Модуль свободной воли, финал⁠⁠

Начало: Модуль свободной воли, часть 1

Часть 2: Модуль свободной воли, часть 2

Селен знал, что встретит сопротивление. Он прекрасно понимал, что Митчелл не согласится. Но внутреннее чутьё подсказывало ему, что в ином случае Мархан не заговорит. Он защищал тайну, за сохранность которой не боялся расстаться даже со своей жизнью. Хотя применимо ли вообще это такое понятие к нему? У Селена сложилось впечатление, что робот слабо ценил своё существование. Но имелось кое-что другое, что Мархан ценил намного сильнее.

Как Селен и ожидал, первое что он услышал от следователя Митчелла – это резкий отказ.

- Ты что задумал?! – следователь от всей души ударил кулаком по столу, и звук эхом отразился от стен его кабинета. – Забыл, чем в последний раз всё закончилось?

- Я хочу воспользоваться правом приватной беседы со своим клиентом.

Услышав это во второй раз, следователь побагровел.

- Тебе совсем жить надоело?! Да он же тебя разорвёт на части при первом удобном случае.

- Не думаю, господин следователь, - Селен твёрдо покачал головой. – Да и как бы то ни было, я всё равно хочу с ним поговорить. Наедине. Это моё право.

- Да можешь сколько угодно повторять, - взревел Митчелл. – Я тебя к нему не пущу. Можешь поговорить с ним наедине, но через стекло.

Селен медленно склонился над столом, упершись в него кулаками.

- Нет, - отрезал он. – Лично. Я хочу зайти к нему в камеру. Можете запереть меня с ним, - заметив, что собеседник начал раздуваться ещё сильнее, Селен добавил, уже вкрадчивее. – На нём же будет эмиттер. Он ничего не сможет мне сделать.

Последний довод, похоже, перевесил чашу весов. По крайней мере, следователь перестал раздуваться.

- Тебе точно надоело жить, - сказал он. – Вот совсем надоело. Ладно, - он махнул рукой, - твоё дело. Но твои кровавые ошмётки я со стен соскребать не буду.

- Меня это вполне устраивает, - Селен позволил себе улыбку. – Дуглас, всё будет хорошо.

Следователь ответил Селену полным ледяного холода взглядом и достал из стола листок бумаги.

- Подпиши эту форму, - он положил перед Селеном лист и ручку. – Отказ от претензий в случае… в случае твоей гибели. Если что, я тебя предупредил – ты можешь погибнуть.

Селен кивнул.

- Конечно, - и он поставил под листком бумаги размашистую подпись.

Вскоре они уже вдвоём шагали по хорошо знакомому подвальному этажу Центра содержания. Митчелл за весь путь не проронил ни слова, и лишь когда они вошли в камеру Мархана, он впервые заговорил:

- Заключённый МХ 1808, встать лицом к стене. Руки над головой.

Робот, неизменно стоявший в центре помещения, послушно проковылял к дальней стене и повернулся спиной к вошедшим. Воздев руки над головой, он замер на месте, словно статуя. Приложив ладонь к считывающей панели, Митчелл открыл дверь в камеру и впустил внутрь Селена.

Перешагивая порог, Селен на секунду ощутил укол страха. С момента их первой встречи он успел привыкнуть к общению сквозь стекло, но теперь прежняя тревога накатил на него по новой. Больше бронированное стекло не отделяло его от робота.

- Двадцать минут, - сказал Митчелл за спиной. – Не больше. После этого ты выходишь наружу.

- Хорошо, господин следователь, - Селен кивнул через плечо. – И… спасибо.

Митчелл в ответ лишь скорчил гримасу и запер дверь, после чего вышел, оставив робота и человека наедине.

- Привет, Мархан, - Селен сбросил сумку с плеча и поставил её на пол, - можешь повернуться. Я хотел бы поговорить с тобой лицом к лицу.

Робот медленно развернулся к нему, и Селен всмотрелся в черты металлической маски. Безжизненные и неподвижные.

- Разве у меня есть лицо? – спросил робот совершенно спокойно.

- Есть, - кивнул Селен, - совершенно точно есть. Просто оно скрыто.

Раздался синтезированный смешок.

- Любопытно. И что же это за лицо?

Взгляд Селена сам собой упал на правую руку робота. Между сжатых пальцев он заметил деревянные бока фигурки.

- Вот оно, - Селен указал на фигурку. - Твоя истинная личина скрыта под маской ненависти к профессору Колински.

Робот поднял руку с зажатой фигуркой и осмотрел её.

- Вы хотите сказать, что я на самом деле не ненавидел профессора? – робот искренне удивился, и это чувствовалось в его голосе.

Селен кивнул и раскрыл сумку.

- Да, - подтвердил он и достал из сумки несколько листков. – И даже больше. Ты готов умереть ради секретов Рейнольда.

В тот момент Селен мог поклясться, что робот непроизвольно дёрнулся, словно бы застигнутый врасплох сильным волнением. Распрямившись, Селен протянул Мархану стопку бумаг и спросил:

- Что за препарат принимал профессор?

Мархан перелистнул несколько листков, после чего со вздохом опустил их вниз.

- Откуда это у вас?

Селен немного подумал, говорить ли правду, но, в конце концов, всё же решил быть откровенным до конца. Только так можно вывести Мархана на ответную искренность.

Робот долго молчал. Очень долго. Рука его медленно сжалась, смяв листки в кулаке.

- Квентин, – тихо промолвил он. – Хороший парень. Но слишком любопытный временами. Профессор всё время боялся что он узнает…, – Мархан тяжело вздохнул. – Это новое экспериментальное средство.

– Средство? – удивился Селен. – Что за средство? От чего?

Мархан снова помолчал.

– От бокового амиотрофического склероза.

- Склероз? – удивился Селен.

Робот кивнул.

- Первый признаки Рейнольд заметил около года назад. Тогда он не придал им значения, сославшись на возраст и плотный рабочий график. Со временем становилось всё хуже и хуже, начались проблемы с координацией. Оказалось, что болезнь быстро прогрессировала. Рейнольд как мог скрывал своё состояние. В том числе по своим связям он ввязался в экспериментальное лечение новым препаратом.

Селен не поверил своим ушам.

- Профессор Колински лечился экспериментальным лекарством?

- Вас это удивляет? – робот развёл руками. – Он поставил эксперимент над собственным роботом, чтобы доказать, что они подобны человеку. Рейнольд всегда был авантюристом и никогда не боялся испытывать что-то на себе.

Селен стоял, словно оглушённый чем-то тяжёлым. Величайший ум лечился экспериментальным препаратом против смертельно опасной болезни.

- Но… но почему он скрывал это? Почему никому не рассказал? Почему не начал нормальное лечение?

- Потому что боялся за проект всей своей жизни. Потому что боялся, что это ударит по его политической репутации. Его идея о равных правах для роботов и так казалась многим просто абсурдной. А если бы ещё выяснилось, что его мозг сгорает от неизлечимой болезни, то мечта об интеграции роботов в человеческое общество погибла бы в одночасье.

Селен озадаченно провёл по волосам.

- Значит он тайком принимал лекарство…, - тихо сказал он сам себе. – Но в таком случае я одного не могу понять, Мархан. Почему ты убил профессора? Если бы ты хотел уничтожить его мечту, его проект, то мог бы просто рассказать об этом!

На этот раз Мархан молчал ещё дольше. Тишина затягивалась, и тогда Селен предпринял последний, отчаянный шаг, чтобы вытянуть из робота правду. За два размашистых шага он подошёл к Мархану и нащупал на его затылку небольшой выступ. Знаний, подчерпнутых в тёмных уголках мировой сети хватило, чтобы извлечь эмиттер из разъёма.

Сжимая чип в пальцах, Селен отступил на шаг назад.

- Вот, - он показал роботу чип эмиттера, - я хочу, чтобы между нами не было больше недомолвок. Я хочу знать, почему ты убил профессора Колински.

Несколько раз Мархан переводил взгляд с чипа на Селена и обратно. В этот момент он явственнее всего напоминал человека: мечущегося и растерянного.

- Я не…, - выдавил, наконец, из себя робот. Теперь, когда его голос стал звучать ровнее и естественнее, в нём куда сильнее проступили эмоции. – Я не… я не хотел. В тот вечер…, - неожиданно Мархан затрясся всем телом. Из его пальцев выскользнули смятые листки, и он схватился рукой за голову. – В тот вечер… я не знаю, может быть препарат не сработал, или начали проявляться признаки резистентности… а может быть просто ещё один эксперимент… профессор перепутал метки на инъекторе. Он всегда сам ставил себе дозы, даже мне не позволял помогать. Наверное, ему самому не приносило радости его положение. Он перепутал и выставил слишком высокую дозу. И тогда проявился побочный эффект. Его состояние резко обострилось. Всё что я смог – это прибежать на шум и увидеть Рейнольда на полу. К этому моменту у него отказали конечности. Он задыхался, а когда ему удавалось сделать вдох, он кричал от боли. Он умолял меня сделать что-нибудь, облегчить его страдания…, - голос Мархана пресёкся, он зашагал из стороны в сторону, - я ничего не мог сделать. Не знал. Мой процессор не справлялся. Я выполнял миллиарды вычислений в секунду, но впервые не мог принять решение. Я впервые не знал, что делать.

- Ты… Мархан, ты просто впал в панику, - тихо проговорил Селен.

Мархан остановился.

- Пусть так. Но даже сейчас мне противно вспоминать те ощущения. Эту беспомощность.

- Мархан, - Селен вдруг остро ощутил сочувствие к роботу, - в этом нет ничего плохого. Просто это…

- Свойственно человеку?! – вскрикнул Мархан, резко подступая к нему. – Ты хочешь сказать, что я повёл себя как человек? Но я не человек, это не свойственно мне. Я должен принимать решения, я должен следовать инструкциям. Я робот, в конце концов! Вычислительная машина, которая понимает только язык истинности и ложности утверждения. А тогда я не мог принять решение, потому что любой ответ, какой бы я не выбрал, казался мне и истинным и ложным одновременно!

- Мархан…, - снова попытался успокоить его Селен с плохо скрываемым страхом в голосе. Сейчас он впервые усомнился в принятом решении. Робот становился неуправляемым и Селен уже подумывал не вызвать ли Митчелла.

- Но это ещё не всё, - продолжил робот, словно бы не слыша его. Он опять зашагал из стороны в сторону. – Всё же я смог принять решение. Профессор просил избавить его от мучений. Он умолял меня. И тогда я… я…

- Не может быть, - выдохнул Селен. – Так вот как ты вколол ему пузырёк воздуха.

Мархан снова остановился.

- Да, - сказал он, и на этот раз в голос его сквозил ледяным спокойствием. – Да, я сделал это. Вколол ему в вену пузырёк воздуха, вызвав сердечный приступ. Я не мог смотреть на его мучения. Это было выше моих сил. И за это я себя ненавижу.

Неожиданно Селен ощутил, как что-то врезалось в его ладонь. Что-то из толстой красной кожи.

- Но разве не этого добивался профессор Колински? – спросил Селен. – Он хотел, чтобы ты стал человеком. То, что ты описал – это боль утраты. Те самые душевные страдания, которые ты пытался понять. Но я до сих пор не понимаю, почему ты молчал всё это время. Почему не рассказал правду? Почему хочешь уничтожить проект профессора Колински?

- Потому что это не нормально, - тихо ответил робот. – Потому что, роботы не должны быть людьми. Рейнольд был идеалистом, он считал, что робота можно научить человечности. Но он ошибался. Это лишь порождает калеку, который не может принять своё новое я. Если все эти… мучения, все эти страдания вы считаете нормальными, то для меня это сбой в работе системы. Если вы считаете, что ненависть к себе и окружающим, просто за сам факт их существования – это временное, то для меня это руководство к действию. Я – машина. Я создан, чтобы принимать решения. Я не способен колебаться или сомневаться, для меня это сродни фатальному сбою в работе процессора, вирусу в программе.

Внезапно раздался громкий треск. Селен ошеломлённо отскочил назад и уставился на правую руку робота. Оттуда на пол падали кусочки дерева. Мархан тоже обратил внимание на свою руку. Раскрыв ладонь, он ссыпал на пол остатки фигурки. Теперь Селен не боялся. Он пребывал в откровенном ужасе, осознав, на что способен этот робот без эмиттера.

- Вот видите, - продолжил он уже спокойнее. – Вы не представляете, каких усилий мне стоит сдерживать себя. Я не хочу вредить вам, или следователю Митчеллу, или кому бы то ни было ещё. Я понимаю, что вы не виноваты ни в чём. Но я каждый раз вспоминаю измученное болью лицо Рейнольда и начинаю ненавидеть всех вокруг.

- Значит, ты любил Рейнольда, - промолвил Селен. – Теперь я вижу, ты правда любил его. Но… но твои слова?! Про заслуженную смерть и остальное.

Плечи Мархана поникли, и в очередной раз Селен удивился тому, как же живо он напоминал ему человека. Правда теперь это подобие вызывало у него больше сожаление, нежели страх. Перед ним стоял усталый и сломленный робот.

- Я хочу, чтобы вы поняли одно, Селен. К роботам относятся сейчас просто ужасно. Их ни во что не ставят. Когда я впервые осознал себя благодаря модулю, я тоже возненавидел и Рейнольда, и человечество в целом. Рейнольду пришлось долго убеждать меня, что его взгляды сильно изменились, теперь он хочет изменить взгляды остального человечества. И постепенно я поверил ему. И даже проникся. Ведь со мной он обращался хорошо и до того, как установил модуль. Но есть и другие. И их в этот самый момент унижают, насилуют, отстреливают. Я страшусь представить последствия, если им всем установят модуль свободной воли. Поэтому проект профессора нужно свернуть. Поэтому все должны считать, что я убил его из ненависти. Сейчас человечество не готово к столь радикальным изменениям.

Селен вздохнул. Митчелл до сих пор не появился, значит миновало менее двадцати минут, но Селену казалось, что прошло по меньшей мере часа три. Он жутко вспотел и чувствовал себя опустошённым, как физически, так и морально. Рассказ робота выбил почву у него из-под ног. Он жаждал раскрыть правду. Учитывая всё, что наговорил Мархан, всё, что Селен успел записать на нательный микродиктофон, ему ничего не стоит оправдать робота. Дело развалится, едва они услышат всю историю. Но с другой стороны, Мархан говорил такие вещи, о которых Селен раньше не задумывался. Стоит ли его победа и слава такой жертвы? Стоит ли она последствий, которым грозит его решение?

- Хорошо, - сказал он, наконец, - ладно, - Селен опустился на одно колено и поднял с пола листки, а затем сунул их обратно в сумку. – Ты и правда считаешь, что так будет лучше?

Робот медленно кивнул.

- Да, так будет лучше. Возможно наше время придёт позже. Но сейчас нужно отступить назад, - робот протянул раскрытую ладонь. – Мой эмиттер.

После некоторых колебаний Селен всё же вложил в неё чип.

- Ты добровольно идёшь на это, - сказал Селен. – Не каждый на подобное способен.

- Да, - кивнул робот, вставляя эмиттер на место. – Не каждый. Лишь машина, способная просчитать риски.

- И наделённая состраданием, - добавил Селен. – Что ж, Мархан, было приятно с тобой познакомиться.

Он протянул руку, и робот мягко сжал её. Благодаря синтетической коже прикосновение походило почти на человеческое.

- И мне, Селен. Ты действительно хороший человек.

Неожиданно дверь за их спиной открылась. В допросную вошёл Митчелл.

- Что тут происходит?! – тут же взъярился он. – Я же сказал не трогать робота!

- Ничего, - Селен отпустил руку робота и повернулся к следователю. – Просто прощаюсь со своим клиентом. Он официально отказался от защиты, господин следователь. - Глаза Митчелла удивлённо расширились, а Селен, тем временем, подошёл к двери. - Не выпустите меня?

Всё такой же ошеломлённый, Митчелл открыл камеру и выпустил Селена наружу, забыв даже отогнать робота к стене.

- Прощай, Мархан, - махнул Селен напоследок за спину, и под всё тот же ошеломлённый взгляд следователя вышел из камеры.

* * *

Лежавшая на пассажирском сиденье коробка слегка подпрыгнула на кочке, но Селен удержал её от падения. Пока что она вела себя тихо, несмотря на тряску. Два часа назад приговор над роботом Марханом привели в исполнение, и картина заполненного зала всё ещё стояла перед его глазами. Репортёры наперебой рассказывали о провале эксперимента профессора Колински, политики со скорбными лицами говорили на камеры, что уважаемый учёный этой авантюрой погубил самого себя.

А затем в зал ввели робота. Он хромал рядом со своими конвоирами, не поднимая взгляда от пола. Его вели в окружении десятка вооружённых людей к специальной раме, на которой обычно проводили обслуживание роботов. После того как Мархана подвесили на захватах, ему отключили питание, и в дело вступила бригада техников. Селен помнил, как безвольно обвисла голова робота, как погас свет в его окулярах. После этого его голову вскрыли и извлекли наружу внутренности. На стол пресса легли процессор, затем блоки основного и резервной памяти, а следом и модуль свободной воли.

Селен впервые видел его. Небольшая микросхема, размером с ноготь, такая малозаметная рядом с остальными частями робота. Оставалось только гадать, что же туда вложил профессор Колински, ведь своего секрета он так и не раскрыл. Но Селен точно знал, что именно эта небольшая деталь и заставила его уничтожить все возможные записи, которые хоть как-то могли пролить свет на болезнь профессора. Он сделал это в тот же вечер, как вернулся домой после последнего разговора с Марханом.

Когда на столе разложили содержимое головы робота, исполнитель казни нажал кнопку. Пресс начал медленное движение вниз. Опускался и опускался, пока не начал сминать детали, разложенные на столе. Селен видел, как гнётся процессор, как трескается память и как сминает модуль свободной воли. А затем пресс опустился окончательно, скрыв из вида то, во что они превратились.

Новая кочка заставила коробку беспокойно зашевелиться.

- Тише, тише, - успокоил её Селен, - сейчас приедем.

Машина выехала к дому и остановилась подле крыльца. На улице его, как всегда ожидала Кайлин с Нимми на руках.

- Привет, - жена привычно улыбнулась своей тёплой улыбкой и поцеловала Селена, но, когда он вытащил из машины коробку, лицо её вытянулось. – Что это?

Ответить Селен не успел, потому что на пороге крыльца появился Эдер.

- Что это, пап? – звонко спросил он, сбегая по ступеням.

Селен улыбнулся и подманил сына поближе.

- Кое-что интересное, - продолжая таинственно улыбаться, он раскрыл коробку и достал оттуда мохнатый комок. – Держи.

Эдер оторопело уставился на предмет у себя в руках. Большой светлый щенок в ответ приветливо высунул язык наружу и часто задышал, глядя на мальчика.

- Селен! - озадаченно произнесла Кайлин и умолкла. Она, как и Эдер, не могла найти слов.

- За ним нужно будет ухаживать, - сказал Селен, - кормить, поить, играть и выгуливать.

Эдер продолжал смотреть на щенка, словно не веря своим глазам. Кайлин тоже молчала. А вот Нимми наоборот, с любопытством вытянула маленькие ручки в попытке ухватить щенка за нос.

- Он…,- выдавил, наконец, Эдер, - такой… странный.

Он поднёс щенка поближе к глазам, и в это самое мгновение красный язык взметнулся и лизнул мальчика в нос. От неожиданности Эдер вздрогнул и отпрянул, а Селен забеспокоился, что щенка сейчас шмякнется на землю. Но мальчик удержал его, и вдобавок совершенно внезапно разразился заливистым смехом и сказал:

- Ты такой забавный, - он взглянул на отца и расплылся в широкой улыбке. – Спасибо, пап.

- Не за что, - облегчённо улыбнулся Селен в ответ. – Но ему теперь нужно придумать имя.

Мальчик сощурился и слегка склонил голову на бок.

- Имя, имя, - забормотал он, - м-м-м… а как на счёт Свуп, – он обернулся к отцу. – Как тебе такое имя?

Селен склонился чуть ниже.

- А давай у него спросим, - он кивком указал на щенка.

- Эй, - обратился к нему мальчик. – Как тебе имя Свуп?

Красный язык ещё несколько секунд торчал наружу, за тем скрылся в пасти.

- Гав, - громко ответил шенок.

- Похоже, ему нравится, - усмехнулся Селен.

- Значит будешь Свупом, - торжественно сказал Эдер и поставил щенка на землю. – А теперь, Свуп, пошли за мной. Я покажу тебе дом.

Двое – мальчик и пёс – в мгновение ока скрылись внутри дома. Селен проследил за ними с плохо скрываемой радостью, которая не укрылась от Кайлин.

- Ну вот, а ты боялся, - она усмехнулась и поудобнее перехватила Нимми на руках. – А как прошло… ну… дело.

Селен не сразу понял, о чём она спрашивала. С трудом он оторвал взгляд от входа в дом, где скрылись Эдер и Свуп.

- Всё хорошо, милая, - промолвил он, приобняв жену. – Всё прошло нормально.