Машино озеро⁠⁠

В голове шумело. Знатно приложился! Павел вынырнул, выплевывая воду. Кто ж знал, что здесь так мелко! Залитые водой глаза проморгались и увидели, что берег пуст. Э-э, а где все?
Брезгливо ступая по расползавшейся под ногами тине, он вышел на берег. Ни одежды, ни друзей! Это у них шуточки такие? Но как они так быстро слиняли? Чтобы сложить мангалы и барахло в машину и умчаться за лесок, десяти секунд мало. А он пробыл под водой не больше. С разбега нырнул и приложился о дно. Или кочку... По крайней мере, так показалось. Павел пощупал лоб. Шишки не было, но виски отчего-то ломило. Он еще раз огляделся. Не было не только джипа и ребят, даже кострища не было. И озеро как будто другое стало. И лес... Что за бред? Да нет, показалось, наверное, где-то они все прячутся...
Павел взобрался на пригорок и замер: навстречу по заросшей травой дороге катил возок. Гнедая лошадь остановилась, и возница, дородный человек в черном старомодном костюме и шляпе, склонился над стоящим в одних плавках Павлом:
- Сударь... вы что здесь делаете? – удивленно спросил он.
- Я? – Павел смотрел на него с не меньшим изумлением. – Купаюсь. А что?
- Кто же здесь купается? – усмехнулся возница. – Лягушки да пиявки. Позвольте полюбопытствовать: с кем имею честь?
- Павел. А-а... вы кто?
- Я? – слегка удивился возница. – Я здешний помещик Илларион Андреевич Заславский, к вашим услугам.
- А... – Павел огляделся. Ни ребят, ни джипа, и дорога не та, нет следов от протекторов – лишь узкая, прихваченная травой колея. Он узнавал лишь озеро. Павел изумленно перевел взгляд на возницу. – А где я?
- Что с вами, молодой человек? Вы не больны? – участливо спросил тот.
- Нет, со мной все в порядке, - медленно проговорил Павел. – Только... вещи свои найти не могу. Вот здесь оставил.
- Ай-яй, как же так, - помещик слез с возка, вгляделся в прибрежную осоку. - Неужто стащил кто? Ну, мы это скоро узнаем. Садитесь ко мне.
Человек, назвавший себя помещиком, выглядел вполне здоровым, но... его одежда и речь... А может, здесь кино снимают, и актер решил приколоться над прохожим? Павел усмехнулся: скорее всего! А он уж подумал: не сошел ли с ума.
- Ну, что же вы стоите, голубчик, полезайте в дрожки, я вас до поместья довезу. А там найдем вам одежду, - улыбаясь, Илларион Андреевич широким жестом указал Павлу на возок. Павел кивнул и запрыгнул на сиденье.
Рыжая бежала быстро. Павел глазел по сторонам и не узнавал местность. Он не бывал здесь раньше – это Кирюха вывез их сюда, сказал, что тут классное озеро – но вот здесь мы проезжали на машине, да, кажется, здесь, а там вдалеке виднелся кемпинг, а вон там должно быть шоссе... Ни шоссе, ни кемпинга. Ничего. Блин, что же это такое?
- Откуда к нам пожаловали? – вежливо спросил помещик.
- Из Питера приехали.
- Петербурга? – удивился Заславский.
- Ага. Да, - рассеянно ответил Павел, оглядываясь по сторонам. Нет, не может такого быть, наверно, сейчас все появится. И кемпинг, и машины. А мужик признается, что пошутил... Повозка покатила мимо леса.
- Как же вы здесь оказались? Дорога-то вон где! – махнул рукой помещик.
- Решил искупаться, а друзья уехали, - сказал Павел. – Пошутили, наверно.
- Ох, молодежь, - всплеснул руками Заславский, - разве так можно? В мое время так не шутили.
- Да? – переспросил Павел. – Точно? А вам не кажется, что шутка затянулась, Илларион... Андреевич?
- Вы о чем, молодой человек? – возница взглянул на Павла столь искренне и участливо, что захолонуло сердце. Не мог он так играть, не мог!
- В какое ваше время? – спросил Павел и замер: из-за деревьев показался дом. Большой, с белыми колоннами и балконом. Возле дома суетились люди, одетые... одетые во что-то старомодное. Павлу на миг захотелось бежать – но куда?
- Здравствуйте, барин, - стоящий на обочине мужик снял шапку и поклонился. Заславский не ответил, а наклонился к Павлу:
- Что с вами, Павел? Вам нехорошо? Вы побледнели. Эй, Кузьма!
- Слушаю, барин! – статный детина с рыжей бородой подскочил к повозке, сдернул шапку, поклонился и замер.
- Ступай к экономке, возьми перемену белья и одежду, на меня. Сюда принесешь. Быстро! А вы посидите здесь, - обратился помещик к Павлу. – В таком виде разгуливать не годится. Так вы студент или служите?
- Студент, - кивнул Павел.
- Я так и думал. Эта братия такова! Нет, в наше время так не шутили, - укоризненно произнес Илларион Андреевич. – Ну что за шутки, скажите на милость: раздетого на дороге бросать?
Куда я попал, лихорадочно думал Павел. Куда – понятно, место осталось прежним, а вот в какое время? Судя по всему, до революции еще... Может, еще крепостное право? Спросить бы - но и так косо смотрят. Календарь бы найти!
Явился мужик с одеждой. Павел быстро облачился в рубашку и панталоны, оказавшиеся довольно широкими. Носков не было, зато присутствовали чулки. Девятнадцатый век, наверно, - подумал Павел, натягивая их на ноги. Что же делать-то? Голый и черт знает где.
- Видно, простудились вы, господин студент, бледны стали, - забеспокоился помещик. – Кузьма, помоги ему слезть.
- Не надо, я сам, - Павел спрыгнул наземь, повернулся и увидел девушку. Белое платье с васильковой каймой выгодно оттеняло такие же синие глаза. Хороша, подумал Павел и улыбнулся. Девушка улыбнулась в ответ.
- Кого это вы к нам привезли, папенька? - спросила она.
- Студент, из Петербурга. Павел. Э-э...
- Владимирович. Но лучше просто Павел.
- Очень приятно. Маша.
Да, хороша Маша, да не наша, мелькнуло у Павла в голове, и он улыбнулся, скрывая подступавший страх.
- И мне очень приятно.
- Батюшка ваш, извините, кто будет? - спросил Илларион Андреевич.
- Инженер, - механически ответил Павел и не успел испугаться за ответ. Как еще воспримут?
- О! – удовлетворенно кивнул помещик. – Занятие достойное. Дворянин или из служилых?
- Дворянин, - твердо произнес Павел. Раз попал в прошлое, надо осваиваться. Все равно ни документов, ни свидетелей.
Павла провели в дом. Усадьба была длинным двухэтажным зданием, массивным и основательным, с четырьмя обрамлявшими вход колоннами, над которыми виднелся обширный, с ограждением, балкон. Все было красиво, ухожено, стены покрашены, повсюду цветы в горшках и вазонах, картины. Красиво живут...
Они вошли в одну из комнат.
- Так вы проездом? – спросил Илларион Андреевич, усаживая гостя в накрытое пледом плетеное кресло.
- М-м, да, - ответил Павел.
- А может, ваши друзья объявятся? В любом случае, можете подождать их у нас.
- Спасибо вам большое.
- Что ж, отдохните, Павел Владимирович, а после прошу к обеду, - хозяин улыбнулся и вышел.

Павел посидел и осмотрелся. Просторные комнаты, массивная мебель, тяжелые, в серебряных оправах, зеркала.
В дверях мелькнуло белое платье.
- Вы из самого Петербурга? – спросила Маша.
- Да, - односложно ответил Павел, лихорадочно вспоминая все, что знал из курса истории.
- Наверно, и государя императора видели?
- А... м... видел. Издалека.
- Какой он? – живо спросила Маша. – Папенька говорит, что государь видом велик и благороден. А вам каким показался?
- Да ничего особенного. Человек, как человек. Только царь, - ответил Павел и улыбнулся. Но Маша шутки не поняла.
- Странно вы говорите. Разве вы его не любите?
«Вот привязалась со своим императором, - закипая, подумал Павел. - Тем других нет, что ли? А хотя, о чем им здесь еще говорить? Провинция...»
- Люблю, как и все, - ответил он. – А вы как здесь живете? – быстро спросил он, желая перевести разговор.
- Скучно, - ответила Маша. – В Петербурге, наверно, все по-другому?
- Ну да, конечно.
Послышались шаги. Вошел Заславский.
- Прошу к столу, - сказал хозяин усадьбы. – Полагаю, не откажетесь отобедать?
- Не откажусь, - ответил Павел. Есть и впрямь очень хотелось.
- Так, значит, батюшка ваш по инженерной части служит? - с любопытством спросил Илларион Андреевич, пока они шли по коридору.
- Ну, в общем, да.
- Что же он строит?
- Мосты, дороги.
- А верно ли говорят, что вскорости из Петербурга до самой Германии железные пути проложат? Вы из Петербурга, да сын инженера - вам ли не знать?
Павел сжал зубы и улыбнулся. Пропал. Сейчас перекрестный допрос устроят и все поймут. Еще за шпиона примут. Или сумасшедшего. Что делать? Он почувствовал озноб.
- Проложат, обязательно проложат, - пробормотал он. – И очень скоро.
Столовая была большой светлой комнатой с двумя окнами, по обе стороны которых в углах съежились шитые золотом тяжелые гардины. Центр комнаты занимал покрытый скатертью стол. Вокруг удивительно ровно были расставлены стулья. У одной из стен стоял шкаф, у второй – комод, на котором возвышались часы в украшенном резьбой темном деревянном футляре. Внимание гостя привлекла надпись над часами, сделанная старославянской вязью, но Павел сумел ее прочитать. «Ешь больше – проживешь дольше» - пафосно гласила она.
Здесь уже была хозяйка и двое слуг: знакомый Кузьма и молоденькая девка, курносая и румяная, как яблоко. Вера Андреевна уже сидела, вошедшая с Павлом Маша долго смотрела на гостя и, наконец, присела справа от него.
- Прошу вас, - хозяин указал на стул рядом. Павел сел. Обилие ножей и вилок, лежащих по обе стороны от тарелки, испугало Павла. Черт возьми, которую брать? Маша смотрела на него и улыбалась.
- Вы странный, Павел, - шепнула она.
- Почему?
- Из Петербурга, а хороших манер не знаете... А вы, правда, оттуда приехали?
Снова озноб, запоздалый и сильный. Черт, я еще и простудился...
- Боже мой, голубчик, что с вами? - участливо спросил помещик. - Павел Владимирович?
- Вы весь дрожите, - обеспокоенно сказала Маша. – Вы больны?
Он почувствовал жар. Потом бросило в холод. Что со мной, подумал Павел, чувствуя, как болью заломило виски. Хозяева участливо смотрели на него.
- Можно, я пойду? Мне нужно прилечь, - попросил он, чувствуя, как кружится голова.
- Конечно, - забеспокоился Заславский. - Господин студент, вы, кажется, нездоровы. Простудились в озере, будь оно неладно. Ах, как же так? Кузьма, проводи гостя и уложи в постель. И за доктором пошли, немедля.
Павел застучал зубами. Его лихорадило. Где я? Почему я? Пропал! Навсегда!
Потом он смутно ощущал, как его куда-то вели, уложили и накрыли, давали пить. Наконец, он провалился в сон, тяжелый и душный. А когда проснулся, было утро, за окном перекликались птицы, а ветерок качал верхушки раскидистых лип. Он встал и оделся, размышляя, что сказать хозяевам, если будут расспрашивать о его доме и общественном положении. И услышал звук разговора. Не выходя из комнаты, Павел приник ухом к двери и понял, что хозяева уже все знают. Проговорился. Видимо, во сне бредил. Вот засада! Что же теперь делать?
- Доктор уже едет, - говорил Заславский, - надеюсь, это лишь лихорадка от переохлаждения.
- Но то, что говорил этот мальчик, - возразил голос Веры Андреевны, - это что-то странное. Я никогда о таком не слыхивала. Что такое джип и телефон? Что за странные слова!
- И я, голубушка, и я ничего не понимаю! Вот приедет Кирхер, он и разберется. Пойду, посмотрю, как наш больной.
«Больным меня считают, - Павел отпрянул от двери и, прямо в одежде, шмыгнул в
постель. – Что ж, для меня это лучший вариант. Пока».
Скрипнула дверь. Павел притворился спящим, Заславский заглянул в комнату и ушел. Что же мне делать? Павел подождал, пока шаги Иллариона Андреевича затихнут вдали, встал и подошел к окну. За ним уже моросил дождик, и вчерашний день казался странным сном. Или бредом. Но вот его комната. И чужая, старинная одежда. Усадьба, слуги во дворе. Какой это век? И что делать ему? Как там приятели: Кирюха, Костик, Юра, девчонки. Что они делают, быть может, ищут его? Так ведь я в реку прыгнул и... и здесь оказался. Выходит, и тела моего не найдут. Маме скажут, что утонул... Хотелось плакать и что-нибудь разбить. Павел взял себя в руки и глубоко вздохнул. Не ныть. Успокоиться. В конце концов, в Россию попал, не в Африку, не в какой-нибудь выдуманный фантастами дурацкий мир. И это очень хорошо. Язык понимаю, общаться умею – не пропаду! Все будет хорошо. И ничего, что меня раскрыли. Хуже – если бы попался на какой-нибудь ерунде, а так... никого не обманывал, все честно.
Внимание Павла привлек быстро подкатившийся к крыльцу усадьбы возок, из которого выскочил человек в шляпе и черном плаще. Он вошел в дом. Кто же это пожаловал, подумал Павел и подошел к дверям комнаты. Прислушался.
- ...он сказал, что из будущего, - донесся до Павла голос Иллариона Андреевича, - я уж не знаю, что думать. Может...
- Ведите, - произнес чей-то решительный голос, и Павел тотчас юркнул обратно в постель. Двери комнаты открылись, и Павел увидел врача. То, что перед ним доктор, он догадался по строгому черному костюму, внимательному взгляду серых глаз в пенсне и черному же саквояжу. Следом за врачом вошел и помещик, доброжелательно улыбнулся Павлу и сказал:
- Позвольте представить: Карл Генрихович Кирхер, уездный врач и мой давний друг. Он вас осмотрит и выслушает.
Произнеся это, Заславский повернулся и вышел, оставив их наедине.
- Ну-с, молодой человек, на что жалуетесь? - присаживаясь на стул у кровати, спросил доктор. – Говорят, вы купались в озере? Вода там холодная. В озере ключи бьют. Не стоило-с...
- Я нормально себя чувствую. Уже нормально.
- Тогда расскажите о себе. Кто вы и откуда?
Павел встретил внимательный взгляд доктора и понял, что обмануть его не удастся. Да и врать у него никогда не получалось.
- Что вам рассказали? - спросил он. - Хотите, догадаюсь? Что я - сумасшедший.
- Никто вас сумасшедшим не объявит без веских на то причин, - ответил доктор. Несмотря на немецкую фамилию, по-русски он говорил безукоризненно. - Так расскажите мне, откуда вы прибыли, и как оказались у озера совершенно раздетым?
- Вы не поверите, - Павел вздохнул и сжал кулаки. - Сначала я думал: это розыгрыш, чья-то шутка, а потом понял, что попал в другое время. Ясно, что вы мне не поверите, господин доктор, но я не знаю, что еще сказать.
- А вы расскажите по-порядку, - сказал Карл Генрихович. - А я уж решу, верить вам или нет. Итак, начнем с имени...
Через час Кирхер вышел из комнаты. Был он взволнован, это хорошо знавший его Илларион Андреевич тотчас отметил по бесконечному протиранию доктором снятого с носа пенсне.
- Что скажете, Карл Генрихович? - спросил помещик. - То, что Павел говорит, это...
- Не могу знать, - резко ответил немец. - Физически он здоров. Признаков нервной болезни не наблюдаю.
- Но эти фантазии...
- Боюсь, это не фантазии, Илларион Андреевич. Так четко и без запинки описывать будущее... Такого не придумает даже самый распоследний враль!
- И что же теперь делать?
- Ничего. Я оставил ему порошков. Проследите, чтобы он выпил...
Доктор замолк.
- Рассказать о том, что с вами будет через десять лет, он не может. Сами посудите: он родится через сто пятьдесят лет: откуда ему знать о судьбе помещика Заславского или моей? И все равно, - пальцы доктора продолжили нервно протирать пенсне. - Если бы вы слышали, о чем он говорил... И как! Ему невозможно не поверить.
- Черт побери, мне тоже интересно знать! - сказал Илларион Андреевич. - Да и не только мне! Будущее России, ее победы и свершения, рассказанные нашим потомком! Послезавтра у меня будет Глуздов, ну, вы знаете его. И Персиков, по делам. Посидим, пообедаем. И вы приходите. А Павел Владимирович развлечет нас рассказом о будущем.
- А вы уверены, что хотите это знать? - спросил Кирхер.
- А что? - удивился помещик. - Судя по молодому человеку, в будущем не так уж и плохо.
- Да, - кивнул Кирхер. - Не так уж плохо. Совсем не так. Вообще не так, как все мы думаем.

Продолжение следует...

Буду рад вашим комментариям и вопросам).