней, к Марти, его лицу, смотрящим с каждого угла. Родители перестали боятся отпускать своих детей по вечерам на улицу. Постепенно жизнь в городе вернулась в прежнее русло, и каждодневные бытовые дела стали намного важнее недавно произошедшей трагедии.
Офицер больше не приезжал к ним домой. Его звонки становились все реже. Всякий раз, когда мать снимала трубку, Дженни внимательно следила за ней. В первые дни пропажи она ждала, как после услышанного, уголки рта ее матери приподнимутся, и на лице появится выражение радости и облегчения. Но этого не случилось. Позже, Дженни заметила за собой, что начала этих звонков боятся, нежели чем ждать.
Пропади в их городе еще один ребенок, им бы сообщили в первую очередь. “Марти мертв” - так бы это звучало в ее голове. Но пока этого не произошло, она продолжала верить, что он жив, и с ним еще не закончили, чтобы начать искать новую жертву. И пусть ее мечты пали так низко, это было последнее, за что ей оставалось держаться.
Дождь, из-за которого люди в западной части города не увидят утром новых листовок, закончился далеко затемно. Дженни не спала и в это время сидела в комнате брата. На стенах, где висели постеры по мотивам их любимых книг и фильмов, все еще ощущалось его присутствие. Вот и плакат с Робби Уильямсом в образе двухсотлетнего человека. Зубы стиснулись, сжались кулаки. Это был последний, который они повесили вместе сразу же после премьеры фильма.
Прикоснувшись к воспоминания, теплым и светлым, когда Марти все еще был здесь, за стенкой, когда в любой момент она могла прийти к нему, увидеть и поговорить, черная дыра в ее сердце начинала сжирать Дженни изнутри. В мире вдруг не осталось ничего хорошего, и никто не мог это исправить.