Ножки-кошки (4)⁠⁠

Начало здесь: 1, 2, 3.

Глава 4: пирс

"Тук-тук-тук".

Я ожил. Подскочил с дивана и ударился мизинцем о журнальный столик.

Оу… Это очень больно!

Похоже, я проспал тут всю ночь. 

Как же болит теперь, ой!

На часах 7 утра. Кто-то стучит в дверь. 

Я проверил список еще раз. 

"Тук-тук-тук".

《с 20:30 до 5:30.》

Все в порядке. На улице безопасно. О том, что двери нельзя открывать, когда стучат, ничего не говорилось. 

Сняв засов и дернув ручку, я приоткрыл маленькую щель. 

За дверью стоял тот самый мужичок, что встретил нас вчера.

– В дом пустишь? 

Я замялся, прикидывая, после вчерашнего, могут ли быть последствия. Евгений Фёдорович нетерпеливо вздохнул. 

Что же, пришлось пропустить его внутрь. Я первым делом устроился рядом с кухонными ящиками, где лежали ножи. 

Рой вопросов, никаких ответов — их я и хотел потребовать с полной уверенностью, что добьюсь результата.

Мужичок, не обращая на меня внимания, прошел к лестнице, что вела на второй этаж. 

Я напрягся.

– Где жена твоя? – спросил он сурово. 

Уверенность моя на этих словах куда-то испарилась.

Что значит "где"? Спит наверху… наверное…

– Что значит "где"? – озвучил я свои мысли, – рано еще, она наверное спит.

Мужичок нахмурился. Стал блуждать глазами по этажу. От этого мне стало тяжко. Вчера, прежде чем выходить на улицу, я отправил Арину наверх. Там она и должна была быть. 

Кадры прошлого вечера стали всплывать перед глазами. Рука моя до сих пор была в крови. Та высохла и местами облупилась.

Меня передернуло. 

Евгений Фёдорович посмотрел на меня сердито и закрыл лицо ладонями, тяжело в них выдохнув. 

– Ты когда в последний раз видел ее, Вань?

Меня охватил ужас. Так дурно мне не было даже вчера. 

Я пролетел мимо мужика по лестнице на второй этаж, ворвался в спальню. 

Пусто. Постель заправлена. На прикроватном столике стоит бутыль с водой.

Сам не знаю зачем, я посмотрел в окно, затем в гардероб. Сбежал вниз по лестнице, открыл душ, туалет. 

Пусто.

В голове крутились мысли о туалете, о ночном лесе. Вдруг, она пошла в эту злосчастную кабинку и забыла про дурацкие слова из правил? Вдруг ей стало плохо и она вышла на улицу, когда я заснул? Уличный туалет или телефонная будка...

Почему я вообще заснул, не проведав ее?!

Вот дерьмо! Дерьмо! ДЕРЬМО!

Я выскочил на крыльцо и уже хотел было рвануть к лесу, но тяжелая рука схватила меня за плечо.

– Стоять! – мужик развернул меня к себе лицом, ухватившись за оба плеча, – слушай меня внимательно, Ваня, – он секунду помедлил, убедившись, что мои дикие глаза смотрят прямо на него, – Ты нарушил правила, так? – я кивнул, – Ты что-то видел, да? Когда на улицу вчера выходил? – он всматривался в меня, будто искал изъян, – говори же, чтоб тебя! Что ты вчера видел? 

Почтальон. Тени. Арина. 
Письмо и кровь…

Я согнулся пополам и меня стошнило. В носу стоял запах "почтового ведра".

– Мне нужно знать, Ваня, что с тобой случилось вчера вечером, – сказал он твердо, – и боюсь, времени у нас совсем мало.

Времени мало. 

Я вытер остатки вчерашнего обеда рукавом.

– Почтальон приходил. Я смотрел на него не отрываясь, клянусь! – слезы хлынули из моих глаз, – но забыл… забыл чертово письмо в ящике! – я всхлипывал, колени мои задрожали.

– Но потом ты вспомнил? Сжег письмо? – Евгений Фёдорович старался быть мягче, однако чувствовались в его голосе злость и страх. 

– Да, – я приложил ледяную руку ко лбу, – я не знаю, – потряс головой из стороны в сторону, – я сжег и, кажется, уснул. Я перенервничал и уснул.

– Значит так, Ваня, – Евгений Фёдорович нахмурился, – иди наверх и возьми спальный мешок. Также возьми воду и припасы. Приготовь все это заранее, чтобы в десять утра ты уже был на пирсе, – он сурово глянул прямо на меня, – ты понял?

Я не понял ничего, кроме того, что этот мужик сумасшедший, раз думает, что я пойду на рыбалку вместо поисков Арины.

Я много раз пытался сбежать в лес, но Евгений Фёдорович меня останавливал, тылдыча одно и то же - мне надо на пирс.

– Да что же ты, – удерживая за шкирку, как щенка, тащил он меня наверх, в спальню, – вчерашний вечер тебя ничему не научил?!

– Я должен найти Арину!

– Ты должен идти на РЫБАЛКУ! 

– Какого черта я должен идти на рыбалку?! – я взял его за грудки, – что это за место, а, мужик? Кто этот почтальон? Какого черта здесь происходит?

Хотя он и был ниже меня ростом, имел более плотное телосложение. Взяв за грудки меня в ответ, прижал спиной к стене. Он пыхтел, то и дело кривя губами, хотел что-то сказать, но не решался. 

Наконец он выпалил: "Пока ты будешь на пирсе, я постараюсь ее найти. В противном случае ночевать тебе там придется гораздо дольше. Сейчас же бери вещи и иди на пирс, Ваня. Никуда не сворачивай, если не хочешь, чтобы были последствия. Страшные последствия!"

Как же я устал от всего этого говна! 

Я, кажется, опускаю руки. Мне нужно переварить произошедшее и не действовать импульсивно.

И я сделал это. Поднялся на второй этаж, чтобы взять спальный мешок. Он там был не один, несколько. И маленькая надежда на то, что Арина вернется ко мне в эти ближайшие 24 часа, заставила взять еще один с собой.

Я выпил чай. Попытался абстрагироваться от навязчивой идеи проверить уличный туалет. 

Ладно. 

Пора. 

Переждем эти долбанные 24 часа.

Арина обязательно найдётся. 

Мужик точно знает, где она. 

Он все знает, я уверен. 

Как только я вышел на улицу, у почтового ящика показалось знакомое лицо.

Почтальон что-то положил в него, но лицо его было искривлено мерзкой, совершенно дьявольской улыбкой. 

Рот тянулся почти до самых ушей.

На этот раз, не смотря на отвращение, во мне не было страха. 

Гнев вспыхнул с нечеловеческой силой. 

Этой твари известно, где моя жена.

Я бросил гору вещей, которыми меня нахлобучил Евгений Фёдорович и в бешенстве направился к почтальону.

Не криповый почтальон, но адреналин поднимал мои волосы дыбом. 

Тварь попятилась задом к лесной дороге и я почти настиг ее, когда та ступила на грунтовку. 

Ублюдок резко остановился и я стал наблюдать зрелище, к которому не был готов. 

Кожа заерзала, будто рой насекомых. Шея вытянулась и из огромных волдырей вырвались головы. 

Десятка голов вылезла одна за другой. И все лица одинаково мерзко улыбались.

Твою же...

"Ням-ням, ням-ням, ням-ням".

Что за?!

Тварь оголила безобразные желтовато-черные зубы.

"Ням-ням, ням-ням, ням-ням" – пищали бошки вразнобой, пугая меня до смерти.

"Ням-ням-няяяям,ням-ням-няяяям, ням-ням-няяяям" – тварь рванула в мою сторону и я понял, что нигде мне не будет спасения, кроме чертова пирса.

Я к нему полетел со скоростью света. 

Монстр не отставал ни на шаг. 

Я чувствовал, как много голов дышат мне в спину. 

Грозным эхом раздавалось писклявое: "ням-ням, ням-ням, ням-няяяям".

Тварь тянула ко мне свои шеи, наводя дикий ужас. Вот-вот одна, а то и две головы вцепятся в меня своими клыками.

"Ням-ням, ням-ням, ням-ням".

Еще прыжок…

Ещё!

Ну же!!!

Есть! 

Я упал на пирс. 

Тварь схватила меня за кроссовок и потянула на себя.

Мое сердце остановилось бы ещё до того, как оно меня пожрет, если бы не привычка ходить с развязанными шнурками.

Омерзительно лыбясь, тварь выплюнула обувь и села напротив меня. Я отошел на самую середину пирса и тоже сел.

Не знаю, что теперь делать.

Оно не отводит глаз, и я знаю, что оно положило очередное письмо в ящик. Я не могу его забрать и не могу ступить за пределы пирса. За это, я полагаю, мне тоже будет штраф.

Ни спальных мешков, ни еды, ни воды. Только телефон с половиной зарядки. 

Кому-то мое положение покажется ужасающим, но мне было немного радостно от того, что хотя бы я не ошибся и монстр действительно не может сюда попасть. 

Мы смотрели друг на друга несколько часов. Когда я в очередной раз потянулся в карман за телефоном, было около полудня. Я собрался положить его обратно и дернулся от неожиданности — тварь зашевелилась. Встала, втянула шеи одну за другой, пока не осталась одна единственная в своем первоначальном виде. Рот уменьшился и лицо почтальона, как и прежде, не выражало никаких эмоций. Он попятился спиной в сторону, откуда мы бежали вдвоем, и дойдя до лесной дороги развернулся, и ушел. 

Вы можете себе представить, чем занимается человек, которому нужно проторчать на пирсе 24 гребанных часа? 

Вот и я не могу. Что я только ни делал, в попытках отвлечься от ноющей тревоги за Арину. 

Я всматривался в деревья и окна дома, чтобы разглядеть хоть что-нибудь. 

Выискивал камушки, разнообразные соринки. Пытался что-нибудь соорудить на старых досках.

Первое время мне было страшно подходить к воде, поэтому я старался быть строго посередине пирса. 

Но часы тянулись мучительно долго и меня одолевал сушняк. Голова моя разрывалась от боли. Скорее всего я голоден, поэтому так болит. И я это почувствовал, когда не сдержался и выпил из озера. 

В животе заурчало.

"Не пей, козленочком станешь" – пронеслась мысль. 

И после я подумал, что это было бы меньшим из зол. 

Вот такой козлик, который не в праве решать, жить ему или быть съеденным. 

Какая-нибудь злая ведьма воткнет ему в сердце кинжал и сделает мясное рагу. 

Больше не будет боли и переживаний. Всё потеряет смысл: Арина, ипотека, бабушкин домик в деревне — наследство, за которое, наверняка, погрызутся все родственники, и это место. Оно тоже перестанет существовать. 

Я увидел, как где-то на озере заплясал лосось. Он танцевал и пел о говяжьих стейках на гриле. 

Мне надоело его слушать, и я решил пойти в более тихое место. 

Прежде чем взобраться на крыльцо, я заметил, что уличный туалет уже стал телефонной будкой, и подумал, что если зайду в нее и позвоню Арине, то она обязательно возьмет трубку.

"Ваня"...

…

"Ваня, это я, ты меня не узнаешь?"

…

"Ваня, проснись!"

И я проснулся. 

Огляделся по сторонам — сумерки. Вероятно, я смог поспать. Это хорошо. Но кто это, у пирса?

– Вань, уже вечер. Пойдем в дом, – знакомый голос. Аринин. 

Неужели нашлась?

Какая замечательная новость, будто гора с плеч!

Я вскочил на ноги и направился к ней. 

Когда я почти подошел, список правил ударил мне в голову. 

Арине срочно нужно было на пирс, но она была за его пределами.

Я остановился. 

– Арина? – я вглядывался в знакомые черты, – Время ещё не вышло, тебе срочно нужно на пирс, милая. Иди ко мне. 

Она улыбнулась. 

– Ну что ты, Вань, – засмеялась, – я же здесь! Можно уже выходить. Я ходила к остановке, смотрела расписание автобусов. Давай, пошли. Сейчас поужинаем и поедем домой. 

Я сделал пару шагов назад.

– Вань, ты чего? Не веришь…

– Зайди на пирс, Арина, – я перебил ее. 

– Зачем? – словно она недоумевала. 

Играет со мной, не оставляя никаких надежд. 

– Если ты моя жена, тебе не составит труда сделать для меня это — ступай на пирс, Арина, – сомнений не было. Я разочарованно прослезился. 

Несколько секунд она молчала и не делала ни шагу, а потом… 

А потом я увидел знакомую улыбку. 

Нет, не Аринину. 

Это была та самая тварь и теперь, в облике моей жены, она улыбалась своей мерзкой ухмылкой от уха до уха. 

"Хрых-хрых-хрых, э, э, э, э, э, э" - захрипело оно и снова показало зубы.

Голова склонилась в бок под неестественным углом. 

Боже… меня сейчас стошнит. 

Шея сгибалась, а кожа на месте изгиба рвалась. 

Хлынула кровь, голова затем вовсе отвалилась. Тело рухнуло на землю.

"Хух-хух-хух-хух-хух-хух-хух" – я держался до последнего. 

Но когда бездыханное тело твари вдруг зашевелилось и изогнулось мостиком, меня вывернуло наизнанку. 

Я смотрел, как зубы превращались в паучьи лапы, и после она, голова, вместе с телом уползли в сторону леса. 

Рвота и истерика не прекращались. 

Когда желудку уже нечего было исторгать, он просто пытал меня рвотным рефлексом. 

Так я и застыл — стоя на четвереньках с открытым ртом. 

На пирс лились потоком мои горькие слезы.