Пасынки чудес. VI⁠⁠

Вазид пришёл на Большой базар едва рассвело. За пару медяков нанял мальчишку — носить за собой корзину с покупками. Изобразил на лице брюзгливое выражение и неспешно двинулся по рядам. Торговцы, едва разложившие на прилавках своё добро, изо всех сил зазывали важного господина. Кланялись, тянули за рукав, наперебой расхваливали товар и покупателя. Всего за час юноша купил свежей баранины, зелени, лепёшек и немного сластей для чая.

Мальчишка-носильщик пыхтя тащил покупки, а продавцы цокали языками: экий уважаемый господин! Брови сурово хмурит, торгуется за каждую монетку, — сразу видно, помощник большого чиновника или управляющий у вельможи. Молодой, а такой солидный. Не знаете, он холостой? Нет, что вы, у меня только сыновья, а вот у Рустема целых три дочери. Надо сказать, чтобы в следующий раз позвал к себе в лавку и там, как бы случайно… Посмеиваясь, Вазид шагал к выходу. Приходя в базарные ряды, он каждый раз устраивал маленькое представление. Правильное выражение лица, взгляд свысока, чуть-чуть волшебства и торговаться становилось намного легче.

Выйдя с базара, Вазид отпустил мальчишку. Подхватил корзину и пошёл в сторону башни Укк. Возле лавки одноглазого менялы свернул направо, и через сотню шагов оказался в Старом городе.

Здесь, в лабиринте кривых улочек, легко было заблудиться без провожатого. Но ученик шуофкана давно выучил маршрут. Всего полчаса блужданий, и юноша оказался в Глиняном переулке. На ходу поклонился старику, сидящему под чинарой, и нырнул в безымянный тупик. Здесь была только одна дверь — древняя, из красного дерева, с грубой резьбой, изображающей голову льва.

Стучать Вазид не стал. Взялся за медную ручку, потянул на себя и юркнул в темноту. Дверь закрылась сама, подталкивая в спину. Невидимые иголки кольнули юношу в мочки ушей: колдовство, охраняющее вход в дом, решало: впускать гостя или убить на месте. Через мгновение стал чесаться нос — его узнали и разрешили войти. Облегчённо вздохнув, ученик шуофкана миновал длинный коридорчик и оказался во внутреннем дворике.

Хозяин дома, Хан-Го, даже не обернулся на звук шагов. Голый по пояс, шуофкан разводил огонь в маленьком очаге, и только кивнул, когда ученик поставил рядом корзину с продуктами. Привыкший к манерам учителя, юноша отошёл в сторонку и присел на низенькую табуреточку.

Всякий раз, бывая в жилище шуофкана, Вазид испытывал трепет. Дом был стар, и, вероятно, застал возвышение династии сердаров. Войны, эпидемии, страшные засухи — всё прошло мимо, не оставив и следа. За глухими стенами без окон на улицу пряталось единственное место столицы, где ничего не менялось долгие годы. Внутренний дворик, вымощенный гладкими камнями, очаг, всегда зелёное маленькое деревце в кадке. И ровно семнадцать, да не прогневаются боги, комнат. В самой крохотной — аскетичная спальня. А в остальных, вольготно расположилась библиотека, самая таинственная во всём Гаазире. Собрание редких фолиантов, каких не встретишь нигде больше. Рукописи на коже, иногда человеческой, глиняные таблички с выдавленными письменами, трубочки свитков и толстые книги.

Кто из обитателей великого города мог догадаться, что Хан-Го, обладающий бесценным богатством, ютится в комнатке не больше трёх шагов? Кто посчитал бы постель из голых досок и куцего одеяла, достойной для советника сердара? И может ли кто вообразить, могущественного волшебника самолично варящего обед? Но мир не таков, как представляет обыватель. А стены древнего дома крепко хранят и маленькие секреты шуофкана и страшные тайны манускриптов.

Тихо сидя в уголке, Вазид наблюдал за учителем. Хан-го водрузил на огонь казан и теперь лил туда масло, сыпал специи, бросал кусочки мяса. Мокрый от пота, шуофкан колдовал с едой, так же серьёзно, как творил волшбу для сердара. Худые жилистые руки мелькали над котлом, а лицо застыло в напряжённой задумчивости.

«Три дня назад, вернувшись домой после разговора с Балхом, шуофкан кинулся в библиотеку. Долго водил рукой вдоль полок, беззвучно шевеля губами. Пока не обнаружил пухлую тетрадь, с жёлтыми листами из дорогой чуньской бумаги. Держа её обеими руками, Хан-Го вышел во внутренний дворик. Присел на толстый чурбак и задумался. Открывать потрёпанную обложку было страшновато.

Много лет назад, завершив обучение, шуофкан съехал из дома учителя. Среди множества книг, перевезённых в новое жилище, оказалась и эта тетрадь. Хан-Го, обнаруживший, что случайно захватил лишнее, хотел вернуть чужое. Но сначала забыл, потом с бывшим наставником вышла ссора, а там и вовсе стало не до старой тетради. Лет через пять, он снова наткнулся на неё. Повертел в руках, вспоминая, что же это такое, открыл и обнаружил дневник, написанный Балхом во времена ученичества у Бэхрема Чёрного. Шуофкан хмыкнул и не стал читать — зачем ему чужие секреты, протухшие лет пятьдесят назад? Сейчас же, Хан-Го с первой страницы впился в текст, написанный убористым почерком с твёрдо выведенными завитками букв.»

Волшебник передёрнул плечами и высыпал в казан большую миску бургуля. На секунду задумался и сдобрил хорошей щепоткой перца. Не оборачиваясь, бросил ученику:

— Готовь стол, будем обедать.

Помешал варево лопаточкой на длинной ручке. Зачерпнул немного, подул, сгоняя пар, попробовал кончиком языка и довольно хмыкнул. Не опасаясь обжечься, пальцами взял казан за ушки и понёс к столу.

«Первые слова о заговоре шуофканов встретились уже на третьей странице. Бунт против богов, ветхого мироустройства и дурных правителей. Как жаль, что он не прочитал дневник раньше! Замазаны оказались все шуофканы. От старых патриархов, до горячей молодёжи, только-только получивший звание волшебников. Даже некоторые придворные, и сейчас стоящие у трона, были причастны к заговору. Камбиса Первого, деда нынешнего сердара, планировалось свергнуть. Освободить рабов, разрешить дехканам менять землевладельца, снизить непомерные налоги — шуофканы жаждали братства и справедливости. Но всё это, должно было случиться после главного действа: свержения тирании Семнадцати.

Они придумали множество хитростей, опасной волшбы и секретных рецептов. Но так и не смогли даже приблизиться по силе к богам. Против Семнадцати нужен был волшебник равный им. Бессмертный герой. Новый бог, могущественный, как и они. Решения не находилось, заговор разваливался.

Ответ предложил сам Балх. Младший ученик пришёл к Бэхрему Чёрному и задал вопрос: где боги черпают силу? И сам же сказал: в жертвоприношениях. В человеческих жертвах. Когда кремневый нож вспарывает плоть, они выпивают душу, как глоток родниковой воды.

— И что? — спросил Бэхрем, — Человек так не может. Нет у барана зубов, чтобы рвать добычу как волк.

— А если кусок мяса положить барану в рот? — спросил молодой шуофкан, — Если жертва добровольно отдаёт душу? Может тогда?

Страницы с кровавыми подробностями были безжалостно вырваны.

Через семь дней, обожествлённый Бэхрем швырнул богам вызов. И только объединённая мощь Семнадцати смогла одолеть бунтаря. А после, их гнев прокатился по державе, карая заговорщиков. Балх наказания избежал, несколько месяцев принося покаяние в храме Пятого.»

Зачерпывая пальцами маленькие горсточки бургуля, Хан-Го с брезгливостью наблюдал за учеником. Тот жадно запихивал кушанье в рот, торопливо проглатывая. Толстый и глуповатый, взятый в обучение по просьбе знакомых. Не помощник в делах, вечная обуза, пожирающая время и силы. Укор собственному преподавательскому таланту.

К тому же Хан-Го донесли: Вазид шпионит за учителем. В среде шуофканов интриги были в порядке вещей, и развязать язык нерадивому ученику о делах наставника считалось не слишком позорным. Но когда доклады недругу становятся регулярными, и вдобавок хорошо наполняют карман – это переходит любые рамки. Негодника будет ждать суровое наказание. Но позже, позже…

(с)Александр "Котобус" Горбов из книги "Пасынки чудес" https://author.today/reader/65909/518893