Литературный призрак⁠⁠

— Эй, Джо, как там успехи? Набросал чего? — участливо склонился Джек над старшим товарищем. Тот раздражённо цокнул языком и с силой стукнул по клавишам.

— Я за кофе схожу, тебе взять? — Джозеф отмахнулся, и его спутник,
приняв жест за отказ, минут через пять поставил на столик один стакан.

— Ну а теперь, наклёвывается что-то?
Джозеф окончательно потерял нить своих мыслей, глянул на приятеля поверх очков, да так, что тому стало не по себе.

— Дружочек, если будешь дёргать меня каждую секунду, я не напишу ничего, и ты будешь читать лекцию с чистого листа.

— Ох, молчу-молчу. Рот на замок, ключ в огород, — едва Джек потянулся за кофе, как напарник его опередил, схватил стакан и отхлебнул.

– Фу, капучино, в следующий раз принесёшь эспрессо, двойной.

***

Джозеф работал с Джеком чуть менее пяти лет. Ещё недавно он был
целеустремлённым выпускником университета, молодым дарованием, приводящим в восторг преподавателей. Жизнь улыбалась ему и, казалось, удача сама приведёт его к славе и признанию.
После учёбы, молодой человек метался по всем редакциям, пытаясь издать свои труды, но безуспешно. За отказом следовал отказ, и он забросил своё занятие, нашёл стабильную работу, а всем знакомым сказал, что ушёл на время из литературы, чтоб накопить силы.
Через несколько месяцев с ним связался литературный агент Пол Смит
и предложил напечатать пару рассказов, но с условием заменить имя автора. Начинающему писателю было нечего терять, и он согласился.
Спустя какое-то время агент снова позвонил и попросил ещё материал, а потом ещё. Затем предложил писать на постоянной основе. И очень скоро Джозефу на глаза попалась статья о подающем надежды шестнадцатилетнем писателе Джеке Джонсоне.

— Это оскорбление, мои произведения выдают за детские опусы! — Кричал Джозеф агенту.

— Ну, сами знаете, в какое непростое время мы живём. Сейчас даже
гением быть недостаточно, — мужчина отхлебнул виски, — нужен скандал, сенсация, чтоб было о чём посудачить. А тут юный гений – это же находка.

— Но люди же не дураки, обман раскусят, и тогда вам всем не поздоровится.

Джозеф, не успев начать спор, понял, что его обыграют.

— Знаете, а мне ничего не будет. И я найду другого писаку, если вас что-то не устраивает. — Пол надел очки и принялся вчитываться в одну из лежащих на его письменном столе бумаг. — Да, я Вас не задерживаю. Удачи в стремительно развивающейся карьере.

Джозеф медленно пятился к двери. Ожидал добиться справедливости, а теперь чувствовал себя беззащитным мальчиком. Кроме того его финансовое положение было совершенно отчаянным: после оплаты жилья денег едва хватало на проезд.
Ему очень хотелось посвятить себя писательству, но есть хотелось не меньше. Пол платил хорошие деньги, и взвесив ещё раз своё положение, Джо подумал: «А ведь не так уж и плохо мог бы устроиться. Но теперь уже проехали, старик ещё раз не попросит». Джозеф уже закрывал дверь, когда агент окликнул его.

— Если вам интересно, мы бы могли заключить контракт на пять лет.

Во время работы Джо справился со многими своими финансовыми трудностями, жил на широкую ногу и смело мог утверждать, что сбылись все его мечты. Разве что одно но: ему тоже хотелось славы и признания. Первое время, сам себе не признавался, но он жутко завидовал Джеку, и его постоянно терзал один и тот же вопрос: почему Пол выбрал именно этого парня. Джонсон и в начале их совместного пути казался не слишком башковитым, а обрушивавшаяся популярность напрочь затмила ему реальность. Он и вправду верил в свои способности и талант.
Уйти Джозеф пытался каждый год. Набив достаточно руку на произведениях для Джонсона, принялся сочинять для себя. Редакторы приходили в восторг от новых работ, но с сожалением утверждали, что не могут опубликовать, уж слишком они похожи на сочинения Джека, да так сильно, будто им самим написано.

— Зачем же нам ещё один такой.
— А вдруг вы у него похитили новый материал?

Джозеф пытался менять стиль письма, но жадный агент потребовал ускорить темп работы, и времени стало катастрофически не хватать.
Университетские товарищи пытались понять источник богатства Джо. Большая часть склонялась к тому, что он подался в коммерцию и зарыл свой талант в землю. Потому частенько предлагали работу вроде ассистента редактора или корректора. Джозефа оскорбляли подобные предложения, ведь ему одному во всём мире было известно чего на самом деле он стоит. Признаться знакомым не представлялось возможным: стыдно, да и контракт требовал держать всё в строжайшей тайне.

***

Джек будто и не замечал ненавидящий взгляд напарника и только улыбался да поправлял свои русые кудри. "Мы ведь команда" – часто повторял Джек. Вероятно, надеялся на дружеское отношение. А немногословность Джозефа связывал со смущением перед его славой.
Лентяем Джек не был, каждое утро исправно садился за письменный стол и сочинял. Затем отправлял рукопись Джозефу, а тот переписывал, и от первоначального варианта не оставалось и следа, разве что, пару предложений. Проработав в таком режиме несколько лет, Джек и сам поверил в свой писательский талант. Перечитывая текст при своём напарнике, частенько с восторгом повторял: "Вот это я, конечно, завернул, вот поворот, вот это литература, даже самому интересно читать".
Джозеф злился ещё сильнее, и воображение занимали сцены, как он хватает выскочку за кудри и волочёт по мостовой, попутно пиная по рёбрам.

— Я гениальный писатель, а ты, мой друг, гениальный редактор — как-то сказал Джек. Так хотел похвалить коллегу, воздать ему должное, но Джозеф такого реверанса не оценил.
— Пошёл к чёрту!
— Никак не привыкну к твоему юмору, старина, — похлопал напарника по плечу Джонсон.

***

Наконец подошла их очередь. Девушка на ресепшн, взяв паспорт Джека, улыбнулась и кокетливо попросила сфотографироваться.

— Ну разумеется, отчего же нет — на его лице засияла ослепительная улыбка, отрепетированная за эти годы.

— Как здорово, а я только вас и читаю – стоявшие рядом, заинтересованно наблюдали за происходящим. Молодой человек из очереди залез в свой
рюкзак и робко протянул книгу и ручку. Джек с радостью подписал и предложил всей толпе сфотографироваться вместе с ним.

— Позвольте вам представить моего хорошего друга и коллегу, — Джек высунулся из толпы и схватил Джозефа за руку, — вот он, моя опора и моя тень! — Толпу незнакомый мужчина не заинтересовал, никто даже не взглянул в его сторону. — Старина, если тебя не затруднит, щёлкни нас на добрую память.

***

Джек Джонсон несколько часов пытался дозвониться до Джозефа, околачивался возле двери его номера. Постоянно проверял, не покидал ли напарник здания отеля. В итоге решил немного успокоиться, ведь друг его никогда не подводил, всегда сдавал тексты вовремя.
Завтра Джеку предстоит выступить с лекцией, посвящённой своему творческому пути. За пару недель до этого, он и в ус не дул.

— Что-нибудь да напишу, — талдычил агенту и просил не вмешивать Джозефа в работу. — Всё-таки доклад о моём наследии.

Каждый вечер печатал пару предложений, дальше ему становилось скучно и тревожно, он откладывал работу на следующий день, и так продолжалось до дня вылета. Осознание того, что выступать не с чем, нашло на Джека, когда агент попросил выслать текст лекции по электронной почте.

— Ничего не написал?

— Ну не то, чтобы, немного набросал, но ещё надо причёсывать, дописывать. Не покажу же я тебе полработы.

— Ясно, значит не написал. — На другом конце провода агент стукнул по столу и чертыхнулся. — А что там Джо, пусть он пишет! Пришлю его к тебе.

— Но это ведь о моём творчестве, я должен писать! — Но из трубки уже слышались короткие гудки.

Через час такси привезло Джозефа. Мужчина сердился, что его сорвали с места и заставили тащиться вместе с Джеком на конференцию.

— О, дружище, тебя попросили поправить мою речь?

— Не поправить, а написать за тебя.

— Ну, я написал немножко, вот посмотри тут у меня распечатка. Добавь немного лоска, как ты умеешь, — напарник взял листы, и одного беглого
взгляда ему хватило, чтобы понять – готово только приветствие и пара строчек о
начале карьеры.

***

— Хватит ходить под моими дверями, названивать и настукивать.

— Ну я же должен прочитать речь заранее, внести свои правки, — Джозеф попытался захлопнуть дверь перед носом напарника, но тот подставил ногу и бесцеремонно ворвался в номер. – Давай что есть, я сам доделаю.

— Если бы ты мог сам, меня бы не заставили сюда тащиться. Сейчас у меня есть дела важнее твоей тягомотины.

Молодого писатель словно окатило водой

– Джо, что ты такое говоришь. Для нас нет ничего важнее искусства, и если ты этого не понимаешь, что же ты делаешь рядом со мной столько лет?

Патетическая речь разозлила Джозефа ещё сильнее, и он закрыл глаза,
досчитал до десяти, как советовал ему психолог. Но желание махать кулаками никуда не исчезло.

— Знаешь, сопляк, а, может, я болен, и меня тошнит от тебя, может у меня в семье проблемы, а ты всё лезешь и лезешь…

— Не стоит заниматься литературой, если не готов отдать всего себя. Вот, например, я всё время посвящаю поиску вдохновения. Порой чувствую, как готов вырвать сердце из груди и осветить им путь страждущим.

Джозеф саркастически похлопал в ладоши, но Джо, не почувствовав издёвку, улыбнулся и поклонился, чем ещё больше разозлил собеседника.

— Всеми фибрами души чувствую себя рупором эпохи.

Щеку Джека обожгла пощёчина, он не успел ничего сказать, когда сильные руки выволокли его в коридор.

— Вот опять грубые твои повадки наружу лезут, и шутки дурацкие, хотя
я к ним и привык, но иногда бывает и обидно, — кричал молодой человек, стоя в коридоре и держась за лицо.

Джозеф сунул распечатанный текст речи под дверь номера писателя ближе к пяти утра. Поэтому Джек не успел ознакомиться с текстом, читал с листа,
немного запинаясь, от напряжения его уши покраснели, горло пересохло, и он выпил заготовленный стакан воды в первые пять минут.

— Вот те на, ну и провал, — шептались слушатели.

— За что это с нами так?

С горем пополам дочитав лекцию, писатель дрожащими руками собрал рукопись в стопку и приготовился к вопросам.

— Думаю нам всем необходим перерыв. — Главный организатор конференции встал и направился к выходу, а за ним все остальные. Джек вышел из-за кафедры и следовал за толпой к кофейным аппаратам, когда Джо схватил его за локоть.

– А ну-ка иди сюда, — потащил в сторону уборных. — Так ты ещё у нас и читать не умеешь, где же Пол тебя откопал…
— Ты о чём? Я справился, насколько было возможно, учитывая что текст был ужасен.

Джозеф оскалился, сжал руку в кулак и потряс им перед самым носом молодого человека. Тот, в самом деле поверил, что его сейчас будут избивать, вжался в стену. Вошли двое.

— У вас всё хорошо, коллеги?
— Разумеется, всё хорошо. — Джозеф расплылся в улыбке и больно похлопал Джека по плечу.

На второй части выступления Джо подошёл к кафедре и заявил, что Джонсон не может продолжить выступление, поскольку ему стало плохо. Кто-то из делегатов подошёл к Джозефу и попросил передать Джеку пожелания скорого выздоровления. Окружившие журналисты желали узнать подробности болезни писателя, просили организовать интервью и держать их в курсе дела. Но мужчина не давал комментариев и под вспышки фотокамер удалился.
Пол распорядился, чтобы Джек некоторое время пролежал в местной больнице. Джо регулярно навещал его и распугивал журналистов вокруг палаты. Вставать с постели молодому человеку на разрешалось — агент считал, что всё должно выглядеть как можно натуральнее. Парень сначала недовольный своим положением, постепенно привык, и потихоньку сам начал считать себя тяжело больным.
Шумиха всё не стихала, наоборот, некоторые статьи заявляли о смерти писателя. Волна интереса к его творчеству возросла, и книги исчезали с прилавков быстрее, чем их печатали.
Пол Смит пребывал в полнейшем восторге.

— И как мы с тобой не додумались сами. Убить нашего героя, это же такой коммерческий ход, — радостно кричал в трубку агент, — один только минус, потом, раз умерев, эта курочка уже золотых яиц не принесёт.

Пол звонил каждый день, и в конце каждого разговора напоминал об истекающем контракте. Джозеф мастерски переводил разговор на другую тему. У них ведь было много новых творческих планов. Смит постоянно интересовался, получится ли у Джо писать за трансгендерную женщину, если они всё таки решат инсценировать смерть Джонсона.
За неделю до истечения контракта, Джозеф исчез. На звонки не отвечал и в больнице больше не появлялся. Пол был раздавлен, на глазах рушился лучший проект, а ему оставалось только наблюдать. Он уже получил аванс за последнюю книгу Джонсона и теперь усиленно искал нового литературного раба.

— Ну как он мог! — возмущался Джек, лёжа на больничной койке. — Если бы не здоровье, так я сам бы дописал. У меня и готово почти всё. Только лоску добавить нужно.

Целыми днями Джек названивал агенту, уверяя, что находится в шаге от прорыва и вот-вот выдаст настоящий шедевр. Пол до этого момента общался со своим подопечным крайне редко и теперь находился под впечатлением от его глупости и самонадеянности.

— Это же надо, какого тщеславного идиота можно сотворить всего за пять лет из симпатичного парня.

Голова пухла от бесконечных поисков авторов и угроз исков от издательства. Ещё немного и дело жизни покатится к чертям. Где бы сейчас не был Джозеф, Пол с радостью поменялся бы с ним местами. Надежды не было, его лучший литературный негр не вернётся к работе. Теперь он богат, и ему не нужно никого обманывать. Агент очень жалел, что был так щедр все эти годы. Плати он в половину меньше, может удалось удержать Джозефа ещё на пяток лет, а там бы они уже сроднились. Закрывая глаза, Пол пытался представить, где же теперь его лучший автор. Возможно за его окном горы, солнечный пляж или далёкая деревня. В одном можно быть уверенным, Джо пишет, и пишет теперь только за себя. А Полу уже не заглянуть в его рукопись, как бы он не мечтал.