О потерях, лечебном кровопускании и внезапной эмпатии⁠⁠

Уезжая по рабочей визе, вы наверняка до момента отлёта посещали наркодиспансер, дабы получить справочку, что вы не больны, сыты и в шапке. Тем же проторенным путём ходил и я, но, как обычно у меня это бывает, ходил не просто так, а через ёб твою мать.

Приезжая к наркодиспансеру, вы сразу должны осознать, насколько тщетно ваше существование. Приземистое серое здание у железнодорожного вокзала, маргиналы у ворот и на проходной, турникет у расцарапанного от регулярных зомби-атак стекла, за которым на вас смотрит серое, как здание и небо над ним, лицо охранника. Внутри тоже хорошо: наркоманы в коридорах, посетители жмуться к более чистым углам, люди в белом ходят так, будто только что со съёмок фильма о бактериологической пандемии. Ну и я, юный опездол.

Отчего там тусили наркоманы? Да бог его знает, может им там шприцы бесплатно выдавали, не знаю наверняка. Но один персонаж особо убитого вида маячил ровно под кабинетом, куда мне было нужно. Пялился он на меня оценивающе, будто бы уже продавал мою кожаную куртку, но я собрал волю в кулак, стряхнул тонкую струйку мочи с жилистой ноги и молодой ланью запрыгнул в кабинет. В манипуляционной надо мной надругались в следующих дисциплинах: кровь с пальца, кровь с вены, вопрос о худобе. Окей, вышел, сбежал, свобода, настало время ожидания результатов и получении справки о телесной чистоте.

Через неделю, пройдя мимо знакомого наркомана, проводившего меня взглядом человека, уже продающего мою почку, я узнал, что мои анализы потеряли, нам, мол, неловко, но деньги в кассу и сдаём ещё раз. Делать нечего: засучил рукава и принялся работать кулачком, после чего уже более расслабленным сдал снова кровь из вены и пальца.

Когда ещё через неделю мне позвонили из диспансера и вежливо поинтересовались, мол, не мог бы я прийти сдать кровь ещё раз, мне как-то поплохело. Но делать нечего, собрался и — в путь.

Серое здание как-то посвежело с приходом весны, охранник нехотя, но всё же кивнул, здороваясь; наркоманы были в приятном оживлении, а мои коллеги по справке жались к стенам с некой радостной надеждой в глазах. Летящей походкой безнадёжно худого человека я парил по коридору в сторону заветного кабинета. Возле, как обычно, сидел тот самый Мутный Тип. Обернувшись в мою сторону, он как-то замер, чуть округлив щёлочки глаз и насторожился. Затем его лицо приняло дотоле не виданое участливое выражение, он легонько взял меня за рукав и заглянув в глаза внезапно спросил:

— Чё, братиш, совсем дело плохо?