Насколько офранцужен английский язык?⁠⁠

Периодически сталкиваюсь с мифом, что французских заимствований в английском так много, что английский – это на 50, 70, 90% французский:

Действительно, после завоевания Англии 1066 года нормандский диалект французского надолго стал языком администрации и аристократии. Влияние, оказанное французским на английский и английскую орфографию, огромно. Тем не менее, его степень нередко преувеличивается.

В данном посте я остановлюсь только на лексических заимствованиях. Начну с того, что посчитать количество заимствований в каком-либо языке не так-то просто. Казалось бы: бери в одну руку толковый словарь, а в другую – этимологический, да считай. Но тогда подсчёт по какому-нибудь краткому словарю и многотомному академическому даст разные результаты. Ведь многое будет зависеть от того, учитываем ли мы архаизмы, диалектизмы, жаргоны и сленг, научную терминологию.

Характерный пример подсчёта по толковому словарю:

Например, если вы решите посчитать количество заимствований в русском языке, и откроете словарь, то обнаружите, что почти все слова на букву а пришли к нам из других языков. Но если абажур, абрикос и абсурд знакомы почти каждому взрослому носителю русского, то с рядом других слов возникают проблемы. Например, я как лингвист хорошо знаю, что такое аблатив и аблаут, и часто эти слова использую. Но большинство русскоязычных даже и не подозревает, что это такое. Зато, может, в отличие от меня они знают, что такое абулия, абсентеизм, абаз и аблактирование. Учитываем мы в своём подсчёте слова, которые известны далеко не каждому?

Вдобавок, насколько вообще уместно ставить в один ряд слова, которыми мы пользуемся каждый день (я, рука, видеть) и сравнительно редкие книжные термины? Логично для подсчёта количества заимствований использовать не толковый словарь, а частотный. Такой словарь на основе корпуса текстов сортирует слова в соответствии с частотностью, с которой они в этих текстах встречаются.

Возьмём сто самых частотных английских слов по версии A Frequency Dictionary of Contemporary American English (London, New York: Routledge, 2010) и при помощи цвета промаркируем их этимологию.

Синий – исконная английская лексика.

Фиолетовый – заимствования из древнескандинавского.

Красный – галлицизмы (заимствования из французского).

Как мы видим, на сотню слов всего четыре заимствования из французского и пять (при условии, что мы следуем решению авторов словаря считать they и them отдельно) из древнескандинавского. Конечно, в следующих по частотности сотнях слов количество заимствований будет нарастать, но результат довольно показателен.

Впрочем, любой подсчёт по словарю будет выглядеть сухой абстракцией. Давайте лучше посмотрим, как это будет выглядеть в тексте. Для примера возьмём первые два абзаца «Хоббита»

Синий – исконная английская лексика.

Красный – галлицизмы (заимствования из французского).

Жёлтый – старые латинизмы, заимствованные ещё на континенте.

Оранжевый – новые латинизмы.

Фиолетовый – заимствования из германских языков, в первую очередь древнескандинавского.

Дальтоники в этот момент:

Видно, что красным загорелась в первую очередь культурная лексика: туннель, панель, стул, платяной шкаф, кладовка, погреб, сад и так далее. Но в целом в этом отрывке все заимствования не дотягивают и до пятой части:

Оговорюсь, что для упрощения задачи за слово бралось слово орфографическое (то есть всё, что находится между двумя пробелами). Кроме того, иногда нелегко отделить галлицизмы от латинизмов, а этимологию я не всегда проверял с должной тщательностью, так что могут быть отдельные косяки, но на общую картину это влиять не должно.

Чтобы было с чем сравнить, теперь возьмём тот же отрывок в переводе Рахмановой.

Синий – исконная русская лексика.

Красный – галлицизмы.

Фиолетовый – германизмы, включая англицизмы.

Зелёный – заимствования из других славянских языков.

Серый – тюркизм.

Тёмно-красный – грецизм.

Здесь получается 186 исконных слов и 26 заимствований из разных источников. Количество заимствований, конечно, поменьше, чем в оригинальном тексте, но всё же разницу нельзя назвать большой.

Но давайте возьмём текст другого жанра. Например, знаменитый монолог Кирпича.

Кирпич: Если вы собираетесь таскать труп одним куском, у вас всегда будут проблемы. Лучшее, что можно с ним сделать — это расчленить его на 6 кусков и сложить их горкой.

Сол: Кто-нибудь мне скажет, кто это такой?

Кирпич: А когда вы расчлените его на 6 кусков — вот тогда можно от него избавляться. Только не надо прятать куски в холодильник, чтобы маму не напугать. А вообще я слышал, что лучший способ – это скормить труп свиньям. Свиней надо несколько дней не кормить, а после этого они сожрут расчлененный труп за милую душу. Но для того, чтобы мясо хорошо переварилось, надо сперва обрить трупу голову и выдрать все зубы. Конечно, этим можно заняться и потом, но кому охота выковыривать зубы жертвы из свинячьего дерьма? А кости они сожрут без проблем. Для того, чтобы за раз избавиться от одного трупа надо как минимум 16 свиней, поэтому остерегайтесь владельцев свиноферм. Тело весом в 200 фунтов свиньи сожрут примерно минут за восемь. Это значит, что одна свинья сжирает 2 фунта сырого мяса в минуту. Именно отсюда происходит поговорка – "жадный как свинья".

Винни: Ну… спасибо за рассказ. Всё ясно, что к чему. А теперь, мужик, если не возражаешь, объясни, кто ты, блядь, и что ты. Про то, как кормить свиней человечиной, можно больше не рассказывать.

Кирпич: Вы знаете, что обозначает слово возмездие? Возмездие — это акт отмщения, это месть, осуществляемая любыми средствами. В данном конкретном случае это осуществит охуенная сволочь – я.

Отношение заимствований к исконной лексике – 1 к 4,67. В «Хоббите» было 1 к 4,26, так что разница невелика. Однако обратите внимание, как засветилась красным и оранжевым последняя реплика Кирпича, когда он давал определение слову nemesis. Разумеется, в определённых текстах, например, научных или юридических, процент заимствований будет выше.

Возьмём начало Декларации прав человека:

Соотношение заимствований к исконной лексике – 1 к 1,7.

Однако и в русских текстах такого рода количество заимствований резко возрастает:

Тут нельзя не вспомнить, как Ксенофон Золотас составил речь, почти все существительные, прилагательные и глаголы которой были греческого происхождения. Начиналась она так:

Kyrie,
It is Zeus’ anathema on our epoch and the heresy of our economic method and policies that we should agonize the Skylla of nomismatic plethora and the Charybdis of economic anaemia.
It is not my idiosyncracy to be ironic or sarcastic but my diagnosis would be that politicians are rather cryptoplethorists.

Вот уж о чём точно можно сказать: it sounds Greek to me.

Какой же из этого всего можно сделать вывод? Хотя французских заимствований в английском очень много, если смотреть на их присутствие не на страницах словарей, а в составе ненаучных текстов, это количество не столь уж и велико. Конечно, три отрывка, рассмотренных выше, сложно назвать репрезентативной выборкой, всё же, надеюсь, кому-то они позволят взглянуть на проблему под новым углом.

P.S. Не стоит также забывать, что сколько бы слов английский ни заимствовал из французского, его генетической принадлежности (английский относится к германской группе индоевропейских языков, а французский – романской) это не меняет. Почему это так, я разбирал здесь.