Око Эмпирей. Патриот
Свежий утренний ветерок покалывал его кожу, ледяные порывы вызвали мурашки на обнаженной груди и плечах Адама. Над головой слой унылых серых облаков закрыл небо, преграждая путь солнечного света на ландшафт чужой планеты.
Он так устал.
И ему было больно.
Вокруг него в прохладном утреннем воздухе двигались другие тела, и он готов поклясться, что видел, как их дыхание вырывается огромными клубами пара, хотя, возможно, это было просто его воображение. Ему было так холодно. Что было плохого в футболке или хотя бы каких-нибудь нормальных брюках?
Но нет, очевидно, брюки были зарезервированы для тех, кто их заслужил, всем остальным позволялись только короткие кожаные юбки или нижнее белье, которое он находил слегка раздражающим. Ему хватило бы даже каких-нибудь компрессионных шорт. Еще один холодный порыв ветра пронесся мимо него, и он скрестил руки на груди, прижав ладони к замерзающим соскам в надежде, что это помешает им отвалиться окончательно.
Кроме того, благодаря выданным сандалиям у него онемели пальцы ног.
Оглядевшись вокруг, он увидел, что другим людям было не так холодно, как ему, а даже, скорее всего, наоборот, им было приятно и тепло из-за своих огромных мышц.
Стоя в шеренге со всеми ними, он чувствовал себя неуклюжим ботаником, пришедшим вступить в футбольную команду. У каждого из них был пресс, словно стиральная доска или что-то похожее, поскольку к кому-то генетика была добрее.
И среди них всех стоял он.
Похожий на цыпленка по сравнению с ними человечек с едва заметным прессом, ожидающим того момента, когда его обладатель намеренно напряжется, чтобы притвориться, что его пресс больше, чем на самом деле. Он чуть ссутулил плечи, чувствуя себя очень-очень маленьким.
— Привет, как дела? О, да вы все красавцы, хорошо выглядите, класс… привет.... эй….
Адам поднял голову как раз вовремя, чтобы увидеть, как Рамирес расхаживает с таким видом, словно все тренировочное поле принадлежит ему, привлекая все больше внимания своей нескончаемой уверенностью.
Он подошел и встал рядом с Адамом.
— И тебе привет.
— Пошел ты.
— Не понял?
— Как ты это делаешь?
— Делаю что?
— Ведешь себя так, как будто мы с тобой не самая жалкая форма жизни здесь.
Рамирес похлопал его по плечу.
— Уверенность — ключ к успеху, мой друг. Если ты притворишься потрясающим, скоро ты сам в это поверишь, и в конце концов так оно и будет. Самоисполняющееся пророчество и все такое. Ум – это мощный инструмент. А еще девушкам нравятся уверенные.
— А что насчет парней?
— Им тоже, никому не помешает капелька Рамиреса в своей жизни. Как насчет тебя? — он многозначительно посмотрел на Адама и напряг мышцы. — Хочешь немного этого?
Адам фыркнул, задумался, а затем сказал:
— Знаешь что, если бы я был заинтересован в таком, конечно.
Рамирес прижал руку к груди.
— Это, наверное, самая приятная вещь, которую ты мне когда-либо говорил. Но Рамирес – это открытая дверь, и я открываюсь в обе стороны.
— Ты не открытая дверь, ты вращающаяся дверь.
— Это что вообще значит?
— Не знаю, просто звучало круто. Но если бы ты был дверью, ты бы открывался еще снизу и сверху, я просто не мог придумать объект, который открывался бы одновременно по осям x, y и z.
Морпех постучал себя по подбородку.
— Мне нравится, что мое утро в основном связано с тем, что меня сравнивают с дверью, только я не открываюсь кому попало, у меня ограничения по возрасту, а еще с животными нельзя.
— Отвратительно, — Адам поморщился.
— Нет, отвратительно было бы, если бы я впускал животных.
— А что насчет... инопланетян?
Рамирес пожал плечами.
— Если вид разумный, я попробовал бы разок. Как говорится, не попробуешь – не узнаешь.
Именно в этот момент Адам осознал, что они были единственными, кто разговаривал. Возможно, они говорили довольно тихо, но в какой-то момент другие мужчины и женщины замолчали. Он остановился и повернул голову. Голос Рамиреса растворился в тишине, когда они оба повернулись и увидели высокую, мускулистую женщину, стоящую перед ними. Ее волосы были завязаны сзади, а живот обнажен. В одной руке у нее было копье, а в другой – щит, и она очень многозначительно ждала окончания их разговора.
Выражение ее лица могло заставить кровь застыть в жилах.
Адам невольно сжался при виде нее.
Она подошла, посмотрела на них двоих, и на ее лице появилась гримаса отвращения.
— Дряблые.
Она ударила Рамиреса копьем в бедро. Он взвизгнул и схватился за ногу.
— Мягкие.
Копье врезалось Адаму в живот, выбив весь воздух из легких.
— Жалкие, — объявила она, — Никакой слабости, только не на моем острове.
Она снова ткнула в него, и, повинуясь инстинкту, Адам поймал древко копья.
Он почти сразу понял, что совершил ошибку, когда ее глаза расширились, и он тут же упал на землю со звоном в ушах от удара щитом.
Он застонал и потер голову.
— Спасибо, что вызвался добровольцем.
Адам не знал, на что он только что вызвался, но, похоже, ему это не очень понравится.
Как оказалось.
Он был прав.
Она сразу же объявила, что они будут играть в игру. Он подумал, что странно для самых страшных воинов по эту сторону фальшивой Греции играть в какие-то игры, но ладно. Оказывается, что ее идея игры была просто забавным способом сказать: "Я заставлю тебя пожалеть, что ты вообще жил".
Они были волками, он был кроликом. У него была двухминутная фора, а потом они погонятся за ним. Если его ловили, им разрешалось избивать его в течение нескольких минут, а затем он получал еще две минуты форы.
Это продолжалось все утро.
Около двух или трех часов, он не мог сказать наверняка.
Он никогда в жизни не был так измотан, а он думал, что тренировка у дрэв была тяжелой.
В конце концов он решил, что по степени тяжести они были примерно одинаковыми, но дрэв определенно меньше бегали. Ближе к концу тренировки его двухминутная фора почти ничего не значила, и он почти постоянно находился в состоянии, когда из него выбивали все дерьмо. Рамирес же пыхтел в хвосте стаи, как будто у большого волка была астма.
И Адама вырвало.... Три раза.
Три раза.
К тому времени, когда все закончилось, он был весь в синяках и едва мог ходить. Он думал, что во время тренировки у них будет, например, перерыв на обед или что-то в этом роде, но нет, к концу дня они вернулись на песчаное тренировочное поле, где была либо борьба, либо бокс голыми руками, либо спарринг, либо какая-то другая безбожная пытка.
Перерывов не было.
Иногда им разрешалось встать на колени и что-нибудь поесть. Он не был уверен, что ели спартанцы в те времена, но здесь это выглядело как еда, явно приготовленная людьми, которые знали все возможные способы накачаться. В основном белок и овощи. Какой бы напиток они ни использовали, это была какая-то вода, но с добавлением чего-то еще, вероятно, электролитов, хотя он не мог сказать наверняка.
Чем бы это ни было, есть ему было трудно.
Рамирес же проводил большую часть дня без сознания.
Из них двоих вместе взятых едва ли получался полноценный человек. И к концу дня они сами доползли до казармы, которая представляла собой всего лишь одно длинное здание с расстеленными на полу циновками. Он так устал, что проспал как убитый всю ночь, пока их не разбудили, чтобы повторить все упражнения снова. Он спал, когда мог, используя кого угодно и что угодно в качестве подушки.
За эти дни он познакомился с Рамиресом гораздо ближе, чем когда-либо хотел, но к тому моменту он слишком устал, чтобы придавать этому большое значение. Даже Рамирес слишком устал, чтобы говорить что-нибудь саркастическое или пошлое.
Честно говоря, он не мог определить, как долго они там пробыли, каждый день незаметно перетекал в следующий, и только смена погоды и суток давали ему знать, что что-то вообще происходит.
Перемена в нем самом была настолько постепенной, что он едва замечал ее, пока однажды…
— СТЕНА ЩИТОВ!
Адам и Рамирес бросились вперед, сцепив свои щиты с группой мужчин и женщин по бокам. Другие воины столпились позади, положив копья на плечи своих товарищей.
— Помните, прочность стены измеряется ее самый слабым элементом!
Напротив них группа таких же тренирующихся бросилась вперед и врезалась в стену.
Адам и Рамирес закричали от напряжения.
— ОТПОР!
Они слегка отступили, а затем двинулись вперед, отталкивая других новобранцев назад и на землю, отбрасывая некоторых из них на целый метр.
— ЗАЩИТА!
Они вернулись в свое сцепленное положение, ощетинившись копьями, как какой-то демонический дикобраз.
Они проделали это упражнение еще раз или два, пока им не приказали разделиться на отдельные подразделения и атаковать другие группы.
Адам отбил щит одного бойца в сторону, ударил его плечом в грудь, пнул другого нападающего слева, уклоняясь в сторону от резкого удара Рамиреса, который прикрывал его справа, успешно задев копьем нижнюю часть щита женщины и повалив ее на песок.
Они сражались на тренировочном поле в течение добрых получаса непрерывной битвы, когда внезапно новая группа свежих бойцов в доспехах атаковала их. Адам был измотан, но когда враг ворвался внутрь, он стряхнул усталость, издал боевой клич и бросился на них.
— Щиты! — приказал он, не раздумывая, и небольшая группа оставшихся бойцов присоединилась к нему и Рамиресу. Им удалось воздвигнуть стену как раз перед тем, как новые бойцы добрались до них.
— ТОЛКАЙ!
Мощным ударом они отбросили нападающих, опрокидывая некоторых в песок, и тут же сломали строй, чтобы сразиться с оставшейся группой, которая теперь раскололась.
Адам шел прямо по центру в сторону воинов в доспехах. Рамирес не отставал от него.
На их лицах не было ни тени усталости, и у Адама сложилось отчетливое впечатление, что они также не были новичками.
Трое из их числа уже пали под натиском, но он поднял свое копье, отбил щит в сторону и нанес другому человеку скользящий удар по горлу. Тот отшатнулся, держась за шею. Адам развернулся влево, ударив нападавшую женщину своим щитом. Рамирес проскочил мимо него, нанеся удар посередине и попав очередному воину прямо в нагрудник
Еще двое из их числа пали.
Теперь они никак не могли создать эффективную стену.
Еще один упал справа от них.
Рамирес встал на колено, выставив щит перед Адамом, который воспользовался защитой, чтобы нанести удар копьем.
Рамирес пригнулся, и Адам перепрыгнул через него, врезавшись в линию людей с щитом в одной руке и копьем в другой.
Человек перед ним рухнул в песок. Он заблокировал два атакующих взмаха и пригнулся, позволяя Рамиресу взять на себя одного воина, пока он разбирается с другим. В суматохе они были отделены друг от друга, и он не видел, что произошло, так как был ошеломлен очередным щитом.
Сила в этом ударе была ужасной, и он отлетел назад по меньшей мере на два метра, с трудом поднявшись обратно на ноги. Человек в доспехах с ревом бросился на него, и они снова столкнулись щитами. Мужчина был явно сильнее него, хотя и ненамного. Адам давил на него со всей силы, зарываясь ногами в грязь, прежде чем внезапно ослабил напор и откатился в сторону.
Это почти застало мужчину врасплох, но он был хорош и нашел опору прежде, чем успел упасть.
Адам зарычал, и они обменялись шквалом ударов. Все остальные бойцы отступили, дав им место для сражения. Адам усилил напор, заставляя противника отступать, хотя казалось невозможным, что он сможет нанести удар, мужчина был просто слишком быстр. Некоторое время их бой шел без изменений.
Адам получил ранние в правое бедро, но продолжал бороться, это было ничто по сравнению с избиением, которое он получил только вчера. Он снова бросился вперед, ударив оппонента своим щитом, чтобы вывести его из равновесия. Получилось не так хорошо, как он надеялся, но на долю секунды он увидел лазейку. Ему нужно было подгадать идеальный момент.
Вероятно, удача здесь помогла столько же, сколько и мастерство, но ему удалось провести копье через маленький просвет между щитом и человеком, нанеся длинный порез на левом бицепсе противника. Как только он это сделал, кто-то остановил бой, и он замер.
Человек перед ним опустил свой щит и снял шлем, чтобы показать лицо.
Царь!
Адам в шоке отступил назад, быстро подняв копье для приветствия.
Мужчина мрачно улыбнулся и посмотрел на свою кровоточащую руку. Он перевел взгляд обратно на Адама.
— Измотанный от тренировок, и ты все равно смог порезать меня. Думаю, это хороший знак.
Все поле возвращалось в положение отдыха.
Рамирес выбрался из-под своего щита, ошеломленный, но каким-то образом невредимый.
— Как долго ты уже с нами, месяц, может быть, больше?
— Я не могу вспомнить.
— Два месяца совершенствования, кажется, и сегодня многие из этих людей доказали, что достойны быть настоящими солдатами… Как насчет тебя самого, как ты думаешь, чего ты заслуживаешь?
Адам воткнул свое копье в землю.
— Я все еще стою, не так ли?
Джеймс, царь Спарты, рассмеялся.
— Говоришь как истинный спартанец, — он повернулся, чтобы посмотреть на остальных. — Я склонен согласиться с твоим вердиктом.
Царь махнул рукой тем, кто все еще стоял, включая Рамиреса, к явному удивлению морпеха.
Он посмотрел на себя, потом вокруг, затем ухмыльнулся и кивнул, как будто было совершенно очевидно, что он заслужил быть здесь.
Адам слегка улыбнулся.
Пожалуй, это было так.
И только теперь он осознал, что они больше не выглядели неуместно в толпе других спартанцев. Он выпрямился.
— Спасибо, сэр.
— Что ж, ваша тренировка окончилась вовремя. Сегодня мы отправляемся в Аргос, это будет последнее испытание, прежде чем я отпущу вас.
Мужчины и женщины подняли копья в воздух в знак верности своему царю.
***
Развевающийся за спиной плащ, копье в руке и шлем на голове ощущались на удивление знакомо, словно он всегда их носил. Конечно, с дрэвскими доспехами они не сравнятся, но все равно чувство было хорошее. На самом деле он был очень горд своим достижением, поскольку теперь стоял на скалистом выступе рядом с царем неоспартанцев и колонной воинов, его ноги в сандалиях упирались в камень, а ветер теребил красный гребень на макушке его шлема и заставлял красный плащ развеваться за его спиной.
— Что находится в Аргосе? — спросил он, не зная, разрешено ли ему спрашивать, но имея достаточно любопытства, чтобы рискнуть.
Джеймс посмотрел на него сверху вниз с вершины скалы.
— Ты ведь знаешь, что мы не любим Новых афинян?
— Да... насчет этого, это просто традиция или...
Джеймс покачал головой.
— Нет, ничего подобного. Мы были бы рады работать с ними. Это реальное место с реальными людьми, у которых есть свои собственные реальные убеждения. Это не просто какая-то замысловатая ролевая игра. Нет, я был здесь, когда возникла эта колония, и между нами и Новыми афинянами не было никакой разницы, но через некоторое время возникли некоторые... разногласия.
— Что за разногласия?
— Моральные разногласия. Я патриот, адмирал. Может быть, я и царь Спарты, но я также родился на Земле и искренне верю в единство Ассамблеи. Раскол только ослабит нас. Но среди Новых афинян есть фракции, которые не разделяют моих взглядов. И все было бы хорошо, я понимаю группу людей, которые не согласны с нынешней политической системой, и не собираюсь их запрещать, но то, как они проявляют свое несогласие, нельзя назвать правильным.
— Что ты имеешь в виду?
— Они поставляют информацию, оружие и жилье повстанческим силам, которые желают уничтожить Ассамблею и все, за что она выступает. Они делают это не только с помощью протестов и реформ, но и с помощью насилия и причинения вреда невинным людям. Им все равно, как они побеждают, пока они побеждают, и я такого не потерплю. У меня есть достоверные сведения, что некоторые из них работают с оперативниками кри и силами, выступающими против альянса, планирующими убийства ключевых членов правительства.
— Серьезно?! — Адам потрясенно смотрел на царя. — Но почему мы не слышали об этом?
Джеймс покачал головой.
— Несмотря на их радикальные идеалы, они очень маленькая и в основном бессильная группа, которая не представляет большой угрозы для самих членов Ассамблеи. Большинство из них великие революционеры лишь на словах, и лишь немногие действительно действуют. Я посчитал, что это моя работа - содержать мой маленький кусочек галактики в чистоте, и до сих пор мне это удавалось.
Адам удивленно покачал головой.
— То есть Оракул...
— Она узнала вас и, вероятно, послала сюда в надежде, что мы убьем вас за то, что вы шпионы, что мы и делали раньше. Честно говоря, ей следовало бы убить тебя самой, но Новые афиняне не любят пачкать руки, им нравится сваливать грязную работу на других, — он посмотрел на Адама. — Согласно моим исследованиям, ты являешься важной фигурой в межгалактической шахматной игре, удерживая ГА вместе с изменчивым человечеством, — он обратил свой взор обратно к горизонту. — Как я уже сказал, протесты, петиции и законодательство – это все хорошо, но как только ваш курс начинает причинять вред невинным людям, вы теряете мое сочувствие. Для меня ты больше не героический мятежник, а зараза, и тебя нужно искоренить.
Огня в золотистых глазах мужчины было достаточно, чтобы заставить Адама немного отступить.
— Я понимаю.
— Рад это слышать. Ты должен увидеть, что происходит в малом масштабе, должен знать, что здесь есть люди, которые борются за вас и ваши идеалы. Вы создали то, чем является ГА сегодня, намеренно или нет, и это то, что я намерен поддерживать, — он указал вниз. — И начнем мы отсюда.
Спасибо за прочтение, вопросы, комментарии, мнения и предложения всегда приветствуются.
Перед вами - рассказ из огромного цикла «Око Эмпирей» за авторством Charlie Starr. Перевод и публикация осуществлены с личного разрешения автора произведения.
Ссылки на все рассказы можно найти здесь.
Оригинальное произведение можно прочитать по этим ссылкам:
Рассказ
Тамблер
Ваттпад