Ответ на пост «Бессмертие в обмен на пояс смертника»⁠⁠1

у других да, у себя уничтожали.

поступать нужно умно

В общем, правы были англичане

Уничтожать под корень этих иных и нет проблем

"Ассасины, люди «Старика с гор»

В 1098 году граф де ла Котье, личный представитель короля Франции, после многих недель пути добрался наконец до цели своего путешествия – замка Аламут. Замок этот, расположенный в горах северного Ирана, известен был не столько своей неприступностью, сколько именем владельца. Именно ради встречи с хозяином замка проделал граф свой столь опасный и долгий путь.

Хасан ибн ас-Саббах встретил посланца франков с той смесью восточной любезности и безразличия, которые могли означать что угодно и не означать ничего. За годы, проведенные на Востоке, граф усвоил одну истину – то, как улыбается человек, что он говорит, не имеет никакого значения. Важно только, что он делает. Или собирается делать. Именно последнее и должен был выяснить граф – что собираются делать высокочтимый Хасан и его люди.

За глаза многие называли Хасана «Стариком с гор». Аламут, действительно, был расположен в горах. Но назвать Хасана стариком было никак нельзя. Стараясь не быть непочтительным и не смотреть собеседнику прямо в глаза, граф успел все же заметить, что хозяин замка был тех лет, когда человек, предрасположенный к власти, достигает ее. Не наследственной власти, ибо она приходит с рождением, а той, которую добиваются умом, железом и кровью. Человеком именно такой судьбы и был Хасан.

Миссия, возложенная на графа, была довольно деликатна. Конечно, союз его высокого собеседника с христианским королем, даже тайный союз, был бы вещью неслыханной, небывалой. Но разве кто-нибудь сказал – невозможной? Тем более когда та и другая сторона, вкрадчиво говорил граф, не поступясь ничем, обретут от этого союза только выгоды. Речь его лилась свободно и гладко. Так бывало всякий раз, когда он говорил с людьми Востока, – он переставал думать по-французски и думал на их языке. Временами, чтобы оживить речь, он делал цветистые сравнения и цитировал персидских поэтов. Но в то же время граф был достаточно осмотрителен, чтобы не приводить слова из Корана, хотя они были к месту и сами просились на язык. Он понимал, что для собеседника в его устах, устах неверного, слова эти могли прозвучать кощунственно. Как хорошо, что в свое время он изучил этот язык и владел им в совершенстве. Граф был очень доволен собой, доволен высокой миссией, выпавшей на его долю, доволен своим королем, задумавшим столь тонкую дипломатическую комбинацию.

В тот день Хасан ибн ас-Саббах не дал никакого ответа. Но граф знал, что так и должно быть. Когда под вечер они прогуливались вдоль крепостных стен, разговор шел о вещах изысканных, но далеких от цели его приезда – о поэзии, о цветах, об усладе души. Особенно об усладе души.

– Этот вид отсюда, с горы, – заметил граф, – невольно настраивает на философский лад.

Граф был учтив и старался не упустить случая сказать хозяину приятное.

– Вы мой гость, – улыбнулся Хасан. – Если жалкий вид, что открывается с этой моей стены, заставил вас подумать о вещах, о которых вы не задумывались у себя на родине, я буду рад и утешен.

Граф так и не решил для себя, было это ответной любезностью или оскорблением. На всякий случай он улыбнулся. Его улыбка могла быть истолкована двояко, так же как и слова Хасана. Но Хасан, видно, понял эту двузначность и решил пояснить свою мысль:

– Передавая мне сегодня слова короля франков, мой высокочтимый гость несколько раз говорил о выгодах предлагаемого союза?

Граф почтительно наклонил голову. Именно это имел в виду его августейший повелитель. Выгоды, которые безопасны и удобны обоим.

– Вы, христиане, – нахмурился вдруг Хасан, – помышляете лишь об этом. О выгоде. Ради этого вы готовы предать друг друга. Но когда живешь здесь и смотришь на мир с этой горы, начинаешь видеть другое. То, что не видно вам. Вот мой человек… – он кивнул на часового, застывшего на крепостной стене. – Смотри, франк!

С этими словами Хасан взмахнул рукой. Человек в белом одеянии отбросил меч и прыгнул в пропасть.

Графу показалось, что глаза обманывают его. Он знал, что такого не может быть. Человек не может просто так, по мановению руки, броситься в пропасть. И словно чтобы разуверить его, чтобы заставить чужеземца понять, что это правда, Хасан снова махнул рукой – и другой часовой прыгнул вниз со стены крепости. Потрясенный граф не успел остановить его, как третья фигура, стоявшая у подножия башни, бросилась вниз.

– У меня семьдесят тысяч человек, верных мне и готовых умереть по одному моему знаку, – Хасан говорил, не глядя на гостя, и это было знаком неудовольствия. – Есть ли у твоего короля люди, которые были бы так же преданы ему? Передай это своему повелителю. Это – мой ответ."

«Закрытые страницы истории», Александр Горбовский, Юлиан Семенов, 1988г.