Открытость (3)⁠⁠

Продолжаем знакомиться с книгой Йохана Норберга "Открытость. Как сотрудничество и любознательность сформировали человечество".

Коротко для ЛЛ: Опора на факты, а не на божественное откровение в сочетании с научным методом совершают чудеса.

С товарами и людьми автор разобрался, как насчёт идей? А с идеями вот как: чем их больше – тем лучше. В пример он приводит успешный опыт NASA, которая предоставила платформу для поиска решений сложных проблем, в котором может принять любой желающий (и получить за это денежку). Мы можем ускорить прогресс созданием подобных платформ для систематического поиска, критики и внедрения новых идей.

Открытые дебаты являются ключевым методом научного познания. Мы формулируем теорию, которая может быть подтверждена или опровергнута практикой. Это значит, что мы можем её критиковать и улучшать. Сам этот метод был взят на вооружение ещё древними греками, которые в свою очередь опирались на плюрализм, торговлю и толерантность. На эти качества указал знаменитый физик Шрёдингер, и автор считает, что они важны не только для древних ионийцев, но и для любой устойчивой инновации. Определённая степень свободы и отсутствие жёсткой интеллектуальной монополии могут творить чудеса.

А вот если их нет – развитие науки и прогресс могут быть остановлены или даже обращены вспять. В Европе подобное случилось после обращения континента в христианство. Автор пишет, то любая религия может остановить прогресс, как только она устанавливает монополию мысли и наказывает инакомыслящих. Августин Блаженный хотел насадить силой в каждую голову идею о божественной воле как основе жизни и смерти, добра и зла. Для их же блага. После того, как Константин Великий сделал христианство официальной религией империи, началось преследование язычников. А дальше – пошло-поехало... Не обошлось и без уничтожения книг. Сползание в тёмные века привело к утере многих знаний. Не зная бумаги, европейцы соскабливали тексты со старых пергаментов, чтобы написать на них новые тексты. По оценкам, свыше 90% произведений классической литературы оказалось утеряно по тем или иным причинам.

Христианство было колоссально безграмотным. Кто же научил европейцев уму-разуму? Арабы. Тем удалось сберечь древние знания во время их преследования на Западе. Замечу, однако, что получили они эти знания не напрямую от Фалеса с Архимедом, а от византийцев, которые всё-таки переписывали многие древние трактаты. Что может быть поставлено в заслугу арабам – что они эти знания не только сохранили, но и приумножили. Автор вспоминает Аверроэса, который «дописался» до такой идеи, что в случае противоречия религиозного откровения науке это откровение должно быть интерпретировано по-новому или вообще пониматься метафорически. Правда, книжки его были впоследствии сожжены своими же арабами, которые стали забывать свои традиции толерантности.

В Европе же потихоньку тянулись за новыми знаниями, несмотря на интеллектуальный диктат церкви. В Толедо кипела работа по переводу с арабского на латинский, а по всему континенту открывались университеты. Центральную роль в европейской науке стал служить Аристотель, литературный стиль которого Цицерон называл «золотой рекой». Упор на логику и факты очень не понравился клерикалам, и в 1210 году чтение его трудов оказалось под запретом под угрозой отлучения от церкви. Но птичка уже упорхнула из клетки, и вот уже Фома Аквинский в том же веке формулирует свою идею о рациональной и прекрасной вселенной и сооружает доказательства существования бога . Фома был под впечатлением идей Аверроэса и попытался примирить Аристотеля с церковью. Это ему удалось. Те же университеты, которые запрещали великого грека, сделали его изучение обязательным.

Фрагмент трактата «О душе», XIII век.

Не устояли и позднейшие запреты на новое знание. Пришли Коперник с Галилеем. Инквизиция не дремала, но изобретение Гутенберга окончательно разрушило монополию церкви на распространение знаний. К середине тысячелетия Европа оказалась наиболее открытой из мировых цивилизаций. Почему ей это удалось? Автор, вслед за Дэвидом Юмом, видит причину в раздробленности, которая сопровождалась взаимным обменом. Совсем, как в Древней Греции. Если изобретатель не видел хода своим идеям на родине, он всегда мог собрать манатки и попытать счастья за рубежом, что многие и делали. Доступ к новым идеям, методам и открытиям подстегнуло воображение европейцев. В 1660 году в Лондоне было основано Королевской общество с девизом: «Nullius in verba» – никому не верь на слово. Многие были вдохновлены идеей Фрэнсиса Бэкона о том, что знание – это сила, и принялись реализовывать это на практике. Наука встала на службу техники и коммерции. Власть идей в конце концов пришла на смену идеи власти.

Но знание, которое сила – это ещё не всё. Чем больше знаешь, тем больше можешь придумать оснований для своих бредовых идей. Важен соревновательный принцип, увидеть который мы можем в здании суда, где две группы смотрят на мир с разных сторон. Это приближает нас к пониманию, что случилось на самом деле. Единомыслие не способствует научному прогрессу, и в этом смысле автор не видит больших перспектив для китайских учёных, например. Замечу, что если он и прав на этот счёт, то лишь частично: достаточно посмотреть на успехи советской науки. Да, не обошлось без лысенковщины, но были и блестящие достижения. Автор критически относится к единомыслию и в современных американских университетах, и потому позитивно относится к идее принятия Чикагских принципов свободной речи, согласно которым

заботы о гражданском обществе и взаимоуважении никогда не могут быть использованы как оправдание запрета обсуждения идей, какими бы оскорбительными и неприятными они ни были для некоторых членов сообщества.

----------------------------------------

Что ж, похвально. Вместе с тем, утверждая приоритет на отсутствие запретов на мысль, автор входит в противоречие с наличием определённых тем, на обсуждение которых даже в самых цивилизованных странах наложено табу. Если мы снимем все запреты, в головы сограждан станет селиться всяческая дичь. Да она уже и сегодня селится, и чем позже – тем хуже. Ниже в книге мы увидим призывы автора к сознательности. Однако не стоит закрывать глаза на правду: сознательные у нас в явном меньшинстве. Так что с запретами оно, может быть, и получше будет. Или я не прав?