Об умении помириться со своей мастерской⁠⁠

Она палеонтологиня, литературоведка и любительница соционической археологии. К её заслугам перед мировой наукой можно отнести такие достижения как, например, скелет тиранозавра, раскопанный среди стихов Марины Цветаевой и почти полный скелет морской коровы, найденный в пятикнижии Фёдора Достоевского.

Она закрывалась в своей мастерской и с самого утра до поздней ночи сидела и писала стихи, в которых вместо рифм вставляла кости давно вымерших животных. Параллельно с этим она вела раскопки в стихах Райнера Марии Рильке: там она сумела найти несколько костей японских и австралийских волков. Но в какой-то момент всё закончилось.

Она и мастерская расстались очень некрасиво: им бы по-хорошему сказать на прощанье надо было пару фраз, обмолвиться хоть одним словечком. Но расставание прошло настолько тихо, что нитки паутины звенели словно струны скрипки Паганини. Явно перебрали с молчанием; единственное, что напоминало речь в тот вечер был глухой хлопок двери.

Поэтому так вздрогнули на окнах занавески, когда она вернулась. В руках держала чашку чая; бретелька по плечу ползла. Здесь ничего не изменилось: она не забыла, какой перед уходом оставила бардак. Прибраться бы, да что там, хотя бы белый подоконник вытереть от пыли. Цветы полить. И разобраться в брошенных черновиках.

Беспорядок на столах и на полу — как покусанные губы с направленными уголками вниз; но сквозь пыльные глаза солнце улыбается лучиками. Им после расставания всё ещё друг на друга тяжело смотреть; но и не смотреть уже никак. Мастерская без мастера — это просто комната с бездушным хламом, а мастер без неё — лишь голословный теоретик.

Она себя не помнит между моментами расставания и возвращения: это было нечто среднее между походом на подпольный рейв и отдыхом на старом диване. Она только помнит, что ей пришло осознание (то ли на кухне у открытого холодильника, то ли в джакузи): так продолжаться дальше не может. Она не может без своей науки. Как и её наука без неё.

Она вдохнула пыльный воздух полной грудью. В знак перемирия мизинчиком коснулась дверной ручки. Сложней всего в науке или в творчестве мириться со своею мастерской. А остальное — дело техники, как говорится.